Немного опасаясь начинать сопротивление этой девушке — вокруг было слишком уж до хрена вооруженных людей, да и громила буквально шел за нами по пятам, я начал мычать и размахивать руками, мол, не понимаю, не говорю, не слышу, отвяньте. Но мои попытки не увенчались успехом.

В голове молниеносно начал складываться новый план. Теперь мне хотелось обследовать деревянную казарму, где до этого сидел их лидер. Ну а что я еще мог делать, когда весь лагерь уже был на ушах и мчался на нас, как не планировать дальнейшие действия? В битву мне вступать не хотелось от слова совсем.

Я начал указывать на казарму, указывать на себя, бить себе в грудь кулаком и снова указывать на барак. Мычать что-то нечленораздельное я тоже не забывал.

Судя по тому, что девушка перестала меня насильно тянуть в сторону разгорающегося боя и начала кивать, она меня поняла. Точнее, я стал искренне надеяться, что было действительно так. И, желательно, правильно. Но вроде по ее лицу, с искренней улыбкой и искоркой в глазах, можно было сделать вывод — меня не покалечат, как минимум прямо сейчас.

Я скорым шагом двинулся в сторону деревянного барака и услышал голос девушки. Ей что-то зычно ответил громила. Я обернулся и увидел, что она чешет за мной. Мда… Все-таки, видимо, поняли меня не до конца верно.

Мы в довольно бодром темпе дошли до места назначения, избегая ярко освещенных участков и боестолкновений. В лагере же бой вовсю кипел — легко было услышать крики и лязг металла. Видимо громиле не хватает его оружия, или он действительно ослаб — в прошлый раз он отлично держался против такого количества противников. Ну или я изначально не верно подсчитал оставшихся в лагере разбойников.

Я заглянул в окно и никого не увидел. Внутри было достаточно светло благодаря горящим свечам, что здесь были повсюду. Недолго думая я сиганул в окно, решив почувствовать себя в роли вора-домушника.

Первым делом я начал осматривать стол командира. Явно здесь должны быть или деньги, или драгоценности, или еще какая-нибудь ценная штука. Не может же быть здесь пусто. Девушка подошла ко мне и тоже начала поиски. Правда она, судя по всему, больше была заинтересована в бумагах. Ну, этого добра в ящиках я нашел прилично. Выложив их все на стоящий рядом стул, я начал вынимать ящики из стола и ломать их — может, хоть двойное дно есть?

Сломав пяток ящиков и не найдя в них ничего, что могло представлять какую-то ценность, я начал крушить сам стол. Булава, конечно, была бы помощником лучше, чем кистень, в подобном увеселительном мероприятии, но выбирать уже не приходилось. Точнее, надо было выбирать раньше, на плацу. А сейчас остается крушить стол тем, что есть в руках.

Крики в лагере начали стихать, стол был разгромлен в щепки и все, что я там нашел — маленький кулек с монетами и парой драгоценных камней. Ну, это лучше, чем вообще ничего. Я убрал этот кулек себе во внутренний карман куртки, приподняв кольчугу, и выдохнул. Теперь дело остается за малым. Я убрал себе в карман джинсов какие-то документы и начал поджигать все, что горит. Я хотел сжечь, на хрен, всю эту постройку, весь, на хрен, лагерь.

Девушка схватила какие-то документы и начала что-то тараторить на своем языке. Ее глаза были широко раскрыты. Хрен знает, испугалась ли она моих действий или что-то увидела в документах. Сейчас меня это волновало в последнюю очередь.

Когда я увидел, что пламя взялось за весь интерьер и стены как следует, я поднял девушку на руки и выкинул ее в окно, словно кидал за шкирку, на диван, нашкодившую кошку. Я выпрыгнул следом, схватил ее за руку — поднялась она сама, и побежал в сторону западной части леса.

Девушка, придя в себя, начала меня тянуть в центр лагеря. «Хрен с тобой, Золотая Рыбка, веди» — подумал я и побежал за ней. В центре лагеря перед моими глазами предстали заключенные, но не в полном составе. Кто-то был ранен. На земле же были видны последствия битвы — это была резня. Подозреваю, что громилой в одностороннем порядке.

Я указал на себя, потом на запад и отправился, почти бегом, за своим рюкзаком. Я уже понял, что эти ребятки смогут постоять за себя сами, а мне, черт возьми, хотелось свалить уже подальше, как и планировалось изначально.

