Затем, с отъездом Владислава, короля польского, и Александра-Витовта, великого князя литовского, в станы своих войск, а магистра прусского в Торунь, собрание было распущено.

Когда воссиял следующий день после этой встречи короля с прусским магистром, Владислав, король польский, отдает в держание Александру, великому князю литовскому, Подолию, эту важную землю и часть Польского королевства. Король отнял ее у рыцаря Петра Влодковица из Харбиновиц, подстолия сандомежского, который многие годы был ее правителем и старостой. Эта передача была произведена без ведома и согласия епископов и вельмож Польского королевства, что вызвало с их стороны сильное раздражение и недовольство, так как король недостаточно взвесил будущие распри, которые могут произойти из-за этого в Польском королевстве. Распустив в тот же день все свое войско, как польское, так и литовское, король Владислав покидает свой стан и ночует в Юнивладиславии; отсюда же через Ленчицу, Пётрков и Опатов прибыл в Сандомеж; день мясопуста он проводит в Сандомеже вместе со своею супругою, королевою Анной, которая прибыла туда по его вызову. Стремясь, однако, чтобы границы его королевства, Польши, были обеспечены со стороны Венгерского королевства, он посылает туда охранные отряды, которые, не довольствуясь обереганием границ Польского королевства, вторглись в пределы Венгерского королевства, терзая города, деревни и села многочисленными грабежами и пожарами. Но рыцарь Завиша Черный из Гарбова, который был придворным приближенным как польского, так и венгерского королей, выступил посредником между недовольными королями и, совершив несколько поездок туда и сюда, примирил и привел к согласию благодаря своему исключительному уму враждебные сердца королей.

Проведя масленую неделю в Сандомеже, королева Анна возвращается в Краков. Владислав же, король польский, отправляется в Холмскую землю и, пребывая близ Любомли и Любохни вплоть до средопостной недели, предается усердно охоте.

Между тем Завиша Черный после разных переговоров добивается заключения между обоими королями договора о перемирии сроком до дня святого Мартина (11/XI). Получив подтверждение перемирия, король польский Владислав, всегда подозревавший венгерского короля Сигизмунда во враждебных намерениях и считавший опасным отлучаться надолго, впервые со спокойной от опасений душой, покинув по истечении средопостной недели Холмскую землю, отправился в Литву, которую уже давно горел желанием повидать; там король провел все время весны и лета, объезжая земли Литвы и Руси, везде сопровождаемый великим князем Александром. Взойдя затем на корабль в Вильно, он прибыл в Ковно, и оттуда проехав в Юдборг, с увлечением предавался там некоторое время охоте.

Прибыв из Леополя ко дню святого Мартина (11/XI) в Неполомицы и проведя здесь пятнадцать суток, Владислав, король польский, в день святой Екатерины (25/XI) отправился пешком в Краков поклониться гробам святых Станислава, Венцеслава и Флориана; сопровождаемый множеством епископов и вельмож, несущих развернутые знамена, захваченные у крестоносцев в великой битве, он вступил сперва в город Казимеж и пришел на Скалку.[357] Поклонившись там останкам святых, он поднялся далее в Краковский замок к кафедральному собору, предшествуемый знаменами крестоносцев, и в кафедральном соборе святого Станислава краковского возложил в знак великолепной победы все знамена крестоносцев. Эти знамена висят и по сей день по правую и по левую руку от входа, являя как местным жителям, так и приезжим великолепное зрелище, знаменующее вечное торжество короля и поражение крестоносцев.

Пятьдесят одно знамя врагов-крестоносцев, внесенные тогда в краковский храм, славнее и краше которого нет в Польше, придали храму блеск и благолепие, и поляки должны оберегать их и хранить навеки как памятник и отличие и взамен обветшалых ткать новые, чтобы ради безмерного и невероятного боя и торжества, одержанного над ними, пребывало перед глазами свидетельство столь великой победы и всегда представали бы частью те же самые знамена, частью же как будто те же самые.[358]

Тогда же было постановлено общим указом Владислава, короля польского, и всеми церковными и светскими сословиями учреждено по единодушному желанию и согласию отмечать день рассеяния апостолов (15/VII) во всем королевстве Польском как великий и торжественный праздник. И пусть отцы научают детей своих и внуков и правнуков и всех последующих потомков соблюдать и хранить вечную память об этом дне, в который милость божия явила в славе милосердие свое к народу и племени польскому; и пусть все церкви как городские, так и сельские, существующие в Польском королевстве, отмечают с особой торжественностью богослужениями и обеднями и крестными ходами и вместе с прихожанами славят день столь великого торжества и возносят богу безмерные благодарения за благодеяние, дарованное им польскому племени.

Борьба Польши и Литвы с Тевтонским орденом, решающим этапом которой явилась Грюнвальдская битва, наиболее подробно описана в труде польского историка Длугоша «История Польши».

Раньше чем перейти к изложению этой многовековой упорной борьбы, мы разрешим себе познакомить читателя с жизнью и деятельностью Длугоша, выдержки из труда которого представлены в нашем издании.

О жизни и деятельности Длугоша мы узнаем из его собственного предисловия к его «Истории» и из биографии, написанной, как предполагается, Филиппом Каллимахом, современником Длугоша, одним из первых гуманистов в Польше.[359]

Ян Длугош родился в 1415 г. в г. Бжезнице, где отец его, участник Грюнвальдской битвы, занимал должность бурграфа, т. е. помощника старосты в местном замке. С назначением отца в г. Новый Корчин шестилетний Длугош стал посещать тут школу. Любовь к книге и способности, проявленные мальчиком, стремление обеспечить сыну наилучшее будущее побудили родителей направить его по духовной дороге. В таком именно определении жизненного пути Длугоша большую роль сыграл, вероятно, и дядя его, Бартош, капеллан Владислава-Ягайлы во время Грюнвальдского боя, затем священник богатого прихода в Клобуцке, недалеко от Кракова. В 1428 г. тринадцатилетний Длугош поступил в Краковский университет на философский факультет, окончание которого давало учащимся право поступать на любой из других факультетов. Однако Длугош его не окончил. По неясной причине, то ли потому, что обремененный большой семьей отец не мог вносить плату за ученье, то ли потому, что практический ум Длугоша не находил удовлетворения в господствовавшей тогда и преподававшейся в университете, оторванной от жизни философии, но в 1431 г. Длугош покинул университет.

Почти сразу после этого ему удалось получить место писаря в канцелярии краковского епископа Збигнева Олесницкого. Вероятно, этому помогло старое знакомство отца и дяди Длугоша с епископом, некогда секретарем Владислава-Ягайлы, тоже участником Грюнвальдского боя. Незаурядные качества Длугоша вскоре обратили на него внимание епископа, и тот делает его своим секретарем, а затем управляющим всеми громадными земельными владениями епископства. Одновременно при содействии епископа устроилась и духовная карьера Длугоша. В 1434 г. Длугоша посвящают в духовный сан. Дядя Длугоша отказывается от своего прихода в Клобуцке и передает его племяннику. В 1436 г. епископ ставит Длугоша краковским каноником.