Я смотрю в иллюминатор, и все мои видения устремляются ввысь.
Когда я закончу работу над своим первым проектом, обязательно напишу сценарий фильма о моей семье. Это будет совсем другая история без войны и мистики, но непременно в жанре «приключения». Вся наша жизнь состоит из приключений, в которые мы попадаем по воле судьбы.
Глава 4. Продолжение следует
Достаточно воспоминаний, пора вернуться к работе. Я открываю приложение «Заметки» и перечитываю прописанную ранее сцену.
Фамильный замок. Большой приемный зал, на стене висит портрет Папы Римского. Мужчина средних лет, аристократической внешности, сидя за роялем, мастерски исполняет тридцать пятый сонет Шопена. /Наезд камеры, крупный план на руки./ Его длинные красивые пальцы перебирают клавиши, обращает на себя внимание кольцо-печать. В зал заходит дворецкий и сообщает о прибытии некоего господина.
«Пусть войдет», – не отрываясь от игры, произносит он.
В открытой двери появляется человек и, стоя на пороге, ждет окончания сонета. Звучит заключительный аккорд. /Крупный план вновь прибывшего./
Лицо его узнаваемо по предыдущей сцене, он один из окружения Гитлера /По дороге в монастырь./
Барон: «Докладывайте».
Агент: «Мы ждали у входа. Он находился в келье ровно двадцать минут и вышел крайне озабоченный и раздраженный».
Барон: «Он вышел с каким-то предметом в руках?»
Агент: «Нет, руки его были пусты».
Барон: «Он что-нибудь говорил?»
Агент: «Молчал всю дорогу и только в машине начал как бы сам с собой разговаривать».
Барон: «Постарайся вспомнить каждое его слово, это очень важно».
Агент: «Цифры сорок пять, ноль два, ноль пять. Битва красного орла с ясным соколом».
Барон: «И больше ничего не было сказано?»
Агент: «Ничего. Несколько раз по дороге повторял одно и то же, будто о чем-то размышлял про себя».
Барон: «Значит, ему удалось только поговорить со старцем, никаких артефактов он не заполучил. Это все?»
Агент: «Нет. На следующий день монастырь был уничтожен».
Барон: «Что?» – он резко встал и начал ходить по залу.
Агент: «Я сразу дал команду, наши люди прибыли туда и прочесали все вокруг. Никаких следов, ни живых, ни трупов, одни пепелища. Есть две версии – либо это по его приказу, либо монахи сами подожгли монастырь и скрылись в горах. Они хорошо знают эту местность, а мы – нет. Обнаружить их практически невозможно. Все свои артефакты они унесли с собой или…»
Барон: «Нет, первая версия отпадает. Мы знаем, что он почитал их учение и помогал монастырю. Скорее всего, они сами решили так поступить. Но зачем?»
Он переводит взгляд на портрет Папы Римского и произносит: «Ад Майорэм Дэй Глорам». /Перевод: «К вящей Славе Божьей»./
Смена кадра
Обитатели монастыря скрылись в горах. Внизу виднеется то, что осталось от их обители. Сын старца обращается ко всем. /Тот же прием, голос за кадром. Общение на ментальном уровне. / Крупный план лица героя, далее камера проходит по лицам людей и останавливается на мальчике, на груди которого медальон старца./
«Господь дает нам новые испытания, но мы должны выжить, чтобы выполнить завет наших предков и передать великие знания этому миру. Отныне у каждого из нас свой путь и свое предназначение. Но знайте, настанет время, когда мы вновь объединимся во имя нашей великой цели. Мы должны умереть, чтобы выжить! Вальватэр. Руна Аг. Ватан Вилли Ви!» /Перевод: «Господь Единый в Тройственности». Он поднимает в небо руки, туго замотанные бинтами, в которых держит священную книгу Велеса.
«Вальватэр. Руна Аг. Ватан Вилли Ви!» – повторяют все трижды. /Камера проходит по лицам, затем берет крупный план героя и переходит на Священную книгу./ На экране мелькают сакральные рисунки, символы, цифры. /Компьютерная графика./
Смена кадра
Время переносится в современный мир. США. Начало нового тысячелетия.
