Застежки плащей были серебряными у рядовых и золотыми у офицеров. Аврелиан, как утверждает автор его биографии, будто бы позволил рядовым, как и офицерам, носить застежки из золота (SHA, Aurel., 46, 5).

Особым элементом обмундирования был пояс (cingulum), украшенный металлическими бляхами различной формы (полукруглыми или четырехугольными). В III в. украшения на поясе были еще достаточно немногочисленными. В IV столетии их количество значительно возрастает. Во второй половине IV в. пояс становится более широким до 10–12 см; в качестве украшений на нем появляются декорированные пластины, а бляхи приобретают зооморфную форму[504].

Музыкальные инструменты. Музыкальные инструменты играли большую роль в позднеримской армии и были одним из главных средств передачи команд и сигналов во время сражения или марша.

Считается, что римская tuba вела свое происхождение от греческого сальпинкса (σάλπιξ) — длинной трубы, использовавшейся еще в архаическую эпоху и упоминающейся в «Илиаде». С тубой римляне познакомились, по всей видимости, через посредство этрусков[505].

Tuba представляла собой тонкую трубку из меди или бронзы, а иногда из железа или слоновой кости; возможно, ее корпус состоял из 2-х или более частей; общая длина равнялась 120–150 см; верхнее отверстие имело форму воронки. Как правило, подобный инструмент был снабжен съемным мундштуком[506].

Из всех римских военных музыкальных инструментов туба обладала наиболее мощным звучанием[507]. Сигнал, издаваемый ей, был пронзительным и достаточно сильным. Однако музыкальные возможности губы не выходили за рамки 5–6 звуков натурального звукоряда[508]. Поэтому в составе воинской части находилось большое количество трубачей, которые должны были часто повторять сигнал[509].

Следующим по силе звучания после тубы был горн корну (cornu), также заимствованный у этрусков[510]. Корну представлял собой медную или бронзовую трубу, изогнутую в виде буквы «G». В Помпеях был обнаружен корну длиной 320 см, при этом диаметр окружности, которую он образовывал, составлял 140 см[511]. Корну был скреплен деревянной перекладиной, служившей не только для того, чтобы придавать инструменту дополнительную прочность, но и позволявшей музыканту носить его на плече. Перекладина крепилась к корпусу горна с помощью двух бронзовых насадок. Эти части корну неоднократно находили во время археологических раскопок. Некоторые из них имеют заостренную форму, вероятно для того, чтобы горнист мог фиксировать корну в земле[512].

Определенно можно утверждать, что tuba и cornu продолжали использоваться в римской армии, по крайней мере в III–IV вв. Изображение первого инструмента представлено на погребальной стеле Аврелия Сура, служившего в Первом Вспомогательном легионе (I Adiutrix), эта стела датируется 210–215 гг.[513]; прекрасное изображение корну, относящееся к середине III в., представлено на знаменитом саркофаге Лудовизи[514]. Солдат, несущий корну на плече, запечатлен также на триумфальной арке Константина.

Рис. 50. Военные музыканты (по рельефу на триумфальной арке Константина).

Рис. И. В. Кирсанова.

Согласно Вегецию, буцина представляла собой медную трубу, «свернутую в виде кружка» (Veg., III, 5)[515]. Однако здесь Вегеций очевидным образом путает этот инструмент с cornu[516]. В действительности же буцина — духовой инструмент, имеющей коническую форму, сделанный из рога быка или морской раковины. Существует предположение, что буцина представляла собой модификацию cornu, приспособленную для нужд кавалерии[517]. Буцина звучала более резко и пронзительно, нежели туба.

Литу (lituus) — небольшой, загнутый кверху в виде буквы «J» сигнальный горн с длинным съемным мундштуком[518]. Литу, как туба и буцина, также был заимствован римлянами у этрусков[519]. Свое название этот инструмент получил, очевидно, из-за сходства с жреческим посохом (lituus), которым пользовались при ауспициях авгуры[520].

Рис. 51. Cornicien.

Фрагмент рельефа на Большом саркофаге Лудовизи.

Прорисовка И. В. Кирсанова.

Как выглядел литу, мы можем судить благодаря немногочисленным археологическим находкам. Один из обнаруженных экземпляров имеет длину 78 см. Его корпус снабжен парой колец, служивших для крепления ремня, благодаря которому горн можно было носить через плечо[521]. Существуют указания, что некоторые литу могли достигать в длину 1,5 м[522].

Особенности употребления литу остаются до конца не выясненными[523]. Считается, что такие горны использовали в кавалерии, в то время как в пехоте сигналы подавались тубами[524]. Основываясь на характеристике звука, некоторые исследователи полагают, что lituus был знаменитым classicum, часто упоминающимся в наших источниках[525].

Lituus исчезает уже в период Поздней республики (I в. до н. э.). Тем не менее сам термин продолжал оставаться в ходу и в императорскую эпоху, при этом использовался он, как правило, только в поэтических текстах, в качестве синонима к tuba или bucina[526]. Вместе с тем Аммиан Марцеллин неоднократно упоминает lituus и даже чаще, чем остальные военные музыкальные инструменты (Amm., XIV, 7, 21; XVI, 10, 9; XIX, 2, 12; XIX, 11, 15; 6, 10; XXII, 2, 3; XXIII, 5, 15; 4, 1; XXVI, 10, 10; XXVIII, 1, 14; XXIX, 1, 14; XXXI, 7, 10; 13, 1). По Аммиану, литу использовали для подачи сигналов о выступления армии в поход (Amm., XXIV, 4, 1), о начале сражения (Amm., XXIII, 5, 15) и прекращении боя (Amm., XIX, 11, 15). Однако неясно, вкладывал ли Аммиан в используемый им термин какое-либо конкретное специальное значение. Молчание Вегеция по поводу литу позволяет предположить, что подобный горн действительно не использовался римлянами, по крайней мере в позднюю эпоху. Выражение signo per lituos data («когда затрубили горны»), которое часто встречается у Аммиана, — обычное клише, означающее начало или прекращение военных действий[527]. Поэтому Аммиан может прибегать к нему, не только когда ведет рассказ о римской армии, но также и когда речь идет о противниках римлян (Amm., XXXI, 7, 10).