Бабушка Вера торопливо вышла из избы.

…..

– Уже новый год наступил, – вздохнула Мара.

– Матушка, я не забыл, – с хитрецою посмотрел на нее Морозко и протянул ледяное зеркальце.

Мара всмотрелась в него и увидела, что посреди избы стоит стол, покрытый белой простынью. Вокруг стола не спеша ходит старуха, раскладывает на нем высушенные травы и цветы.

– Ну и что? – сказала Мара.

– А ты досмотри, матушка.

Мара с интересом продолжила смотреть в зеркало. К избе, в которой жила старуха, пробирался сквозь пургу мужик с топором в руках. Лицо его исказили боль и ненависть, губы шевелились и через порывы ветра доносилось:

– Я убью тебя, старая ведьма… Но перед смертью заставлю тебя вернуть мне радость жизни…

А когда он попытался распахнуть дверь, ноги его застыли и он не смог сделать ни шагу. В следующий момент застыли его руки, он опрокинулся навзничь, а рука с топором так и осталась вытянутой вверх. Постепенно оцепенение сковывало его все больше и только изо рта раздавался хрип:

– Я убью, я убью…

Вскоре и губы его застыли.

В избе старуха наклонилась над чаном, окропила лицо водой из него и превратилась в красивую молодую женщину. Она вытянулась на ложе из трав и цветов, сложила руки на груди, закрыла глаза, едва улыбнулась.

Вьюга уже стихла. Неясное солнышко осветило сугроб на крылечке, из которого торчала рука, сжимающая топор.

– Отличная жатва! – похвалила Мара и улыбнулась.

декабрь 2021 г.

– Ну, чего лезешь под руку, Марсик… – я мягко, но настойчиво пытаюсь спровадить кота с коленей.

Этот хитрюля знает, чем меня достать: размурлыкавшись с самой проникновенной интонацией, кот с независимым видом заползает с коленей на клавиатуру ноутбука, раскладывается на ней так, что морда оказывается на столе.

– Наглота! Брысь отседова!

Какое там… Только кончик хвоста нервно подергивается: мол, кишка тонка – воспитание не позволит… Вот и делай людям, тьфу, ты – котам – добро! Знал бы, что вырастет таким ласкуном да эгоистом – в жизнь бы не подобрал! Ушки Марсика насторожились (мысли читает, что ли?), глаза сузились, хвост замер. Он обиженно спрыгнул на пол и скрылся с глаз долой.

Кот простил, когда я забрался под одеяло и выключил свет. Уткнувшись в меня мордой, Марсик свернулся калачиком рядом. Я ласково потеребил его за ушками и, убаюканный его мурчанием, стал засыпать…

«– Вот скажи, Марсик, что ты все время высматриваешь на ночном небе? – мимоходом спрашиваю его, столбиком сидящего на подоконнике.

– Тебе не понять, Саня.

– Странно: ты говоришь, а я почему-то не удивляюсь.

– Мы в искривленном пространстве, балбес. Сном называется.

– То же мне, кот ученый… И не обзывайся!

– Не задавай глупых вопросов, тогда и… А смотрю я на свою родину.

– Родина в небе? – ехидненько улыбаюсь. – Помнится, в заброшенном доме…

– Не дави на мозоль, Саня! Та развалюха – вынужденное и временное пристанище. И здесь я не навсегда, – кот снисходительно посмотрел на меня, – хотя и по обоюдному согласию.

– Ты так жалобно пищал, так на руки просился…

– Как тут не заплачешь… Как увидел тебя – сердце кровью обливаться стало… – Я стою, воздух ртом хватаю, а кот и усом не ведет, продолжает: – Вот и попался тебе на глаза.

– Так это ты меня пожалел, выходит? Это я шел мимо дрожащий, голодный, грязный и блохастый? Ну, знаешь, Марсик!

– Ты был никому не нужен, как и я.

– А с чего ты взял?

– Да забитый ты какой-то. Я не с первого взгляда вышел и напросился к тебе: ты всегда один.

– А если бы я не любил кошек?

– А ты их и не любил.

