Стельмах-старший смотрел на сына мало понятным мне взглядом, а Сим, кажется, даже побледнел. Его невеселая ухмылка явно говорила о том, что задели эти слова парня так, словно ему пощечину влепили прилюдно.

– Отлично, бать, – говорит Макс, качая головой и поднимаясь из-за стола. – Однако я даже если в лепешку расшибусь, для тебя один хрен из меня ничего толкового не выйдет! Хорошего вечера, – бросает уже всем и, всего на мгновение задержав взгляд на мне, быстро уходит из-за стола, где все притихли и, кажется, даже не дышат.

Неприятно. Очень. А главное, такого выпада от дяди Артема я не ожидала, от слова совсем.

Обычно такими сыновьями, как Максим Стельмах, гордятся, но тут явно какие-то проблемы. Я была только свидетелем мимолетных обсуждений между мамой и тетей Лией, но не знала весь масштаб катастрофы в отношениях отца и сына. И я даже боюсь представить, как сейчас чувствует себя Сим, когда этот “сор” вынесли на всеобщее обозрение. Даже несмотря на то, что семья Гаевских уже давно считается для них родней. Не по крови, так по духу точно.

– Зря ты так, Тёмыч, – наконец-то нарушает повисшую в столовой тишину папа. – Он у вас молодец. Ты сильно придираешься к парню, – говорит другу, покручивая в руках бокал.

– Ты видишь, что из него растет? – раздраженно рычит дядь Артем, а такой злости на его лице я не видела ни разу за свои девятнадцать лет. – Все мысли о бабах и никакой ответственности. У него в голове нет такого слова, как “семья”. А мы не вечны, Гай.

– Смешно это слышать от человека, который о семье задумался только в сорок! – кидает на стол салфетку тетя Лия и смотрит на мужа, – ты перегибаешь, Стельмах.

– Так… – откашливается ма, поглаживая меня по руке, непонятно, кого успокаивая: себя или меня. – Давайте все остынем.

Дальше разговор сам собой уходит в другое русло, но мне не дает покоя Сим, который умчался и на котором не было лица. Сегодня мне по-настоящему стало жалко парня, к которому, кроме ненависти и раздражения, ничего не привыкла испытывать. Хотя, кому я вру. Такое мое отношение – исключительная возможность прикрыть реальные чувства, которые испытываю к этому индюку. Чувства, которых я ужасно боюсь. Уж лучше так, как есть у нас сейчас, чем так… как могло бы быть, дай я себе слабину. Но сегодня…

– Я скоро вернусь, – улыбаюсь родителям и, накинув на плечи джинсовую курточку, выхожу из дома, немного ежась от налетевшего порыва холодного осеннего ветра. Следуя уже знакомой тропинкой к дому Стельмахов, пытаюсь подобрать слова, которые, возможно, скажу Максиму, но уверена, что в любом случае, что бы я не сказала, он посчитает меня опять мелкой и глупой дурочкой.

Ну и ладно. Просто моя совесть меня съест, если я оставлю его наедине со своим скверным настроением.

Пока топаю по тротуару к соседнему дому, оглядываясь на загорающиеся в сумерках фонари, сердце то и дело трусливо уговаривает отступить. Но мозг упрямо сопротивляется, уверяя, что с друзьями так не поступают. В беде не бросают. И вообще…

Дом Стельмахов встречает полнейшей тишиной, и даже свет нигде не горит. Такое ощущение, будто и нет никого. Правда, дверь открыта, значит, Сим здесь.

– Макс? – прохожу через большую гостиную, слушая свои громкие шаги, но других признаков жизни не улавливая.

Оглядываюсь, решая, может, подняться на второй этаж? Конечно же, я знаю, где его спальня. Но потом замечаю фигуру парня на заднем дворе.

Сим сидит у бассейна на шезлонге, уперев локти в колени и зарывшись руками в волосы. Нужно быть слепой, чтобы не понять, как сильно его задели и расстроили слова дядь Артема.

Но почему плохо ему, а сердце начинает поднывать у меня?

На мгновение, остановившись на пороге, ведущем в сад, я снова стушевалась. И правда, не дура ли я, что лезу не в свое дело? Если бы он хотел, то сам рассказал. Но уровень доверия у нас явно ниже, и имею ли я право…?

Но тут же отвешиваю себе мысленный подзатыльник и заставляю ноги идти к застывшему в одной позе Симу.

