Тут Дарья Ростиславовна сглотнула, несколько мгновений воевала с желанием разреветься, а затем нашла в себе силы закончить этот монолог:

— А еще там, в горящем вертолете, надевая на Рину свои аксессуары, я столько раз вспомнила просьбу найти ей такого мужа, как ты, что просто не смогла возненавидеть парня, которого полюбила моя дочь! Поэтому теперь живу ее чувствами. И это не просто слова — я уже привыкла к тому, что ты всегда рядом, каждый божий день нахожу в тебе новые положительные черты, все лучше понимаю, что в тебе нашла моя девочка, и грущу, что не могу радоваться этому вместе с нею…

22 июля 2112 г.

…До северо-западного входа Базы добрались в четверть третьего ночи мокрыми насквозь, но предвкушающими кто отдых от затирания следов в сильнейшую грозу, кто душ с горячей водой и спокойный сон на нормальной кровати, а кто волнующую встречу с подругой юности. Я оставил женщин у места, с которого можно было перейти прямо на лестницу «колодца», а сам метнулся к сканеру и «сдал кровь». По пути узнал силуэт дежурного и невольно поморщился — Геннадий Богачев по прозвищу Рупь был служакой до мозга костей и фантастическим занудой.

Встреча с этим типом прошла в предполагаемом ключе — увидев рядом со мной сразу двух «внешниц», он прижал руку к активатору артефактной системы самоуничтожения этого входа и мысленно начал обратный отсчет!

— Они свои, Рупь. Но не местом рождения, а духом… — четко и быстро сказал я, привычно выделив интонацией контрольное слово и назвав прозвище дежурного. А после того, как сорокасемилетний дядька, кстати, не узнавший в лысой женщине государыню, вышел из боевого режима, немного порадовал: — Следы затер. Все до единого. Но если есть желание погулять под проливным дождем, то можешь проверить.

Никакого желания выходить наружу у Богачева, конечно же, не было, но его чувство долга никогда не дремало, и он, недовольно сдвинув брови, требовательным жестом отправил нас в лифт, дабы, как полагается, сначала выставить из колодца «посторонних» и намертво заблокировать внутреннюю дверь, а затем проверить мои слова.

Мы, естественно, повиновались и тоже последовали регламенту: я ткнул в сенсор с изображением песочных часов, спустил кабинку на уровень ниже, завел женщин в первую попавшуюся комнату передержки и объяснил, что мы тут потеряли. Язва кивнула, подошла к оружейному столику и стала выкладывать на него чистое белье, сухие комбезы, носки, ботинки и полотенца, а я придержал Долгорукую за руку и рассказал, как теперь выглядит матушка.

Дарья Ростиславовна закусила губу, кинула взгляд на Шахову, увидела подтверждающий кивок и коснулась моей руки:

— Я любила и уважала не внешность, а личность. И пришла сюда не ради любования красотой…

— А зря: Оторва смотрится непривычно, но фантастически красиво! — весело хохотнула Лара.

— Тогда я за нее порадуюсь! — ничуть не кривя душой, заявила Бестия и почему-то решила, что ее эмоций и этого ответа мне будет недостаточно: — Рат, я не сделаю ей больно. Честное слово!

— Уже почувствовал, но все равно спасибо… — улыбнулся я и повел рукой в сторону стола: — Поэтому сушись и переодевайся.

Увы, ее волнение стало еще сильнее, и женщина попробовала перебить его немудреной шуткой:

— Язва, у тебя есть косметика? А то Оторва — фантастическая красотка, а я мало того, что лысая и в военной форме, так еще и не накрашена!

— Да, твой ежик бросается в глаза… — притворно нахмурилась Шахова и постаралась ее развеселить: — Но к военной форме однозначно подходит. Впрочем, если ты жаждешь переодеться в гражданку, то могу подкинуть шмотье из своих запасов. Да, оно будет маловато, но это мелочи, правда?

— Даш, мама тоже любит и уважает не за внешность! — заявил я, легким толчком в спину отправил женщину к столу с одеждой, повернулся лицом к стене и… услышал ехидный смешок Ларисы Яковлевны:

— Слышь, Рат, а давай немного позабавимся?

— Давай. А как?

