© Мария Александрова, перевод, 2022

© «Фантом Пресс», оформление, издание, 2022

Устроиться на работу в «Райский уголок» было идеей Миранды Лонглейди. Мы с ней однажды столкнулись в торговом центре, и она показала объявление на информационной доске.

На неполный рабочий день требуются помощницы медсестры, не состоящие в профсоюзе, – 35 пенсов/час.

Идеальная частичная занятость для общительных отзывчивых женщин любого возраста.

Миранда решила попробовать и надеялась уговорить свою сестру Мелоди поработать с ней вместе. Но когда Мелоди вышла наконец из магазина с буханкой хлеба в руках и прочла объявление, она заявила, что это не для нее. В то время она как раз вошла в панк-фазу: в проколотом сверху ухе болталась серьга в форме кубика, на футболке – аппликация с интеллектуальной похабщиной.

– Ну пожалуйста… – ныла Миранда. – Ну, я не хочу одна идти.

Пока они переругивались, я еще раз перечитала объявление, уже повнимательнее, и поняла, что хочу такую работу. Мне было пятнадцать, и мне понравилась идея быть профессионально сочувствующим человеком. Жутко хотелось чего-то нового, что могло перерасти в новую жизненную стадию, но не предполагало возни с лошадьми, школьных занятий, опытов с панк-культурой, как у Мелоди, или постоянного бойфренда, все это казалось чересчур утомительным, а кроме того, 35 пенсов в час – это же почти три фунта в день, вполне внушительная сумма. На такие деньги запросто можно прожить. Вдобавок совсем недалеко, можно ходить пешком, а я ведь терпеть не могу автобусы.

– Я пойду с тобой, – сказала я, и Миранда быстро развернулась и уставилась на меня с симпатией.

Мы никогда особо не дружили. Вообще-то я ее терпеть не могла, как и она меня, но по вышеуказанным причинам на пару с ней я отправилась в соседнюю деревню, «дабы лично подать заявление, не теряя ни минуты», как предлагалось в объявлении.

Прогулка до «Райского уголка» получилась увлекательной. Миранда рассказала, почему ей так нужна работа, и причина оказалась столь веской и романтичной и до того не в духе прежней Миранды, что я изменила свое мнение о ней. Нет, она мне все так же не нравилась, но теперь казалась интересной, чего не скажешь о большинстве людей.

Миранда с матерью были на ножах из-за Майка Ю, кавалера Миранды. Миранда подсела на таблетки, чтобы можно было спокойно заниматься сексом – когда придет время, – а миссис Лонглейди это просекла, потому как у Миранды внезапно сиськи выросли на два размера, несмотря на переход с нормального хлеба на низкокалорийные сухарики. Миссис Лонглейди лишила дочь карманных денег и пригрозила, что отныне не даст ни пенни, если та не прекратит встречаться с Майком Ю.

Вообще-то дело в том, что миссис Лонглейди больше нравился предыдущий кавалер Миранды, молодой человек из Маркет-Харборо, по прозвищу Большой Смиг, он из аристократической семьи, но пытался прикинуться нам ровней, безбожно матерясь; отец его работал в администрации «Бритиш Лейланд», а маменька участвовала в благотворительных проектах принцессы Анны, что-то там с лошадьми, а еще в одиночку организовала пять квартальных празднеств по случаю Серебряного Юбилея Королевы[1].

Майк Ю раздражал мать Миранды, она называла его «хлюпиком» и «япошкой». Миранду это бесило, потому что Майк родом из Гонконга, а люди оттуда считаются либо англичанами, либо китайцами – если они не иной национальности, разумеется. Но по некоторым причинам они редко бывают японцами. Миранда тщательно изучила вопрос, она прочла энциклопедию и даже спросила самого Майка Ю, хотя это выглядело ужасно неловко и беспардонно.

Недавно Миранде приснился дурной сон, в котором ее мать сделала вуду-куклу Майка и тыкала в нее иголки. А когда бедняжка Майк бился в агонии (в ее сне), Миранда закричала на мать: «Прекрати свое колдовство, я люблю Майка!» И вот так во сне Миранда впервые осознала, что действительно влюбилась.