– Эй, Сим-Сим, – подхожу и беспардонно усаживаюсь рядом, толкаю локотком в бок и выдавливаю из себя улыбку. – Да ладно тебе, неужели зазнайка расстроился? – стараюсь держаться как можно беззаботней и придать голосу невозмутимость, но он предательски дрожит.

– Чего тебе, мелкая? – тяжело вздохнув, поднимает взгляд на меня Макс, и я только сейчас соображаю, как непозволительно близко уселась. Так, что кожу начало покалывать от ощущения парня рядом. – Пришла своими язвлениями добить?

– Я не бью лежачих, зануда, – морщусь.

Ну вот, как я и думала – мелкая. Для него я всегда была и буду мелкая, назойливая младшая сестренка.

– Хотела вернуть на место твою сногсшибательную корону, но как знаешь, – подскакиваю, собираясь уйти, но Макс ловит меня за руку и одним рывком усаживает обратно, еще и сжимая ладошку в своих огромных ладонях.

– Я устал, – неожиданно выдает парень, а до моего мозга с трудом доходят произнесенные им слова, так как все тело, все чувства и эмоции сосредоточились на его горячих руках. На прикосновениях его грубых, уже мужских ладоней и плече, к которому я невольно оказалась прижата. В груди что-то нежно затрепетало, а дыхание сбилось с ритма.

Два года я боролась с собой.

И ему хватило недели, чтобы снова разбудить ураган внутри меня.

Слабачка, Летта!

– От… от чего устал? – запоздало, но удается выдавить из себя.

– От постоянных попреков отца, – бросает взгляд на меня Сим и, видимо, заметив мое удивление на лице, тихо смеется, – идеальная семья Стельмахов не такая уж и идеальная. По крайней мере, в семье не без урода.

– Да брось, – восклицаю возмущенно, напрочь позабыв о его длинных пальцах, что переплетаются с моими. – Дядя Артем любит тебя и гордится. Я уверена! Нет, я знаю!

– И тем не менее, – усмехается Макс. – Мне всегда чего-то не хватает, чтобы услышать от него элементарное “молодец, сын”. Так было еще со школы. Девчонкам всегда все сходило с рук, а вот я для него как красная тряпка для быка. То не делай, туда не иди, должен быть идеально запрограммированным роботом, – говорит Сим и отводит взгляд, поднимая его к безоблачному ночному небу, на котором сегодня прекрасно видно звезды.

– Просто он желает тебе счастья.

– И поэтому вечно тыкает носом в косяки, как нашкодившего котенка?

– Ну-у-у… тебя если не тыкать, ты вообще распустишься, – выпалила, да тут же прикусила язык.

– Ну, спасибо, вредина! – ухмыляется Макс, большими от удивления глазами поглядывая на меня. – Ты умеешь поддержать, – легонько пинает носком кроссовка по моей ноге.

– Всегда пожалуйста, – дарю очаровательную улыбку и пинаю в ответ. Очень надеюсь, что в темноте он не видит моих красных от смущения щек. – А если серьезно, то они с папой переживают. Мой тоже нет-нет, да выдает Артемию порцию нравоучений. Иногда такими выражениями, что уши вянут, – морщусь, припоминая, как случайно подслушала папин разговор с Темкой по телефону. Так сильно мой лексикон давно не пополнялся.

– Что им переживать? Любимые жены, взрослые дети, бизнес из года в год взлетает все выше…

– И года идут, Макс. Дядь Артем просто хочет быть уверенным, что в случае чего он может на тебя положиться. И тетя Лия с девчонками.

Собственно, именно это он и сказал за столом отцу. Как бы не было это все печально, но мы взрослеем, а наши родители далеко не молодеют. Страшно, как порой быстро утекает время.

Ну вот, стоило только об этом задуматься, как в сердце пробралась грусть. А в голову влезло то самое предложение, которое озвучила мне Таша. И решения по которому у меня до сих пор нет.

– Так что, не злись на него.

– Мелкая, когда ты успела так вырасти? – спрашивает задумчиво Макс и получает мой возмущенный вздох. Так и хочется крикнуть: глаза разуй! Но я спрашиваю только:

– Так может пора перестать звать меня “мелкой”, Стельмах?

На что в ответ мне подарили снисходительную улыбку. И я бы, наверное, так и пялилась, как дурочка, большими влюбленными глазами на манящие со страшной силой губы Сима, которые к тому же слишком близко, если бы не услышала дальше: