После разлома и зачистки в Нимуаре, он отправился порталом в центр Гангоры, убил демона в Платине, затем ещё одного — в посёлке, на подъезде к Ларету. А затем, останавливаясь лишь на ночлег и короткие привалы, направился прямиком в Ларвию.

Судя по тому, как быстро он стал терять силы, ему осталось не больше месяца. Пару недель страданий… Но он не за себя переживал. Не за то, что будет больно, не потому, что будет умирать долго и мучительно, а потому, что отцу придётся вновь пережить это. Его отец вновь будет сидеть у постели сына и страдать, но не позволить ему этого и не дать попрощаться, было бы ещё большей жестокостью. Единственный человек на свете, который любит Ники. Единственный, кому он по-настоящему нужен.

И вот она, Ларвия — такая же красивая, как и всегда. Как всегда живая, суетная, шумная. Пять разноцветных башен академии возвышаются над ней. Над академией, в которой Ники никогда не учился, но от этого любил не меньше, чем другие маги. Дальше — по центральной улице, прямо до величественного замка верховного мага, построенного из белого камня, и только площадь перед ним и дорожки в саду из серого. Ники приложил ладонь к железным прутьям, и ворота, ведущие в замок, тут же распахнулись перед ним. Сюда беспрепятственно могли войти только маги, отворив проход своей силой, но внутри жили и простые люди — нанятые слуги: для них с территории замка имелся другой выход, который открывался специальными кулонами.

Пройдя длинную аллею и большой пруд с фонтаном, Ники свернул к конюшне, находившейся у восточной стены. Остановившись возле неё, юноша ласково прижался к морде своей лошади: она верно служила ему шесть лет, но вряд ли теперь он когда-нибудь сможет вновь проехаться на ней. Простояв с ней несколько минут, Ники ласково огладил густую гриву, потрепал между ушами.

Дальше — пара пролётов парадной лестницы и длинные коридоры. Юноша даже не сомневался, что отец сейчас в своём кабинете: с десяти утра до четырёх дня он работал с документами. Кабинет находился неподалёку от покоев верховного, как и от покоев Ники, и в эту часть крыла без приглашения могли войти только члены совета, которые прекрасно знали, как выглядит юноша, поэтому он без опаски снял маску, а за ней и перчатки. Вот они, те немногие люди: Сонен, целитель Марн и шестнадцать советников отца — при них он всегда мог быть самим собой, никем не притворяться и не прятаться. Правда, теперь к этому списку добавилась Диа, потомственная некромантка. Жаль, её он тоже больше не увидит, а ведь они вроде как стали… друзьями?

Ники устал. Полдня в седле, а он уже чувствовал себя таким измученным и разбитым. Слишком… Слишком быстро проклятье стало пожирать его жизнь. Юноша дошёл до нужной ему двери, легонько постучал и, услышав «войдите», открыл её. Отец ожидаемо обнаружился за своим столом и что-то писал в одной из многочисленных бумаг, он поднял взгляд, и его лицо озарила счастливая улыбка.

— Солнышко! Ты не говорил, что едешь домой! — Сонен поднялся и, обогнув стол, поспешил к нему, и уже через пару секунд Ники оказался в его объятьях.

— Ага, сюрприз, — с улыбкой выдохнул юноша и уткнулся в плечо отца.

— Ты даже в свои комнаты не заходил?

—  Нет, сразу к тебе.

— Милый, мне кажется, или ты похудел? — верховный отступил на шаг и придирчиво осмотрел его лицо. — Ну точно — схуднул. Это тебя так разлом и зачистка измотали? Ну, сейчас отъешься у меня.

— Сомневаюсь, — прошептал Ники, опуская взгляд.

— Даже не спорь, велю кухарке испечь твой любимый куриный пирог.

— Пап, — юноша протянул руку и сжал своей холодной ладонью отцовскую. — Почему ты не говорил, что будет так холодно? Всё время холодно…

Сонен застыл, как изваяние, а потом побледнел и едва слышно выдавил из себя:

— Нет… Нет, нет! Только не ты, солнце… Этого не может быть... Мы ведь обманули проклятье! — отец сжал его ладонь и поднёс к губам. — Нет, милый…

Именно это выражение глаз Ники и не хотел увидеть — отчаяние.

***

Сонен вышел из комнаты Ники и прикрыл за собой дверь. Смотреть, как сына выворачивает на изнанку третий раз за день, было выше его сил, но и отойти далеко он не мог, поэтому просто опустился на пол напротив двери, прижался спиной к стене и прикрыл глаза. После приезда Ники прошло шестнадцать дней, и если поначалу юноша ещё хоть что-то ел, то последние четверо суток его организм перестал принимать даже жидкую пищу. Перемолотые каши, бульоны, молоко, пюре — всё немедленно отторгалось. Сонен уже видел всё это, знал, что будет дальше, и это разбивало ему сердце. Снова. Он снова потеряет своего ребёнка, как и первых двух. Вот только Ники отличался от них — он был его сокровищем, его солнышком, его надеждой. Сонен даже поверил, что в этот раз они победили злой рок, но нет — демоническое проклятье опять убивало его мальчика. Даже хуже: дало ему надежду, а теперь жестоко отбирало.

Это его наказание. За то, что не разглядел полукровку. За то, что испытывал к ней чувства. За то, что не позволил родиться полудемоническому полумагическому отродью. Его, лишь его наказание, а страдал Ники, до судорог и сухих спазмов сплёвывая всё что попало в его желудок. Минут через десять из комнаты бесшумно вышел Марн и, приложив палец к губам, поманил Сонена за собой.

— Он уснул? — спросил верховный, когда они немного отошли от двери.

— Да, я дал ему отвар из трав. Похоже, теперь это единственное, что принимает его организм. Прости друг, но он угасает даже быстрее, чем твой первый сын — Гвей.

— Я вижу, — безжизненно ответил Сонен. — Ты помнишь, о чём мы говорили с тобой двадцать лет назад?

— У меня, конечно, хорошая память, но мы с тобой много о чём говорили на протяжении двух сотен лет.

— О перерождении.

— А-а-а, — протянул Марн. — Да, что-то припоминаю. Одна из твоих безумных идей.

— Посуди сам: за последнюю тысячу лет было трое перерождённых, и все они являлись чьей-то парой. Магистр Лино, магистр Филла, магистр Висмут. Конечно, никто не проверял этого специально, да и не стал бы, но три случая — уже не совпадение, Марн.

— Возможно, ты и прав. Если один из связанных обрядом пары погибает, а второй остаётся жив, то первый перерождается. Я так понимаю, ты хочешь провести обряд для Ники?

— А ты видишь другой выход? Мы обязаны хотя бы попробовать. Проклятье лежит на моём роду, душа Ники переродится той же, но физически он не будет моим сыном, а значит, проклятье может обойти его.

— Если переродится.

— Если…

— И кого ты хочешь попросить стать его парой?

— Тебя, конечно, — ответил верховный. — Только тебе я настолько доверяю.

— Сонен, ты не думаешь, что я слишком стар для твоего сына? Разница в двести с лишним лет…

— Я же не прошу тебя по-настоящему быть с ним. Только ради его спасения.

Марн задумчиво прошёлся по коридору, устало потёр руками лицо и посмотрел на отчаявшегося друга.

— Знаешь, я бы предложил тебе другого кандидата.

— Ты о своём последнем ученике, которого постоянно расхваливаешь?

— О нет. О его друге, — целитель усмехнулся, встретив непонимающий, растерянный взгляд Сонена. — Я встретил их с Нилеки несколько месяцев назад и был крайне удивлён. Твой сын состоял с ним в отношениях.

— Ты сейчас серьёзно? Я бесконечно люблю своё солнце, но ты же в курсе, что он хреново ладит с людьми? И потом... Ники показал кому-то из магов своё лицо?

— Нет. Ники притворялся обычным человеком, поэтому, скорее всего, тебе придётся рассказать этому парню правду. И убеждать его спасти твоего сына тоже будешь сам.

— И кто он?

— Молодой заклинатель — Эринс.

— Слышал, он хорош в своём деле, но никогда не общался с ним лично. И с чего ты взял, что он согласится? Недолгие отношения, это не повод…

— Потому что в бреду Нилеки шепчет его имя, — прервал друга Марн. — Спроси его, ты ничего не теряешь. Молодой заклинатель уж точно лучшая пара для мальчика, чем я. А если не согласится, сделаем, как ты хочешь. Обещаю.