— А как вы хотели, Вадим Егорович? Мне его в плену держать прикажете?

— Почему бы нет?

— Так по-вашему, пожизненное содержание в тайной тюрьме, которой, разумеется, не существует, лучше, чем быстрая смерть? Не отвечайте, это риторический вопрос. Если это успокоит вашу совесть, покойный был конченной сволочью. Насильник, убийца, да и вообще, есть основания полагать, что это бывший разбойник. Великий князь вообще…Прикройте дверь, Вадим. И сядьте.

Вадим сел в кресло, Михаил сложил руки на столе и начал говорить:

— Некоторое время назад великий князь Константин резко переменился. Это заметили все, кроме, пожалуй, его отца. Император витает в столь высоких эмпиреях, что высоты полета его мысли понятны лишь князю Плечееву-старшему. Так вот, великий князь не перестал посещать салоны, устраивать дебоши и так далее. Но его обычные друзья, гуляки и пропойцы, как-то резко отошли на второй план. Он окружил себя отпетыми негодяями. Думаю, именно они стоят за серией побегов из тюрьмы. Он немного напоминает мне Иоанна, построившего эту Слободу. Тот тоже окружал себя сомнительными личностями, преданными исключительно ему. Так что, боюсь, расчёты нашего высшего света на то, что после прихода Константина к вершинам власти он поделится ею с вельможами, неверны. Он скорее возвысит своих теперешних приближенных, а старую аристократию попросту перебьёт. Знать бы, каков интерес Романа во всём этом… Его Величество ведь такое не простит, даже если придётся Константина лишать права наследования. В конце концов, есть закон Великого Петра, согласно которому Император может назначить своим наследником кого угодно.

— Кого угодно?

— Да, только не распространяйтесь об этом. Тот закон редко применяется. Но, вполне может быть, что придётся, если Константин пойдёт вслед за своим братом.

— Так что такого Роман натворил?

— Его Императорское Высочество Роман Андреевич, — холодно поправил его Валицын. Он встал, сложил руки за спиной и принялся шагать по комнате.

— Великий князь увлекся вещами, которыми не стоит увлекаться. Связался с людьми, с которыми не стоит связываться. Они наделали много того, чего делать не стоит. Это всё, что вам можно знать.

— Скажите, — аккуратно спросил Вадим, — а у этих людей не было рисунков, статуй или ещё чего-нибудь с рисунком змеи?

Валицын встал как вкопанный.

— Что!? — Вадим впервые в жизни услышал, как кричат шёпотом.

— Да так, пришло в голову случайно одно воспоминание…

— Говорите.

— Дело в том, что в детстве мне нянька рассказывала про тех, кто жил на этой земле до того как…

— До того как пришли мы? Здесь жили вы, тёмные племена.

— Нет, те, кто жил до нас. Люди, которые молились змеям.

Михаил посмотрел на него очень внимательно.

— Вадим Егорович, — сказал он мягко, но настойчиво, — Идите спать. Вы устали.

Вадим встал и вышел. Он чувствовал себя круглым дураком. Дёрнуло же его начать эти сказки рассказывать…

Следующие несколько дней он провёл в особняке Валицыных. Вкусно ел, отсыпался, читал книги из удивительно богатой библиотеки особняка, и в целом чувствовал себя хорошо. Впервые за долгое время он обрел душевное равновесие. И вот однажды вечером, когда он листал редчайший экземпляр древней рукописи, описывающей события, сопровождавшие окончание войн центральных и западных земель будущей Империи, в библиотеку вошла Наталья Валицына. Она была необычно тиха и смотрела на него как-то странно.

— Вадим Егорович, скажите, вы были близки с родителями?

— Да, разумеется. К чему вопрос?

Вместо ответа она протянула ему конверт.

— Вам не положено это читать, но я взяла на себя смелость.

— В чем же дело?

— Прочтите.

Вадим вытащил из конверта письмо, адресованное Михаилу Валицыну, и прочитал его.

— Это правда? — спросил он у Натальи, после того как дочитал. Она кивнула.

В письме сухим казенным языком говорилось, что в уезде Н. губернии Я. в селе Тушково произошли крестьянские волнения. В результате была разграблена и после сожжена усадьба помещика Егора Тушкова. Семья помещика исчезла.

