— «Несчастный юноша и бессовестная шалава», — мрачно ответила Тамара, выходя из ванной в одном полотенце.

Пальцем она щедро размазывала под глазом сиреневые тени. Ночью подруга не пришла ночевать в общагу, буркнув что-то по поводу благотворительности для ущербных. Оказывается — помогала свинячить? И зачем такая скрытность?

— Ненатурально, — не оценил креатив Димон, критически её осмотрев.

— Иди на фиг. Я не визажистка...

Кажется, перфоманс заключался в том, чтобы представить Димона в образе спивающегося маргинала. Но как в этом согласилась участвовать Тамара?! И для кого был спектакль?...

— Я только на секунду забежал, тебя, идиота, проверить. И забрать права, дома забыл, — спохватился Егор, — позвонил, кому надо. Наплёл про твою деградацию. Хотя это и так было понятно. В общем, приедет. Мать всё-таки.

— Хотелось бы, — проворчал Димон, — хочу домой. Хочу свою комнату. Гардеробную. И горничную с поварихой. И чего я раньше думал, что они надоедливые? Очень даже нужные люди в доме.

Понятно. Мальчик сломался. Не выдержал жизни, лишённой лобстеров на завтрак. В которой надо ещё следить за платёжками за коммуналку. Тамара закатила накрашенные глаза.

— И вот никак не объяснить, что мог бы для начала просто попросить прощения у мамы за косяки и быть хорошим мальчиком. Нет, завёл тут песню брошенного мамонтёнка «Пусть мама услышит, пусть мама придё-ёт!»

— Да что тут такое происходит?! Где мой сын?

Громкий голос заставил всех вздрогнуть, Тамару — уронить полотенце, Ваську — вырваться и сбежать под стол. Но всё внимание легко перетянула на себя полуголая Тамара, конечно.

— Да-а, Егор не преувеличил, — протянула ухоженная дама, закутанная в белую норковую шубку, тихо зашедшая в квартиру, — наш Димочка упал на самое дно. Алкоголь и дешёвые девки. Вот Егор — замечательный мальчик, даже без поддержки мамы справляется. С учёбой всё хорошо, и на работу ходит, не пропускает. Девочка рядом с ним хорошая. Одетая, по крайней мере.

— Ну началось. Сын маминой подруги всегда лучше своего, естественно! — обиженно пробурчал Димон, щурясь на мать.

Та только фыркнула. А Тамара ткнула локтём в бок парня, чтобы не выделывался. А то не видать ему поварихи и горничной ещё лет десять.

— Молчи, полуёжик, — прошипела она, — я зря себя, что ли, разукрашивала и прелести на общее обозрение выставляла?! Ты мне за спектакль ещё сто баксов должен.

— Продажная ты женщина, Тамара. Думала, ты мне по-дружески помогаешь...

Мать Димона зажала двумя пальчиками точёный хирургами носик, зажмурилась.

— Тут пахнет бедностью. Эксперимент закончен, — твёрдым голосом сказала она, — я говорила Инессе, что это плохая идея. Мальчик не приспособлен жить один. Пусть своего воспитывает, как хочет. А моего не трогает. Димочка, собирайся. Мы уходим из этого вертепа.

Васька, высунувшись из-под стола, с жалобным мявом начал тереться о роскошную шубу тельцем. Мать Димона недоумённо посмотрела вниз, шагнула назад.

— Коты не должны жить в таких кошмарных условиях, — сказала она, подхватывая кота на руки, — Димочка, дважды не повторяю.

А ему и не надо было дважды повторять. Уже стоял возле двери с заранее собранной сумкой. И демонстрировал полную готовность вернуться в привычную роскошь.

Лика тихонько вздохнула. Жаль, что её не ждёт возле подъезда вкусно пахнущая мама, чтобы забрать с собой в хорошую жизнь.

Не то, что мама Димона. Тамару она уничтожила взглядом, Егора чмокнула в щёку. Лику проигнорировала. Кота спёрла. И решила, что им тут делать больше делать не было. Дверь квартиры грохнула об косяк, когда мать и сын уходили.

Молодые люди, вздрогнув снова, ошарашенно друг на друга посмотрели. Тамара убежала в ванную — переодеваться.

— Ну и кто тут будет всё это убирать? — задал в пространство вопрос Егор, — в деревню, так понимаю, нам больше не нужно ехать?

