Квентин Тарантино: Да, особенно «Hush»! Я сам узнал об этом периоде их творчества недавно и был под огромным впечатлением. Для меня они всегда были прежде всего авторами «Smoke on the water». Оказывается, у них были прекрасные песни и до того, как они стали музыкантами, известными всему миру.

Даже с фан-базой авторов не все понятно. Вероятно, поклонники продюсера и соавтора сценария Джосса Уидона[32] («Баффи, истребительница вампиров», «Светлячок», «Миссия «Серенити») ждут разухабистой ироничной фантастики, а почитатели заковыристых сюжетов Дрю Годдарда от экс-сценариста и режиссера-дебютанта хотят увидеть что-то в духе эзотерического «Остаться в живых» (Lost) или псевдодокументального «Монстро».

Наверное, сюрприз тут лишь один, и он фильму не в плюс. «Хижину в лесу» только формально можно счесть хоррором, поскольку она не страшная. Неофитов еще могут слегка смутить землистые зомби с колюще-режущими предметами в гниющих руках, но знатоки ужастиков бровью не поведут. К финалу успокоятся и самые нервные. На вооружение взяты очень неуютные концепции, это правда, но вот их визуальное воплощение – в высшей степени условное. Уидон с Годдардом, кажется, и не собирались никого пугать.

И все-таки посещение этой «Хижины…» оставляет сильное впечатление. За каждым значительным хоррором скрыта некая философия, но далеко не везде она превращена в сложный изобретательный механизм, вскрывающий картину мироустройства и вовлекающий в процесс осмысления и героев фильма, и его зрителей.

Невзрачность названия компенсирована выразительным постером: на картинке хижина превращена в трехуровневую головоломку, странный кубик Рубика. Лучше строение фильма не описать. Есть верхний (он же поверхностный) уровень: пятеро студентов едут на уик-энд в лес – отдохнуть в загородном домике, приобретенном по случаю кузеном одного из них. Обшарпанное, но вполне уютное сооружение, окружающий пейзаж, живописные горы и дикое озеро… Чуть ниже – подвал, полный загадочных артефактов, за каждым из которых скрывается угроза: туда герои фильма спускаются во время невинной игры, затеянной ими, как водится, по молодости и глупости. На этом же уровне – могилы тех зомби, которые были когда-то первыми владельцами хижины, но пали жертвами пагубного культа садомазохистского толка; их-то и разбудит неосмотрительная молодежь. Еще ниже – секретная лаборатория, из которой невозмутимые люди в белых халатах управляют действиями монстров, заодно наблюдая за подопытными кроликами – студентами и манипулируя ими при помощи различных химических ухищрений (пускают феромоновый туман, подмешивают наркотик в краску для волос и т. д.). А есть и другие измерения, иные этажи и уровни, которые даже показывать не нужно. Достаточно намекнуть на их существование.

Практика «многослойного пирога» в постмодернистском мейнстриме применяется широко и давно. Однако приготовлен пирог по необычному рецепту. Слои в нем не отделены и неотделимы один от другого, они предназначены не разным категориям зрителей, а всей аудитории сразу: удивительно, но авторы даже отказались от преимущества неожиданности, с первых кадров намекнув на существование «второй реальности». Преамбула еще до начальных титров знакомит нас с мистером Ситтерсоном (Ричард Дженкинс) и мистером Хэдли (Брэдли Уитфорд), которые направляются по длинным коридорам к центральной лаборатории, и пока мы не понимаем, в чем суть профессии и работы этих деловитых мужчин. Собственно, в этом и есть основная интрига: кто они и что делают? Потому что с молодежью-то все как раз предельно ясно. Пока они собирают немудрящий багаж и грузятся в минивэн, мы уже представляем себе дальнейший сценарий. В хрестоматийно-обязательной стычке с неприветливым хозяином заброшенной бензозаправки выясняется остальное: хижина – дом с дурной славой, никто еще оттуда не возвращался. Само собой, пренебрегши предостережением, студенты весело отправляются к финальной точке назначения – прямиком зверю в пасть.