Мое чтение прерывает приятный голос.
«Извините, пожалуйста».
Я отрываюсь от компьютера и вижу перед собой ту же девушку с милой улыбкой.
«Не желаете что-нибудь из напитков? Скоро вам будет предложен горячий обед. Вода с газом и без, спрайт, кола, соки – томатный, яблочный, апельсиновый, виноградный. Вино белое, красное, шампанское…» Я останавливаю ее, не дождавшись полного перечня.
«Какой богатый ассортимент!»
Улыбаясь ей в ответ, закрываю компьютер и произношу в манере театрального актера:
«А, пожалуй, шампанского!»
Девушка мастерски наливает в бокал искрящийся золотистый напиток.
«Почему именно шампанское?» – задаю вопрос сам себе. И тут же приходит ответ: да потому, что в скором поезде Берлин – Москва моя мама угощала этим напитком всех желающих.
С удовольствием делаю первый глоток и чувствую, как в меня проникает какой-то воздушный поток, наполняя тело приятной негой. Мой отец отдавал предпочтение хорошей русской водке. Всегда во время застолья, где-то после третьей рюмки, обращал внимание гостей на то, как мама изящно держит бокал с шампанским, и целовал ее руку. Как же я соскучился. Смотрю в иллюминатор и представляю, как забьется мое сердце при виде огней Москвы.
Запах еды возвращает меня к действительности.
«Что желаете на обед?» – девушка перечисляет предлагаемые блюда.
«Мясо с овощами, пожалуйста».
Именно мясо с овощами, приготовленное мамой по ее рецепту, было коронным блюдом того воскресного обеда. То, что я с аппетитом ел сейчас, значительно уступало ее кулинарному шедевру, зато усиливало картины моих воспоминаний. И вновь передо мной большой экран.
«Кадр сто пятьдесят пять, дубль один, мотор, камера».
Я хожу из угла в угол своей комнаты, продумывая предстоящий серьезный разговор, а запах из кухни тормозит работу мозга, провоцируя чувство голода. Реакция отца предсказуема, так как мой выбор меняет все его планы и перечеркивает все, что он предпринял во имя моего будущего. Мама, конечно, поддержит, она в курсе моего решения и тоже переживает за реакцию отца. Я понимаю, что говорить надо коротко, убедительно, четко, как он любит. Всегда учил меня:
«Говори в лоб, по-мужски. Формулируй мысли таким образом, чтобы твой собеседник сразу понимал, о чем речь».
Но в моем случае это не в лоб, а по лбу. Безумно хочу, чтобы отец услышал меня и понял, но где взять такие слова? Мысли путаются, создавая нервозность и неуверенность, и от этого ничего путного не лезет в голову. Я подхожу к окну и вижу, как на парковку заезжает автомобиль моего названного деда. Возлагаю огромную надежду на его мудрость и влияние на отца. Будь что будет. Решение принято, главное – суметь доказать, что оно для меня единственно правильное.
Обеденный стол, как всегда по воскресеньям, ломился от маминых кулинарных изысков.
«Ну что, приступим к делу», – потирая руки от предвкушения удовольствия, произнес отец.
«Давай, сынок, открывай маме шампанское! У тебя это хорошо получается. А я пока наш мужской напиток разолью».
И мы с ним одновременно берем со стола: я – бутылку советского шампанского, он – запотевший графин.
«Только, пожалуйста, не в потолок», – категорически заявляет мама.
«А почему бы и нет?» – в шутливом тоне отвечает отец.
«Наверх посмотрите, сколько следов от ваших новогодних фейерверков».
«Ну, еще один, и будем дружно белить потолки», – отшутился отец.
И тут я бабахаю пробкой в потолок. Комната наполняется маминым заразительным смехом, а ее бокал – искрящимся золотистым напитком.
«Молодец, сын, метко стреляешь! А скоро научишься в десятку попадать с первого выстрела. Я в тебя верю».
Эта фраза сразу вернула меня в состояние, когда я находился один в своей комнате.
«Пап, а налей мне тоже водки», – выпалил я неожиданно для всех и в первую очередь для самого себя и тут же поймал пристальный взгляд матери. Отец явно находился в приподнятом настроении.
