Однако иноземное иго, даже осуществляемое руками собственных феодалов, было тяжким. Завоевателями была разработана целая система ограбления покоренных стран: известно 14 видов различных ордынских «даней» и «тягостей»! Основным среди ордынских поборов была «царева дань», называемая также «ордынский выход», «дань десятинная», или просто «десятина». «Царева дань» была постоянным налогом, который собирался в пользу хана со всего городского и сельского населения, в городах — с дома, в сельских местностях — со двора или деревни. Постоянными данями были также «поплужное» (с плуга), «ям» и «подводы» (извозные повинности), «мыт» и «тамга» (торговые сборы). Кроме того, было множество единовременных поборов. Это прежде всего так называемые «запросы», т. е. единовременные требования хана выплачивать крупные суммы на военные и другие расходы. Иногда «запросы» были настолько велики, что буквально разоряли население. Далее, существовали различные «дары» и «почестья» — подарки, которые отсылались в Орду или передавались на месте ханским послам. Таких «даров» или «почестий» было множество: «поминки», «поклонное», «выходное», «памятное», «становое», «выездное» и даже «мимоезжее». В пользу ханской семьи собиралась особая «пошлина»: «царева пошлина, царицына, князей, рядцев, даруги, посла». Тяжелой обузой для крестьянского хозяйства был «корм», который получали с населения ордынские послы и баскаки. Кроме того, русские княжества обязаны были по приказу хана «рать собирать, где восхочем воевать», и присылать людей на ханскую охоту. От уплаты ордынских даней было освобождено только духовенство, которое завоеватели хотели привлечь на свою сторону и использовать для укрепления власти Орды над Русью.

В результате из русских земель ежегодно выкачивались в Золотую Орду огромные суммы, в основном в виде серебряных монет и слитков. А серебро было основным денежным металлом Руси, и его нехватка мешала развитию товарно-денежных отношений. Крестьянское хозяйство разорялось, ряды феодально зависимых людей пополнялись за счет обедневшего крестьянства. Феодалы, вынужденные делиться своими доходами с ордынскими ханами, старались возместить это усилением феодальной эксплуатации.

Иноземное иго усложнило и политическую обстановку на Руси. Политика ордынских ханов была направлена на разжигание феодальных усобиц. Феодальная раздробленность страны усилилась. Все это затрудняло борьбу против монголо-татарских завоевателей, мешало накапливанию сил для свержения монголо-татарского ига. Кроме того, завоевание значительно осложнило международное положение Руси — внешние враги усилили давление на западные рубежи.

Формальное признание великим владимирским князем Ярославом Ярославичем и другими северо-восточными князьями зависимости от ханов Золотой Орды еще не означало установления прочного иноземного ига. На Руси еще были силы, не желавшие подчиняться завоевателям. Против власти Орды выступали города на западной и северо-западной окраине страны, уцелевшие во время «Батыева погрома»: Новгород, Псков, Смоленск, Полоцк. Продолжал сопротивление князь Даниил галицкий, который нанес завоевателям несколько серьезных поражений. И, что самое главное, народные массы не покорились, были готовы на новые битвы с ненавистными монголо-татарскими завоевателями.

В этих условиях великий князь Ярослав Ярославич, признав власть завоевателей, начал исподволь готовиться к борьбе с ними: заново собирал войско, начал переговоры с западными соседями о военном союзе (известно о посольстве Ярослава Ярославича в Лион). Видимо, это и послужило причиной гибели великого князя — его отравили в ставке монгольского хана.

