– Нужно быть проще, шеф, – хмыкнул Бен. – Пусть это будет инфаркт обыкновенный. Чесотка – это слишком подозрительно, понимаешь? Градоправитель человек ведь чистоплотный, откуда у него чесотка? Подозрительно…

– Ты прав, Бен, – кивнул Ирмаш. – Анита, что ты решила? Любовное зелье, чесоточное или инфаркт?

Я вздохнула, покачала головой и, улыбнувшись, сказала:

– Я решила сначала поговорить с ним. Я попытаюсь донести до градоправителя мысль, что моё кафе – это уже много лет как достопримечательность Мадлениста! И даже если земля заповедная, то и чёрт с ней. Кафе должно стоять здесь и точка. И если до графа-инквизитора я не смогу достучаться, то тогда он сильно пожалеет, что связался со мной.

– Не слышал я, чтобы с инквизиторами можно было о чём-то договориться, – произнёс Дуду.

Айка подпёрла пухлой рукой не менее пухлый подбородок и изрекла:

– Кажется мне, что всё-таки придётся украсить мир отсутствием инквизитора Майкла Аддерли.

* * *

Рассвет словно кинжалом вспарывал ночное небо, впуская в раннее утро золотые лучи.

Приняла бодрый горячий душ, от которого у любого обычного человека кожа волдырями бы пошла. Но мы ведьмы любим погорячее. Так сказать, адаптировались.

Затем три щелчка пальцами и бар с кухней получили от меня заказ на крепкий кофе без сахара, но со взбитыми сливками. Большую хорошо прожаренную глазунью с сосисками и «наследственными»* помидорами. Блинчики с кленовым сиропом и кусок вишнёвого пирога.

А пока всё готовилось, я примеряла сначала одно платье, затем другое, третье… пятое… И стояла задумчивая в белых шёлковых панталонах и облегчённом корсете в окружении пёстрых отвергнутых нарядов.

Дуду ещё до наступления утра доставил градоправителю Майклу Аддерли моё письмо-приглашение на разговор.

Интересно, система безопасности администрации сильно пострадала или мой фамильяр не стал уж сильно шалить?

Так, меня этот факт мало волнует. Дуду всё равно никто не сможет обнаружить – он кот, хоть и не простой и магический след не оставляет, а моё письмо мог и секретарь доставить, верно? И забыть про этот факт. Вот так.

Сейчас важно подобрать нужный образ для встречи. А вдруг инквизитор придёт?

Конечно, есть шанс, что моё немного дерзкое послание окажется в урне, но мне почему-то кажется, что мужчина отреагирует и явится.

В итоге, намаявшись на тему «ведьме как всегда нечего надеть» и перебрав сотни две различных нарядов, я остановила свой выбор и надела костюм цвета выдержанного вина – жакет с узором из плотной ткани ласкал и покалывал мне кожу. Я как настоящая кошка потёрлась о приятную ткань и улыбнулась – верный выбор.

Под жакет надела кипенно-белую рубашку с пышными кружевами под горлом и на запястьях.

Жакет как нельзя более выгодно обтягивал мою безупречную талию, и отлично подчёркивал высокий бюст.

Пышная юбка с оборками по подолу в тон жакету – строгая, но с намёком на дерзость.

Завершили образ гранатовые серьги, мамин перстень на палец левой руки и ведьминский перстень с изумрудом в виде магического треугольника – на средний палец правой руки.

Села перед зеркалом и взяла магический гребень и, покрутившись, решила сегодня не заплетать косы.

– Давай-ка, мой любимый гребешок, сегодня волосы оставим распущенными.

Гребень в моей руке сверкнул вырезанным трикветром, принимая моё пожелание.

Гребешок был зачарованный, и выполнен в стиле узлового плетения из древесины норберторнского горного дуба. Резьба оттенена благородной тёмной патиной, а сверху гребень был отполирован античным воском. Снизу рисунка вырезан древний символ трикветр, который мягко светился, готовый к работе.

Фамильная ценность, что досталась мне от мамы. Её вместе с папой не стало, когда мне было четыре года. Их убили, как и многих других сильных магов и ведьм в тот злосчастный день.