— Сейчас середина ночи и твои наверняка дрыхнут. Значит, если подойти к делу творчески, то получится вот что…

Ее предложение развеселило даже государыню, поэтому дамы в темпе привели себя в порядок согласно полученным вводным, прокатились на лифте до нужного этажа, перед выходом в коридор спрятались под марева, следом за мной добрались до жилого блока нашей семьи и тихой сапой просочились в мою спальню. Там я оставил их обустраиваться, а сам умотал к родителям. По дороге, естественно, посмотрел в нужном направлении чувством леса, чтобы ненароком не заявиться невовремя, убедился в том, что оба силуэта лежат в «правильном» положении, прокрался в комнату, обошел широченную кровать справа и наклонился над матушкой. Будил любимым способом — подув на ресницы. И получил ожидаемый результат: она открыла глаза, увидела меня и засияла, как летнее солнышко!

Я тоже заулыбался, а через миг прижал указательный палец к губам и показал серию жестов:

«Я тоже тебя безумно люблю, но об этом мы поговорим чуть позже. А пока ТЫ нужна в моей спальне. ОДНА…»

В этот раз родительница спала в ночнушке, соответственно, не стала дожидаться, пока я отвернусь, бесшумно выскользнула из-под одеяла, на цыпочках рванула к двери и исчезла. Я отправился следом, неторопливо пересек весь жилой блок и, уже подходя к двери в свою комнату, услышал оттуда многоголосое верещание.

Вламываться внутрь, естественно, не стал — сел на пол, прислонился к стене, закрыл глаза и настроился на долгое ожидание, так как был уверен, что женщины вспомнят обо мне только после того, как вдосталь наревутся. Ага, как бы не так — не прошло и десяти секунд, как матушка вылетела в коридор, схватила меня за шиворот и, как котенка, втащила в спальню. Потом закрыла дверь, заблокировала замок и отвесила традиционный подзатыльник:

— Немедленно объясни, что за хрень тут происходит! Почему Дарья Ростиславовна… с такой прической, почему она и Язва пьют Императорский коньяк, лежа на твоей кровати в летних платьицах, и почему потребовали, чтобы я немедленно привела к ним тебя, их собутыльника?!!!

— Так, все понятно… — усмехнулся я, сообразив, что она от растерянности переключилась в режим агрессии, и задал первый вопрос: — Мам, скажи, ты была рада увидеть Дарью Ростиславовну?

— Да я счастлива до безумия!!! — взвыла родительница. — И если бы не…

— Тогда дай ей это почувствовать, а то несчастная женщина уже извелась. И забудь уже про этикет: она считает тебя ПОДРУГОЙ, а тут, в спальне, ВСЕ СВОИ…

…Мне удалось свалить от женщин только минут через сорок, когда эту троицу очередной раз кинуло из гнева в слезы, и моего исчезновения никто не заметил. Добравшись до своей ванной, подал Огонь в каменку, выбрав самый гуманный режим нагрева, и поплелся в душевую кабинку. В ней меня и начало отпускать. Вернее, как-то очень уж резко прибило усталостью, поэтому мылся я практически на автопилоте, а потом невесть как оказался в сауне на любимой верхней полке. Там реальность «мигнула» снова, причем настолько серьезно, что я перестал сканировать окружающий мир чувством леса и дернулся только тогда, когда ощутил прикосновение к руке.

— Это я… — негромко сообщила Шахова, пристроила голову на мое плечо, придвинула ногу к ноге и, кажется, аж замурлыкала от удовольствия.

Я на мгновение пришел в себя, вспомнил, что по привычке разделся догола, хотя привел на Базу не только Язву, но и Императрицу, открыл глаза, начал приподниматься и услышал успокаивающее воркование Шаховой:

— Все в порядке, отдыхай — уже прикрыла чресла полотенцем.

Я проверил, краем глаза углядел не только это самое полотенце, но и две идеальные полусферы, увенчанные небольшими светло-розовыми сосочками, бездумно дотянулся щупом до первой попавшейся жилы Ларисы Яковлевной и как-то понял, что она продолжает отыгрывать роль любящей женщины. Хотя предпочла бы просто расслабиться.

Удивляться ее упертости не было ни сил, ни желания, поэтому я вернул голову на место и лениво поинтересовался, как там матушка с Дарьей Ростиславовной.