— Вадим Егорович, — Наталья положила свою тёплую ладонь ему на предплечье, — Тел не нашли. Мой брат сидит внизу, он только прискакал. Он сам привёз письмо.

Вадим поднял голову и сказал деревянным голосом:

— Так чего же мы сидим!?

Вадим поднялся и зашагал к выходу. Когда проходил мимо Натальи, заметил, что она прятала что-то за спиной. Он остановился и спросил:

— Что у вас там?

— Нюхательная соль, — девушка робко показала пузырёк, — я решила, что от такой новости вы…

— Могу хлопнуться в обморок? Ни за что. Надо ехать.

Князь ожидал его внизу. Он окинул Вадима быстрым взглядом, оценивая его душевное состояние. Удовлетворенно кивнул.

— Похоже, сестрице впервые изменило её знание человеческой души.

— Она хотела предложить мне нюхательной соли, словно расчувствовавшейся барышне.

— И, видимо, зря. Я хочу предложить вам другое.

— Что именно?

— Роту своих солдат. Ребята надежные, в подавлении бунтов поднаторевшие, к тому же приученные, что грабить собственное население плохо. Думаю, вам они пригодятся. И вот ещё, — с этими словами он протянул Вадиму бумагу, скрепленную императорской печатью.

— Это поможет вам уладить проблемы с местной властью. Такого документа, с подписью и личной печатью Его Величества, убоится даже губернатор.

— Вы дали себе труд выпросить у Императора такой документ? Для меня? — Вадим был готов растрогаться.

Михаил в ответ посмотрел на него как на идиота.

— Вадим, вы меня удивляете. Конечно же, я не бегал к Императору. Он, знаете ли, чрезвычайно занятой человек. У меня есть некоторое количество подписанных им пустых бланков. Держите, и бегите спасать свою семью. Да, Вадим Егорович, вы помните тот придорожный кабак, в котором вы познакомились с господином Ямзевым?

— Разумеется, помню, — помрачнел лицом Вадим.

— Он будет вас там ждать. Я переговорил с нужными людьми, так что ваш долг перед гвардией отныне закрыт. Господин Ямзев отдаст вам вашу расписку о сотрудничестве, а так же поделится кое-какой информацией.

— Какой же?

— Это имеет отношение к второму заданию. Интриги великого князя Романа это, конечно, серьёзно, но для Императора это мелочи. Нужно бы ещё разобраться с господами ниспровергателями престола.

Вадим замолчал на мгновение.

— Скажите, князь, а всё это для чего? Какова цель?

— Невежливо отвечать вопросом на вопрос, но тем не менее: а зачем вы приехали в Слободу, Вадим Егорович?

Отвечать было незачем. Вадим взял у него из рук бумагу и вышел на двор, где его уже ожидали два десятка всадников. Слуга держал под уздцы лошадь, предназначенную для Вадима. Он на мгновение замешкался, ведь ранее ему приходилось ездить только на низкорослых крестьянских лошадёнках, да и то в детстве, баловства ради. Сейчас перед ним стоял рослый, длинноногий конь с гордо поднятой головой. Вадим приблизился к нему с некоторой опаской.

— Не переживайте, барин, конёк смирный, — тихо сказал слуга и ободряюще улыбнулся Вадиму. Тот решительно выдохнул, вставил ногу в стремя и наконец взгромоздился в седло. Он повернул коня мордой к выстроившимся всадникам. В книжках в такой момент главный герой обязательно произнёс бы племенную речь, но одного взгляда на валицынских головорезов становилось ясно: им не требуются речи. Они не герои, они на работе. Вадим тронул бока коня пятками и направил его к воротам. Всадники потянулись за ним. Лёгкой трусцой они добрались до выезда из Слободы, и Вадим направил коня на юго-восток. Домой.

От Александровской Слободы во все стороны расходились дороги. Император Андрей сумел побороть главную беду Империи, сумел связать её хорошими дорогами, по которым можно было ездить в любое время года, не утопая в грязи или снеге. Однако, это касалось лишь основных магистралей, связывающих между собой крупнейшие города. Города поменьше с основными магистралями соединяли дороги поплоше, а уж в медвежьи углы вроде городка, в окрестностях которого находилось Тушково, вели дороги из рук вон плохие.