Тогда было совершено одновременно сотни покушений с применением запретной магии – кто-то выжил, а кто-то, как мои родители, погиб. Кто это сделал и зачем, является для меня и всех мирных граждан тайной за семью печатями. Корона не раскрыла имён и не назвала причин трагедии. Лишь «замяла» это дело и откупилась компенсациями семьям погибших. Вот так.

Дядюшка, ныне покойный, заменил мне и отца, и мать. Я же стала его дочкой, любимицей и красавицей. Своих детей у дядюшки не было, а вот я была.

И кафе стало для меня и домом, и школой. Хотя ведическую школу я закончила, и академию магии тоже, и даже защитила магистерскую по зельеварению. Ректоресса – верховная ведьма, сразу обнаружила у меня дар к зельям и говорила, что я – хозяйка зелий. Кстати, это правда.

Слушаются меня заклинания при зельеварении, и все ингредиенты из моих рук «кладутся» в котелок, как надо.

Погладила гребень и произнесла:

– Только пряди у виска собери назад, чтоб в глаза не лезли, ладно?

Выпустила гребешок из рук и он, взметнувшись к моим волосам, оставляя за собой золото искр, принялся за дело.

Три минуты и мои волосы лежат на плечах густой волной цвета шоколада, блестят в лучах солнца и сияют здоровым блеском.

– Лучше не бывает, – похвалила арефакт и убрала его обратно в шкатулку.

Остался только макияж, духи и ведьма готова.

*Наследственные помидоры – это перекрестноопыляющиеся сорта, которые были выведены много поколений назад. Они настолько ценятся, что их сохраняли и передавали из поколения в поколение (прим. Автора).

* * *

После сытного и вкусного завтрака в кафе не вошла, а натурально вплыла торговка редкими и безумно дорогими тканями.

Делала я у неё месяц назад заказ на ткани из Зурга-Тура для новых штор. Неужели заказ пришёл? Ханума* Шейхана Омрс обещала не раньше чем через два месяца.

Вслед за красивой восточной женщиной вошли двое слуг, нагруженных двумя огромными тюками. Ох, и не вовремя мой заказ пришёл.

Шейхана быстро нашла меня острым и хитрым взглядом, предварительно оглядев всё кафе, и размашистым шагом направилась в мою сторону.

Слуги семенили следом.

Посетители поворачивали головы вслед красивой статной женщине в необычном наряде – золотых шароварах, изумрудной рубахе и ярко алом кушаке, повязанном на бёдрах. Шейхана была жгучей брюнеткой с оливкой кожей, прямым и острым взглядом глубоких чёрных глаз, обрамлённых густыми чёрными ресницами. Не только одеяние, но и её лицо сразу характеризовало коренную южную кровь: широкое лицо; высокие скулы; тонкие но чётко очерченные губы; нос у неё был с небольшой горбинкой; а над внимательным взглядом имелась самая отличительная черта зургатурских женщин – густая монобровь.

– Ханума Дане, – поприветствовала меня Шейхана. Голос у неё был низкий, тягучий, как тёмный мёд в конце лета.

Она ласково погладила рукоять своей укороченной сабли в богато украшенных ножнах, прикреплённых к бедру.

– Вернулась я нынче раньше, надо по заказу твоему перетереть.

– Ханума Омрс, – улыбнулась ей, приветствуя: – Мой дом открыт для тебя, Шейхана коли ты без зла пришла. И давай поговорим по заказу. Надеюсь, всё хорошо и ценой ты меня не убьёшь.

Она усмехнулась, демонстрируя ровные белые зубы, и сказала:

– Пойдём, поглядишь на кое-что и не откажи угостить меня шоколадным кофе.

Я кивнула бармену, и гном тут же принялся варить излюбленный напиток торговки редкими тканями.

– Идём в мой гадальный кабинет, – позвала её за собой.

Слуги Шейханы с облегчением свалили со спин на пол огромные тюки и тут же скрылись с глаз, заперла за ними двери  и уставилась на тюки.

– Вот, Анита, смотри, какая роскошь! – со свойственной манерой любого торговца расхваливать свой товар, Шейхана развязала первый мешок и вытянула на свет кусок ткани.

Я посмотрела – и покачала головой. Это что-то новенькое.