– У меня есть идея, – предлагаю, и сынишка сразу поворачивается в мою сторону, – давай ты сам выберешь себе комнату из спален на втором этаже.

– Ура! – радуется ребенок.

Знаю, что, быть может, это лишнее. Так баловать ребенка, может, и не стоит. Но не могу отказать себе в этой радости. Видеть его улыбку – слишком сильный аргумент в пользу его хотелок. К тому же, меня отец всегда баловал, и ничего.

Автомобиль тем временем подъезжает к дому и останавливается у входа. Выхожу из машины помогаю Костику выбраться из пут ремня безопасности. Сын с радостным визгом сразу бежит наверх, ловко забираясь по ступенькам на второй этаж. Он еще не дотягивается до ручек на дверях. Поэтому пришлось догонять его и распахивать перед ним каждую дверь. А потом ждать вердикта.

– Вот эта будет моя, – говорит Костя, едва мы зашли в спальню отца.

Подумать только, тезка великого Аралова выбрал его комнату, не раздумывая. Малыш еще не знает, кому принадлежал этот дом раньше. Он слишком мал для всей правды. Костя считает своим отцом Калинина, а про великого Аралова он никогда и не слышал. Ну, ничего, придет время, и я обязательно все ему расскажу. Все, кроме правды о том, кто его настоящий отец.

– Почему ты выбрал именно эту комнату, малыш? – спрашиваю ребенка, незаметно смахнув с щеки слезинку.

– Она же самая большая, мама, – объясняет ребенок. – Тут точно поместится самый настоящий пиратский корабль!

Ох уж эти мальчишки! Кому войнушки, а нам пираты. И где мне взять этот корабль теперь? Надо посоветоваться с Иваном Сергеевичем. Может, он знает? Кстати, а где сейчас наш начальник службы безопасности?

– А кто это у нас здесь? – раздается из-за спины голос Ивана Сергеевича.

Когда-то давно он точно таким же голосом обращался ко мне. Это было в детстве. Теперь же обращение адресовано моему сыну. Костя выглядывает из-за кровати, внимательно рассматривает вошедшего мужчину.

– Костя, познакомься, – обращаюсь к сыну, – это Иван Сергеевич.

– Он тоже тут живет? – спрашивает Костя.

– Да, он тоже тут живет.

– Эту комнату ему не отдам, – заявляет маленький диктатор. Он смешно хмурит брови, давая понять, что будет отстаивать территорию до конца.

– Он не заберет у тебя комнату, не бойся, – успокаиваю ребенка. – Иван Сергеевич помогает мне по дому. Он и тебе поможет, если ты попросишь.

Костя снова посмотрел на нашего безопасника, его брови разгладились – верный признак того, что малыш не видит в новом человеке угрозы.

– А ты умеешь строить корабли? – спрашивает Костя у Ивана Сергеевича. В настойчивости к достижению целей ребенку не откажешь.

– Корабли? – переспрашивает Иван Сергеевич удивленно. Кажется, он не ожидал, что малыш придумает ему поручение в первое же мгновение после знакомства.

– Да, нужно построить пиратский корабль, – заявляет Костя, – поставим его прямо здесь.

Я посмотрела на Ивана Сергеевича, и хотела уже вмешаться и сказать, что нельзя сразу требовать что-то от людей. Но Иван Сергеевич только подмигнул мне. Лукаво, как когда-то, когда я была маленькой.

– Ну, если пиратский, то можно, – отвечает мужчина. Он подходит к мальчику и опускается на корточки, чтобы его лицо стало на одном уровне с лицом ребенка. – Ты же мне поможешь, правда?

– Конечно, – заявляет Костя самоуверенно, – ты же все равно не знаешь, как выглядит настоящий пиратский корабль.

И откуда только в нем такая самоуверенность? Все-то он знает лучше всех, даже слышать мнение посторонних не хочет. И можно сколько угодно говорить о строгости воспитания, но дело не всегда в этом. Мой сын всегда был таким, с самых первых дней. Он все делает так, как считает правильным. А, как правильно, знает только он один. И в его понимании, мнение всех остальных – это досадное заблуждение.

В кармане завибрировал мобильный телефон. Это Артамонов. Я не ждала от него звонка сейчас, мы должны были созвониться завтра.

– Слушаю, – принимаю вызов.