Вопрос лишь в том, кто и как выполнит техническую задачу – съест, расчленит, убьет пятерых простаков. На это и делают ставки все более многочисленные обитатели и сотрудники таинственной лаборатории, чтобы в нужный момент подвести итоги лотереи: победили ремонтный отдел и интерн Рональд, на сцену выходят (вернее, выползают из-под земли) зомби-мучители из глубинки! А пока зловещие мертвецы расправляются с героями, здесь, у мониторов, делят деньги и готовятся к afterparty. И в самом деле, финал слишком предсказуем, можно и отвлечься. Что же творится в этих секретных стенах? Очередное «Шоу Трумана»: недаром серьезного молодого человека, впервые участвующего в эксперименте, зовут Труман (в культурных референциях и цитатах Уидону нет равных). Хэдли с Ситтерсоном при помощи остальных – химотдела, ремонтников, транспортного цеха и т. д. – не только наблюдают за подопытными, но и воздействуют на их поступки.

Нет, здесь не социальный опыт, не Большой Брат, а что-то поглубже, причем во всех смыслах: лаборатория подземная. Ее обитатели управляют действиями пятерых героев, производя на ходу легкую настройку. Мы видим, как нормальные люди, сами того не осознавая, надевают навязанные им маски. Студентка-медик (Анна Хатчинсон) красится в блондинку, моментально превращаясь в распутную дурочку. Студент-социолог на полной академической ставке (Крис Хемсворт; кстати, он одновременно снимался в «Мстителях», собственном режиссерском проекте Уидона) ведет себя, как глуповатый мачо. Яйцеголовый отличник (Джесси Уильямс) демонстрирует накачанный торс, проявляя свой ум исключительно в умении перевести цитату с латыни. Зато безголовый шутник-торчок (Фрэн Кранц) оказывается единственным разумным человеком, чующим за всем происходящим «кукловодов».

А обреченная на выживание девственница (Кристен Коннолли), как сообщается в первой же сцене, девственницей вовсе не является; более того, бесполезное для развития сюжета упоминание о ее любовнике-преподавателе введено в фильм исключительно для того, чтобы на это указать. Да, они соответствуют жанровым архетипам, вырубленным (в пространстве фильма – буквально) в скале: Шлюха, Атлет, Ученый, Шут, Девственница. Но лишь условно.

Ну и что? Это всего лишь кино. Причем не только для нас, но и для обитателей лаборатории, сгрудившихся перед экраном. «Давай, детка, раздевайся, мы тут одни», – шепчет в лесу здоровяк социолог, на что его подружка возражает: «В лесу холодно», – и публика издает разочарованный вздох (мы присоединяемся), пока один из управляющих процессом джентльменов лихорадочно выкручивает ручку на пульте, повышая температуру. «Нам нельзя разделяться», – резюмирует мужественный лидер группы, но в вентиляционное отверстие пускают одуряющий дым, и он тут же поправляется: «Проверим комнаты по одному, так быстрее». Нормальное кино. Мы глазеем, авторы управляют. И если нам выпал американский зомби-хоррор, в соседних залах показывают ужастики других жанров. В Киото визжащие школьницы пытаются прогнать черный призрак одноклассницы, зависший в классе. В Стокгольме дымятся какие-то развалины, в Буэнос-Айресе испускает дух гигантский монстр. Везде, увы, торжествуют силы добра – а значит, жертвы будут принесены в Штатах, где, по законам жанра, можно обойтись и без выживших.

Незачем страдать из-за мучительных смертей симпатичных пареньков и девчонок; за нас пусть переживают убийцы в белых халатах, подписавшие им приговор. Все чуть-чуть не по-настоящему, кровь актеров жиже клюквенного сока, а потому – долой угрызения. Пусть начнется вечеринка. И мы по-настоящему удивимся, когда вечеринку с пивом в лаборатории прервет тревожный звонок до тех пор незаметного красного телефона, «вертушки» без единой кнопки. Звонок сверху – или, точнее, снизу. Неожиданно? Мы будто забыли, как за полчаса до того потешались над наивными студентами, устроившими вечеринку в хижине. Она была прервана так же внезапно, стуком двери распахнувшегося погреба. Приглашение спуститься на этаж ниже. А теперь, со звонком красного телефона, и еще ниже. Упс. Нас все-таки перехитрили. Есть еще куда спускаться.