Новый великий князь Андрей Ярославич уже открыто противился власти хана. Прекратились поездки русских князей в Орду, «дани и выходы» хану уплачивались «не сполна». Андрей Ярославич заключил союз с князем Даниилом галицким, цель которого не вызывает сомнений: князья объединились для выступления против монголо-татарских завоевателей. К. Маркс так оценил политику Андрея Ярославича в своих «Хронологических выписках»: «Андрей пытался противиться монголам». В летописи сохранились гордые слова этого смелого князя: «Лучше мне бежать в чужую землю, чем дружить с татарами и служить им!». Батый направил в 1252 г. на Русь большое карательное войско во главе с царевичем Нерюем. Татарские полки «под Владимиром перебродили Клязьму и пошли, таясь, к городу Переяславлю». Полки великого князя вышли навстречу ордынцам. Летописец так рассказывал о жестокой битве, разгоревшейся под стенами «отчины» Андрея Ярославича — Переяславля: «Собрав воинство свое, встретил их князь великий Андрей со своими полками, и сразились полки, и была сеча велика». Первая попытка с оружием в руках выступить против завоевателей не удалась: слишком неравны были силы, Русь еще не оправилась от «Батыева погрома». Кроме того, часть князей не поддержала выступления великого князя Андрея Ярославича, считая более выгодным для себя сговориться с монголо-татарскими завоевателями.

Несмотря на то, что открытое выступление против Орды не удалось, прошло еще несколько лет, прежде чем монголо-татарские ханы сумели наложить на Русь регулярную дань. В 1257 г. на Русь приехали монгольские переписчики — «численники» — и, по словам летописца, «изочли всю землю Суздальскую и Рязанскую а Муромскую», обложив все население ордынской данью; от дани было освобождено только духовенство. Ордынская перепись русских земель встретила сильное сопротивление — народ не хотел давать «число». Дольше всех противился переписи Новгород, не разрушенный ханом Батыем во время зимнего похода 1237/38 г. Летописный рассказ о новгородских событиях — яркий документ, показывающий антиордынские настроения народных масс. Когда в 1257 г. «пришла весть злая, что хотят татары взять тамгу и десятину с Новгорода, возмутились люди». Посадник Михалка, склонявшийся к признанию дани, был убит, а приехавшим «послам татарским», которые «начали просить дани», новгородцы не подчинились и вместо дани предложили «дары». Ордынские «численники» уехали ни с чем. В 1259 г. снова приехали ордынские послы «Беркай и Касачик и иных много». Их сопровождал с дружиной сам великий князь. И снова «был мятеж великий в Новгороде». Новгородские «низы» не испугались ни грозного имени ордынского хана, ни мечей и копий великокняжеской дружины и подняли восстание. По словам летописца, «начали окаянные (татары) бояться смерти» и «попросили у великого князя: «Дай нам стражу, потому что изобьют нас». Великий князь «повелел стеречь их сыну посадника и всем детям боярским по ночам». Основной силой этого движения была новгородская чернь, городская беднота. «Чернь не хотела дать число, — отмечал летописец, — по решила: умрем честно!». Наоборот, новгородское боярство открыто поддержало великокняжескую администрацию, и это вызвало внутренние раздоры в Новгороде. «Тогда раздвоились люди», потому что «большие велели меньшим явиться по число, а они не хотели». В конце концов ордынские послы, великокняжеская дружина и собственные бояре подавили выступление новгородской бедноты: «Пересилили бояре чернь, и явились новгородцы под число, творили бояре себе легко, а меньшим зло». Великий князь сам принимал участие в проведении переписи. «Утром съехал князь с Городища и окаянные татары с ним, и начали ездить окаянные по улицам, считая дворы». Вся Русь была обложена тяжелой ордынской данью.

Первоначально дань в русских княжествах собирали мусульманские купцы, которых на Руси называли бесерменами. Бесермены заранее выплачивали хану большие суммы денег и за это получали право собирать в свою пользу дань с определенных городов и княжеств. Злоупотребления и насилия бесерменов привели к крупному антиордынскому восстанию. В 1262 г., по сообщению летописца, «люди ростовские, не вытерпев насилий поганых, собрали вече и выгнали их из городов: из Ростова, из Владимира, из Суздаля, из Ярославля, потому что откупали те бесермены дани и оттого великую погубу творили людям». Восстание прокатилось по всей Северо-Восточной Руси, везде горожане «поднимались вечем» и изгоняли ненавистных бесерменов. Летописец отметил, что ордынские ставленники были изгнаны «из всех градов русских». Больше бесермены на Руси не появлялись. Сбор ордынской дани перешел к русским князьям, которые сами отвозили ее к хану.