– Алло, – говорит он заплетающимся языком. Сердце екнуло в неприятном предчувствии катастрофы. – У меня сейчас Одаевский, он желает говорить лично с вами.

Чертов Шакал! Он все-таки вышел на правильный след. По моему замыслу это должно было случиться чуть позже. Уже после того, как Артамонов передаст мне все акции, приобретенные на его имя.

– Пошли его к черту! – говорю в трубку. Одаевский не имеет права что-то предъявлять, мы законов не нарушали. А секретность – это не запрещено.

– Нет, я не могу его выгнать, – шипит в трубку Артамонов. Похоже, Одаевский в своем репертуаре, запугал его до чертиков.

– Мы, ведь договорились, что вы будете сохранять секретность. А Одаевский ничего не может вам предъявить. Если бы мог, то явился бы в компании полицейских, и с вами мы бы беседовали только в суде.

– Да, мы договаривались…, – Артамонов противно всхлипнул. Неужели, Одаевский уже успел разбить ему нос? Надеюсь, что это не так. – Пожалуйста, не втягивайте меня в свои разборки.

Он не просит, умоляет. И я слишком хорошо помню, на что способен Шакал. Он же, не моргнув, угробит несчастного человека, который вообще ни в чем не виноват.

Чертов Одаевский!

Ну, ничего! Все равно, будет так, как я задумала. А Шакал ничего не сможет сделать! Не зря я потратила уйму время, планируя все это.

– Хорошо, – говорю в динамик жестким голосом. – Скажите ему, что я сама с ним свяжусь. Уже скоро.

– Да… хорошо…, – заикаясь, бормочет Артамонов.

Сбрасываю вызов, не желая больше слышать это пугливое блеяние. Мало кто решится противостоять Шакалу в открытую, и Артамонов точно не из числа отчаянных смельчаков. Чтож, разберусь сама. Рано или поздно, мы с Одаевским должны будем встретиться. Может и к лучшему, что этот момент настанет раньше?

Но сначала нужно все хорошо продумать. Я должна четко понимать, что и как ему говорить. И, конечно, беседовать мы будем в присутствии моих юристов.

Больше нет той беспомощной девочки, которую он украл у отца пять лет назад. И теперь у меня нет права на ошибку.

У меня есть свой человек в «Стройпроммаш». Поэтому я точно знаю, насколько плохи теперь дела в компании.

Это хорошо. Так и было задумано.

Аралов учил меня ценить то, что он создал. Приучил к мысли, что однажды его империя станет моим делом жизни. И он бы не простил мне, если бы я хотя бы не попыталась все вернуть.

Калинин научил разбираться в бизнесе и подсказал гениальный план захвата. Впрочем, эта схема стара, как мир. И, если бы Одаевский не был столь самоуверен, каким обычно бывает, то понял бы, что под ним роется яма, еще год назад.

Год планомерных шагов, четко рассчитанных событий, договоренностей и планов. И все ради этого момента. Все во имя дня, когда Шакал будет вынужден смириться с утратой своих приобретений и вернет мне империю моего отца.

Если только Одаевский подпишет бумаги, которые приготовили мои юристы.

– У него нет выхода, – убеждает меня Юрий Алексеевич, юридический консультант, – финансировать такого гиганта, не приносящего прибыль, станет только умалишенный. А Одаевский не идиот. Тем более, мы предложим ему хорошую компенсацию.

Я слушаю юриста и хочу ему верить. Вот только, на сердце все равно не спокойно.

Юрий Алексеевич – отличный специалист, уверена, с бумагами все отлично. Он прекрасно знает свое дело и выполняет его на пять с плюсом. Есть одно «но!» – он не знает Одаевского так хорошо, как знаю его я.

Шакал не из тех, кто просто так отдаст свое. А холдинг Аралова он привык считать своим. Пять лет назад он готов был на все, чтобы заполучить его. А на что готов пойти сегодня, чтобы сохранить?

– Вы уверены в этом? – спрашиваю юриста. Но, скорее, пытаюсь убедить себя в том, что сделала все возможное и невозможное.

– У меня нет сомнений! – уверенно заявляет Юрий Алексеевич.

С трудом сдерживаю порыв закатить глаза. Он так же самоуверен, как и Одаевский. Или это все мужчины такие, а у меня уже началась паранойя?