"Ночью сегодня солдат в патруле

Снова ползет по "ничейной земле".

Дома сейчас вы в кроватях своих

Спите уютно, забывши о них —

Тех, кому здесь суждено умирать!

Боже, за что довелось им страдать?"13

9 июня. Весь день обустраивался на новом месте и наслаждался красотой здешних мест. Мы находимся в прелестной маленькой долине, окруженной покрытыми лесом холмами. Ночью нас убаюкивает журчание речушки с каменистым дном, в которой водится форель. Мне это место напоминает Сефн на реке Эльви в Северном Уэльсе – неделя здесь для нас будет настоящим исцелением.

10 июня. Воскресенье. Мне сообщили, что сюда же на квартиры прибудет батальон Мидлсекского полка14, поэтому я поехал навестить коменданта района, с которым у меня был разговор на повышенных тонах. После обеда снова ездил к коменданту, на этот раз удалось выбить из него несколько палаток, хотя в штабе бригады это мне популярности не добавило. Сегодня в деревне был какой-то церковный праздник, и наши саперы отлично провели время, помогая жителям украшать главную площадь. Все было очень мило.

11 июня. Сегодня утром провел обучение по пулеметам Льюиса – ну и кощунство заниматься этим в таком прелестном месте!

Вечером ходил на рыбалку и встретил старика, который закидывал блесну. Я завязал с ним разговор и был очень удивлен, узнав, что он англичанин. Старик говорил неохотно – думаю, у него какое-то темное прошлое!

12 июня. Спрашивал старосту о таинственном англичанине. Очевидно, что это настоящий отшельник, и хотя он прожил в деревне двадцать три года, никто о нем ничего не знает. Настоящий фанат рыбалки, и они сказали, что большую часть времени он проводит на речке. Жаль, что я не пишу романы – вот это был бы сюжет!

13 июня. На близлежащем холме начали строить новое стрельбище, чтобы поддерживать солдат в форме. Вечером отлично порыбачил.

14 июня. Работали на стрельбище, но закончили рано, потому что была проверка роты главным инженерным офицером дивизии. Думаю, он был вполне доволен, передал нам благодарность от командира дивизии за работу под Ипром.

15 июня. Все утро работали на стрельбище вместе с приданным пехотным батальоном. Дело шло медленно, потому что работать приходится в сплошной меловой породе, много бурения. После обеда ездили с двумя приятелями из пехоты по холмам в сторону морского побережья. Погода была идеальная, и так легко забыть о том, что мы на войне. Мы проехали через густые сосновые леса на холмах, и с последнего хребта можно было, к моей большой радости, разглядеть вдали колокольни в Кале. Мне тут же вспомнились строки Мэтью Арнолда, который, вероятно, задумал их написать, когда стоял на том же самом холме.

"Не раз тут рыцарь осадил коня,

Чтоб посмотреть при свете дня

На моря бесконечный бег,

Холмы вдали, песчаный брег"15

А в семидесяти километрах отсюда гремят пушки!

16 июня. Воскресенье. Получил приказ следовать в корпусную химическую школу на курс по борьбе с отравляющими газами и др. Выехали с десятью другими офицерами на грузовике от штаба бригады и убедили водителя (за 20 франков) "заблудиться" в Сент-Омере. Съели великолепный обед из четырех блюд в "гражданском" ресторане, и в школу приехали в три часа дня, а там

"Было еще светло, и мы пили одно имбирное пиво. Но в него, похоже, что-то покрепче подмешали"16

17 июня. День прошел спокойно, занятия начались в 9 утра, закончили в 4 вечера. Писал письма и рано лег спать.

18 июня. День прошел весьма интересно, проводили "газовые атаки" и участвовали в разных других занимательных мероприятиях – например, ходили по комнате и пытались по запаху определить образцы отравляющих газов в бутылочках. Теперь у меня такое чувство, что весь мир просто ужасно воняет! Вечером был часовой марш-бросок в противогазе – каким неописуемым удовольствием было, наконец, снять его!

19 июня. Сегодня занятий не было, поэтому с компанией офицеров ездили наслаждаться сомнительными благами цивилизации.

20 июня. Скучно, надоело все.

21 июня. Весь день работали с отравляющими газами – скорее бы уже вернуться в роту.

