С самого детства я подолгу не видел отца. И перед каждым отъездом он сильно сжимал в объятиях маму, которая почему-то плакала, стараясь сдерживать слезы и безудержно покрывая его лицо поцелуями. Я, маленький ребенок, стоял как вкопанный, ничего не понимая, готовый так же разрыдаться. Отец брал меня на руки и, улыбаясь сквозь влажную пелену на глазах, говорил: «Ну, сынок! Будешь главным мужчиной в доме, пока не вернусь. Мать береги».

«А куда папа уехал?»

«На войну», – отвечала мама с отрешенным взглядом на заплаканном лице. И тут же, спохватившись, улыбалась мне, вытирая ладонью слезы.

«Шучу, малыш. Папа уехал в командировку, по работе, скоро вернется».

И это «скоро» иногда длилось годами.

Мама воспитывала меня в любви к искусству, так как сама была творческим человеком. Это выражалось во всем – от приготовления еды до выбора одежды. Мы ни в чем не нуждались, видимо, благодаря папиным рабочим командировкам. Мама водила меня по театрам, художественным выставкам и в цирк. Поход в цирк всегда был настоящим праздником, особенно мне нравилось закулисье, куда нас всегда приглашали по окончании представления. Мама дружески общалась с этими необычными людьми, а я с любопытством рассматривал их вблизи, в причудливых костюмах и гриме. И каждый раз, прощаясь, кто-то из них говорил мне:

«А ты знаешь, что твоя мама звезда?»

За этим следовали многочисленные дифирамбы в ее адрес, и она со словами благодарности спешила со всеми попрощаться. А потом мы шли в кафе рядом с цирком, это была традиция. Заказывали любимые вкусняшки, мама отвечала на мои вопросы и сама рассказывала разные смешные истории из своей цирковой жизни. Вопросов у меня всегда было много, как, впрочем, и у каждого ребенка. Но только повзрослев, я получил ответ на главный свой вопрос. Кем работает мой отец, и как они познакомились с мамой.

Мозг, переключившись на воспоминания, уводит меня от напряженной работы без моего на то согласия, и я непроизвольно закрываю глаза. Передо мной большой экран, на котором мгновенно прокручиваются картины совсем другого сценария, придуманного не мной, а самой жизнью.

Гастроли советского цирка за границей всегда имели головокружительный успех. По тем временам цирковое искусство считалось одним из самых престижных и коммерчески выгодных предприятий для Страны Советов. В закрома Родины нескончаемым потоком текла валюта. Артисты цирка, находясь на гастролях за рубежом, получали крошечные суточные оклады, рассчитанные на очень скромное проживание. Из рассказов мамы я узнал, что труженики цирка везли с собой консервы, крупы, сахар и все прочее, что можно было спрятать в рабочий реквизит. Люди таким образом экономили на еде, чтобы привезти домой побольше заграничных товаров. Особенно популярными были сервизы «Мадонна», украшенные перламутром, затейливые люстры из чешского стекла и прочие предметы интерьера, которые считались престижными, украшая скромные квартиры советских граждан. Все это можно было вывезти в определенном количестве, предусмотренном таможенным контролем, и покупки распределялись по всей программе. Мама рассказывала об этом с присущим ей юмором, и я обожал слушать истории из прошлого, которые отображали эпоху СССР.

Программа на зарубежную поездку тщательно отбиралась худсоветом Росгосцирка, утверждалась Министерством культуры и далее шла на рассмотрение организации, не имеющей прямого отношения к искусству. Каким бы выдающимся ни был артист, но если его признавали политически неблагонадежным, он вычеркивался из списков на выезд за рубеж раз и навсегда. Все работники цирка, впервые выезжающие за границу, обязаны были пройти инструктаж по вопросам «Что там можно, что нельзя». А также в обязательном порядке посетить мавзолей Ленина для повышения духа патриотизма. Отстояв километровую очередь, при виде мумии великого вождя у каждого непременно должно было возникнуть желание вернуться на Родину.

Моя мама была победительницей многих цирковых конкурсов и признана лучшей артисткой в жанре «воздушная гимнастика», но за границей этот жанр представляли другие исполнители. Она не попадала даже в предварительные списки по причине своего непролетарского происхождения. Оказавшись в детском доме еще ребенком, она и понятия не имела, что в ее жилах течет голубая кровь.

Делегация цирковых деятелей из Германии просмотрела номера и аттракционы на предмет гастролей советского цирка. Выступление мамы произвело на них такое впечатление, что вопрос был поставлен ребром. В управлении Росгосцирка начался настоящий переполох. На ковер были вызваны все начальники отделов для выяснения, как могли допустить этот просмотр. Начальник иностранного отдела пояснил, что согласно распоряжению генерального немецкой делегации предоставили возможность просмотреть все столичные программы. Начальник отдела формирования объяснил, что воздушный номер «Вдохновение» в исполнении Веры Сербиной согласно общей разнарядке был запланирован для работы в цирке-шапито «Радуга», находящемся в Измайловском парке. В итоге все же виноватый нашелся. Им оказался инспектор манежа цирка-шапито, который не догадался снять с программы лучший номер в день посещения немецкой делегации. Его уволили, хотя он понятия не имел о родословной моей мамы. Все закончилось тем, что после долгих проверок ее кандидатуру все же утвердили на поездку в ГДР.

Мой отец в это время работал в Германии, и ему по долгу службы надо было встретиться с руководителем поездки цирковой программы. После деловой беседы поступило предложение посмотреть цирковое представление.

«Сегодня окончание гастролей по городам Германии. В этой программе собраны лучшие мастера советского цирка. Вы когда последний раз цирк посещали?»

«Давно. В детстве».

«Ну тогда вам будет интересно. Современный цирк во многом отличается от цирка нашего детства».

По роду деятельности у моего отца было немного времени на развлечения, но почему-то в этот вечер он принял это предложение. Историю знакомства моих родителей я узнал, когда мне исполнилось семнадцать лет, во время нашего мужского разговора, который состоялся по причине моего первого увлечения. «Скажи, отец, ты веришь в любовь с первого взгляда?» «Верю», – сказал он и начал свой рассказ.

«Она была ослепительно хороша!» – восторженно произнес он, инстинктивно подняв голову, будто бы вновь видел маму под куполом цирка.

«После представления я разыскал ее гримерную, маленький фургончик, разукрашенный трафаретом. Как застенчивый ребенок, робко постучал в открытую дверь. Зеленая занавеска пошевелилась и резко распахнулась. На пороге стояла хрупкая девушка в коротком халатике, с длинными распущенными волосами и бледным красивым лицом. Это была она, совсем другая, земная, но не менее прекрасная».

«Здравствуйте! Я хотел выразить…» – и тут, вспомнив, что после представления метнулся в ближайшую цветочную лавку, протянул ей букет, спрятанный за спиной. «Спасибо. Какой восхитительный букет! Постараюсь довезти его до Москвы, мы завтра первым утренним поездом…» – и она сделала какой-то неподражаемый жест, имитирующий отъезд.

«А потом был банкет по случаю окончания гастролей, на который меня также пригласили, и я пошел по известной причине».

Прозвучал телефонный звонок, который прервал рассказ отца, и я с нетерпением ждал окончания разговора, чтобы продолжить нашу задушевную беседу. «Ну и что на банкете?» – напомнил я, чтобы переключить его на нашу тему.