После того сна отношения Миранды с Майком Ю сделались настолько серьезны, что она дважды обедала со всей его семьей (Майк, его родители и старенький дедушка). В первый раз они заказали еду из заведения «Дом удачи», которое принадлежит семейству Майка и располагается на первом этаже их дома, и все прошло замечательно.

Но во второй раз все было отвратительно. Мать Майка Ю попыталась приготовить в честь гостьи настоящий английский обед, и, несмотря на этот откровенно дружественный жест, Миранду едва не стошнило прямо за столом. Мама Майка Ю подала огромные луковицы в качестве гарнира, просто шмякнула сбоку на блюдо вареные луковицы, будто это нормальные овощи, – рядом со шматом свинины. Миранда сражалась со свининой (жесткая/пересоленная) и луком (склизкий/тошнотворный), и ее буквально выворачивало, и она сумела скрыть это, только изобразив приступ кашля. Вдобавок еще дедушка Майка Ю сидел там с целлулоидной физиономией и слипшимися глазами и руками засовывал в рот яйца, сваренные вкрутую.

Несмотря на весь этот ужас, Миранда так привязалась к Майку, что даже попыталась учить китайский, чтобы они могли общаться на его родном языке. Впрочем, это ни к чему не привело. На то, чтобы выучить слово «вторник» (tinsywaah), у нее ушла целая неделя, потом еще столько же на «среду» (tinseeteer), но к тому моменту она уже забыла «вторник». Миранда рассчитывала, что это будет пустяковым делом, ведь ее мать стала почти билингвой (английский/испанский) за несколько посещений вечернего кружка.

Миранда отчаялась и продолжила говорить по-английски и жестами. Она выучила, как зовут маму Майка Ю (Ю Анкинг), что означает «Кроткая», и его папу (Ю Хукинг), что означает «Счастливчик», но до дедушки Миранде дела не было, она даже смотреть на него не хотела.

Миранда возблагодарила Господа, что у Майка английское имя, в противном случае ей, возможно, не удалось бы встречаться с ним.

– Но у него наверняка есть китайское имя, – сказала я.

– Нет, – заверила Миранда. – Майк и по-китайски Майк.

Короче, Миранде требовалась работа, чтобы были деньги на шмотки и косметику, надо же ей выглядеть стильно и привлекательно для Майка Ю, тем более что в старую одежду ее разросшийся бюст уже не умещался. Свои лифчики «Дороти Перкинс» она отдала сестре Мелоди, которая никаких таблеток не принимала и вообще в период полового созревания сделалась похожей на парня, ей даже приходится носки в лифчик засовывать.

Мое же стремление устроиться на работу не имело ничего общего с эмоциональными романтическими причинами Миранды, во всяком случае, мои мотивы не были столь прямолинейны, – впрочем, это неважно, потому что времени на них все равно не осталось. Ее рассказ затянулся на все сорок пять минут нашей прогулки до места.

– Вот, – вытянула руку Миранда, показывая, – «Райский уголок».

Я щелчком отправила окурок в канаву, и мы с опаской перебрались через решетчатый мостик.

Миранда – в высоких башмаках – шагала осторожно и внимательно смотрела, куда ставит ногу. Я, глянув вниз, заметила, что в маслянистой луже валяется трость.

– Господи, – неуверенно пошатываясь, пробормотала Миранда, – отсюда уж точно ни один старый говнюк не смоется.

Мы постучали в дверь, и, пока дожидались, я глазела вокруг и заметила в окне над дверью какую-то женщину. Она не смотрела на улицу, а просто прижалась щекой и ладонями к стеклу – мой брат Джек делал точно так же, когда скучал по маме. Он еще потом стирал мутные пятна от своего дыхания. Спустя некоторое время дверь открылась, на пороге возникла пожилая медсестра и проводила нас в просторную жаркую кухню.