22 июня. Слава Богу, экзамены и завершение курса! После обеда почувствовал себя плохо и лег в постель – молюсь, чтобы это был не тиф, он сейчас вокруг ходит. Вскоре после полуночи в наш домик ворвалась компания, вынесла во двор капитана Спаркса и бросила в пруд. Так ему и надо – в жизни не видал большего идиота.

23 июня. Выехал обратно в роту на грузовике, прибыл в 3 часа дня. Парни там играли в бадминтон, с проволокой вместо сетки и в сапогах! Меня все еще лихорадит, но рад снова оказаться в своей роте.

24 июня. Сегодня пошли слухи, что нас отправляют еще в дальше в тыл, где будут обучать в качестве "штурмовых частей" – вероятно, нас считают хорошей дивизией и выбрали для участия в "последнем решительном наступлении союзников". Даже самый отъявленный пацифист не может не почувствовать гордости и волнения, узнав, что ему оказали такое высокое доверие. Я и сам был доволен, пока не подумал о тех, у кого семьи. По крайней мере, я слишком чувствителен, чтобы быть штабным офицером, потому что тот, кто постоянно будет думать о вдовах и сиротах, совсем не подходит на эту роль, а для меня война всегда будет большим, чем просто партия в шахматы. Хотя, возможно, это нормальный ход мыслей для обычной пешки!

25 июня. Вчера вечером получили приказ выдвигаться, и на этот раз на восток. Поэтому ночь прошла без сна, и вся рота с обозом была в пути уже в 8.30 утра. Весь день маршировали, сначала до Ваттена, потом до Сент-Омера, куда прибыли в 6 вечера ужасно уставшие. Поспать удалось всего три часа, уже в час ночи нас поднял дежурный капрал –

26 июня. – с приказом следовать на встречу с капитаном в штабе бригады в 7 утра километрах в двадцати отсюда. Ну что за жизнь! Из штаба поехал вперед на велосипеде, чтобы организовать постой для роты, которая прибыла в 4 часа дня. Лагерь ужасный, офицерам пришлось тоже спать в палатках.

27 июня. День провели на отдыхе, приводили себя в порядок после всех путешествий. Узнали, что нас снова отправляют на передовую к югу от Ипра, в район Кеммела.

28 июня. Двух офицеров направили вперед, принимать работы от французов. Целый день проверяли амуницию, снаряжение и боеприпасы, чистили оружие. Мы уже не выглядим такими оборванцами и стали больше напоминать настоящих солдат. Удивительно, как люди смогли снова собраться с силами после всего, через что им пришлось пройти.

29 июня. Всю подготовку закончили – вот только что нас ждет?

30 июня. Воскресенье. В 2 часа дня выехали из лагеря, на позиции надо было прибыть в 6 вечера. Когда мы выдвинулись, рота выглядела лучше, чем когда-либо, люди держались молодцом и маршировали, как гвардейцы, лошади прямо лоснились, а сбруя блестела – в общем, все, как на параде. Майор уехал на позицию раньше вместе с Дерри, поэтому я остался за старшего. Стало почему-то грустно, когда я объехал ряды в последний раз и занял свое место впереди колонны. Затем, повернувшись в седле, я скомандовал, и, когда лошади тронулись и медленно потянули за собой наши повозки с понтонами, моя грусть сменилась гордостью: впервые в жизни я вел 250 прекрасных солдат в бой. Я молился, чтобы не подвести их.

Проследовали до штаба дивизии, где оставили основную часть обоза, кроме легких повозок. Потом повзводно выдвинулись на позиции рядом с холмом Кеммел, куда прибыли в 7 вечера. Все очень устали, день был жаркий, и мы задыхались от пыли. Район наших позиций, судя по всему, обстреливали мало, и фермы и домики, где мы расположились, почти не пострадали. Хотя с холма Кеммел мы все, как на ладони, и поэтому днем передвигаться по местности невозможно. Повозки с инструментами подвезли и замаскировали после наступления темноты, и когда все было закончено и люди получили ужин, я направился в назначенное мне самому место. Это была маленькая комната, 3 на 2 метра, и вместе с еще одной такой же комнатушкой – это все, что осталось от когда-то приличного домика. Стены были обклеены газетами на пяти языках, а общая грязь в этом помещении не поддается описанию. По своей обычной привычке я повесил большую фотографию Марджори в полевом планшете на стену, после чего в комнате стало немного уютнее. Хотя орудийная стрельба не прекращалась, вши тоже были энергичными, и даже ее снимок не помог мне заснуть.