Не останавливаясь и не давая себе времени даже короткую передышку, я добежал до своих вещей. Заключенные, как оказалось, бежали за мной. Начинало светать и обзор постепенно становился лучше. Я быстро надел рюкзак и закрепил его защелками в надежде свалить вдобавок и от преследующих меня союзников.

В этот момент мимо моего носа просвистела стрела. Вот буквально еще чуть-чуть и у меня был бы прекрасный шанс покинуть сию юдоль плача и страдания. Правда, пользоваться им у меня желания не возникало.

Люди за моей спиной продолжали свой бег. Один щуплый и тощий паренек выхватил лук и стрелы, что еще лежали около дерева, и начал пускать стрелу за стрелой в южную сторону, откуда нас атаковали дальнобойной атакой противники.

Пока я пытался осознать, что, на хрен, здесь происходит, громила вышел вперед, что-то мне сказал и побежал вместе с толпой, что направилась за ним. Ну, видимо, вариантов у меня не то что бы много.

Мы успели пробежать десяток километров, как нам во фланг выскочил мечник. Почему-то он ринулся на меня. Я отчаянно пытался затормозить и уклониться от его удара, но в этот момент он кинул мне землю в глаза.

От неожиданности я потерял равновесие и его меч резанул меня по плечу. Я откатился в сторону, чудом не попав под второй удар, и только начал подниматься на ноги, как моему противнику в голову вошла стрела. Это все был тот же тощий парень, который в самом начале схватил мой лук. Откуда, мать твою, у тебя столько стрел? Я был уверен, что их осталось в несколько раз меньше!

Я опять ломанулся за толпой, что не спешила остановиться и подождать меня. Ну, здесь каждый сам за себя, бесспорно. Стоило догнать убегающих, как на нас в очередной раз напали с фланга. Я искренне надеялся, что это не все силы, а только разведчики, что отправились в лагерь первыми.

Завязался бой. Несколько человек из нашей группы побега, включая громилу, остались сражаться — остальные продолжали бег. Я очень хотел бежать вместе с ними и не попасть никому под горячую руку, но планы все шли и шли под откос. Я увидел, как мечник бросился на девушку, что помогала мне в моих поисках внутри барака.

Я начал буквально прыжками перемещаться в их сторону, доставая на ходу меч в одну руку и кинжал в другую. В моей голове пронеслась мысль, что в данный момент я подражаю шпажисту, но я заглушил ее — все равно инстинкты работали быстрее.

Мечник уже замахнулся на нее и хотел сделать рубящий удар, но я успел вовремя. С горем пополам я смог его заблокировать. Я попытался выбить точным ударом меч из его рук, но промазал и почти отсек его кисть. После небольшого усилия меч поддался мне и я смог достать его из руки этого мечника, что сразу же упал наземь, держась за покалеченную руку.

Девушка добила его быстрым и четким ударом копья. Мда, я совсем профан в этом деле. Громила к этому моменту разобрался еще с двумя мечниками. Только мы развернулись и начали бежать, как в мою икру на ноге прилетела стрела. Настоящая, мать его, стрела, прилетела в мою ногу. От такого поворота событий я уже второй раз за этот побег свалился на землю.

Я нащупал в кармане пузырек с зельем, выдернул стрелу и начал заливать ее этим пузырьком. Боль была дикая, я с трудом терпел. В этот момент громила аккуратно поднял меня на руки и перекинул через плечо. И только сейчас я осознал — в меня, видимо, попала не одна стрела. Боль затуманивала взгляд и последним, что я увидел — третье непрочитанное уведомление системы. Не успев даже обдумать, откуда их столько, я потерял сознание.

В просторной комнате, в которую обильно вливался солнечный свет сквозь большое, прямоугольное окно, жарко дискутировали три человека. На первый взгляд, самый важный из них сидел за столом. Владелец помещения, седовласый и подтянутый мужчина в годах, одетый в легкий сюртук, черные брюки и остроконечные ботинки, вальяжно закинул ноги на стол и, расслабившись, откинулся на спинку то ли стула, то ли кресла. Его глубокие, черные глаза, которыми он наблюдал за парочкой, стоявшей перед ним, казалось, видят насквозь.