Анжелика пока пыталась осознать факт, что кота больше нет. Ну что же. Будет всем интересующимся судьбой Васька печально говорить, что кот ушёл в лучший мир. И нигде не соврёт при этом. Если она скажет правду... Никто не поверит, что дворовый кот был похищен богачкой.

Егор мрачно шуршал огромным мусорным пакетом, в который собирал разбросанные бутылки. План Димона был хорош и продуман до конца — даже свинарник ему самому не пришлось убирать.

— Димон был прав. Горничная, как ни крути, полезный человек в доме.

Лика присоединилась к уборке. Да и Тамара не осталась в стороне, заботливо подгоняя мусор ногой поближе к мусорному ведру.

— Далеко инвентарь не убирай, — посоветовала она, — нам ещё для твоей мамы сценку делать. А ты когда-нибудь пробовал доказать бездомному, что в пивной бутылке допивать уже нечего? Вот и у меня аргументы вчера закончились, когда вот это всё по району собирали. Только на этот раз пусть Маркиза в полотенце и с фингалами мамо встречает. У меня коллоквиумы. И практика в морге. В общем, дела поинтереснее ваших семейных разборок.

И, посмотрев на часы, охнув, побежала к дверям, торопливо пробормотав, что нужно бежать на отработку по анатомии. Лика и Егор остались одни в квартире.

Три года спустя

Лика задумчиво постучала карандашом по письменному столу. Вперемешку по нему были разбросаны учебники по медицине и юриспруденции. Говорила она Егору не бросать свои вещи в её комнате. Но у того было новое увлечение, которое заняло большую часть его спальни — мотоцикл. Которым он страшно гордился, так как купил на собственную зарплату. На несколько зарплат. Экономя на всём, что можно. Да, техника с рук. Да, в ужасном состоянии. Но «с душой».

— Зарычит, мой мальчик, — ласково говорил Егор, полируя монстра тряпочкой.

Гаража у парня не было. Гараж был у мамы — значит, недоступен. С помощью Димона и дикой ругани, он заволок мотоцикл в квартиру, радуясь, что она на первом этаже. И парни начали его разбирать, буквально по болтикам.

Собственно, так как в комнату подселили огромный мотоцикл, жить Егору стало не так комфортно, как раньше. Места учебникам не осталось. Но расставаться с металлическим питомцем категорически отказался.

Впрочем, Лика права голоса не имела. Хотя, три года назад, приняла предложение Егора поселиться в его квартире. Он решился на это, когда понял, что Димона вот-вот заберёт домой его мамочка. По поводу собственной матери, Инессы Львовны, у него иллюзий не было. Если та сказала, что сын будет доучиваться не в роскошных условиях — значит, так оно и будет. Странно, но решение матери Егор принял спокойно. Не так страдал по утраченному комфорту, как Димон.

И по поводу чистоты и готовой еды выкрутился — зачем делать это самому, если есть Лика, которой можно предложить уехать из общаги в более комфортные условия. А готовить ему завтраки ей не привыкать. А ещё можно ненавязчиво подсунуть тему доклада по социальному обеспечению, который ему нужно будет сдать уже на следующий день. И всё это без удушающего контроля матери, от которого он регулярно сбегал, когда жил с ней в одном доме.

А с тех пор, как в его жизни появился ещё и мотоцикл, Егор стал совсем счастлив. И с трудом выдёргивал себя по утрам из дома на лекции, увидел новый смысл в работе — запчасти на мотоцикл были совсем не дёшевые. И поздно вечером начинал любовно перебирать двигатель, тщательно сверяясь с инструкцией и просматривая видеоролики по ремонту.

У них с Ликой была параллельная жизнь. Она тоже редко появлялась дома, после третьего курса устроившись медсестрой на полставки в соседний роддом №5. И иногда с ностальгией вспоминала, как кричала «Свободная касса» в дешёвой кафешке. Впрочем, тут же стряхивала с себя оцепенение, продолжая крутить ватные шарики и прислушиваясь к крикам из родзала. Вот и сейчас, посмотрев на часы, девушка сообразила, что у неё осталось всего полчаса до смены в роддоме, быстро начала собираться, заталкивая учебники в сумку и надеясь, что будет полчаса повторить патанатомию.