– А чего ж я тебя не вышвыриваю на улицу, когда ты достаешь своей назойливостью?

– Потому и не выгоняешь, что боишься остаться один. Ну, любви я и не ждал от такого сухаря… Насчет дружбы с тобой – надо крепко подумать… А жить под одной крышей с тобой, кошкина мать, совсем неплохо…

Тоже мне, матерящийся Цицерон выискался…

– Так что там с небом? – вернулся я к вопросу.

– Звезды, Саня. Там, в созвездии Рыси, моя родина.

– С чего ты взял?

– Мы все оттуда, кто хоть раз побывал котом. Не переживай так сильно, Саня, ты тоже попадешь туда.

– Глупости.

– Глупости у Вольтера.

– Не читал.

– А я читал этого кошконенавистника. Вот поэтому, наверное и досталось мне тяжелое детство в очередной жизни, в образе кота.

Мне становилось веселее от домыслов Марсика. Я пододвинул стул к окну, оперся локтями на подоконник, приготовился слушать:

– Расскажи, как там. Кем был до кота и как попал в созвездие Рыси?

– До кота был аквариумной рыбкой. Недолог рыбий век, однако. Я во всех жизнях за справедливость. А тут такого насмотрелся из семейной жизни человеков – благим матом орать захотелось! Сам понимаешь, Саня, только воду фильтровать могу. Ну, и расплескался не на шутку. Тут меня это жирное, усатое, полосатое чудовище и цапануло.

«Так тебе и надо, правдолюб», – немного позлорадствовал я в душе, а вслух спросил: – А кем еще был, несчастный?

– Э-э-э, Саня, – Марсик слегка стушевался и, не глядя мне в глаза, небрежно ответил, – в одной из жизней был Маргариткой. Ничего противнее не испытывал.

– И что: не так уж плохо быть цветочком и радовать пчел…

– Ну, болван… Я не был цветком, Саня, а был женщиной по имени Рита! А Маргариткой меня называли все, с кем приходилось встречаться.

– А тебе не понравилось? – заливался я смехом.

– Моя сущность хочет сметаны до отвала кушать, а ее плоть хочет фигуру сохранять. Когнитивный диссонанс, Саня. И в остальном… не понимаю женскую натуру. Я ведь как: захотелось мне что-то как мужчине, так в лоб и действую. А эти ужимки, чувствования…

– А взял, да и действовал бы прямолинейно…

– Я попробовал. И стал проституткой. Хорошо, Саня, что кошкам неведомы те извращения и унижения, которые практикуют люди.

– Да вам, кошкам, просто завидно, что не можете вот так, с выдумкой любить.

– Единственным мерилом страсти, Саня, я считаю экстаз. Любовь самодостаточна и ей ухищрения не нужны.

Я с сомнением покачал головой.

– А что, на Коте живут одни кошки? – продолжил вопросы.

– Глупее ничего не мог спросить, Саня? Как может домашняя кошка обходиться без человека?! Сам подумай: у кошачьей семьи есть дом. А кто его содержать, убирать будет? Кто будет нас гладить, готовить нам пищу? Конечно, там люди есть, но относятся к ним настороженно.

– Почему?

– Считается, что у этой популяции земных существ слишком много глупого ума.

– Марсик, не хами!

– Ты, Саня, меня своей обидчивостью оскорбляешь…

– Ладно, замяли.

Кот примирительно мурлыкнул, продолжил:

– Вы, люди, все делаете на Коте тоже самое, что и на Земле.

– А в чем разница?

– На Коте – высокоорганизованное общество, в отличие от Земли.

– Интересно, продолжай…

– Давно изучено и доказано Академией наук планеты Кот, что самыми приспособленными организмами во Вселенной для ухода за кошками являются человеки.

– Это почему же? Потому что для ухода за высшим интеллектом, носителем которого ты считаешь кошек, нужны носители глупого ума – люди?

– Да… теория и в этом случае подтверждается… – печально вздохнул кот. – Для того, чтобы ухаживать за кошками, кормить и выполнять их прихоти, нужны физиология и эмоции, как у людей. А ума особого и не нужно. Теперь-то понял, Саня? – назидательно добавил он.