– И это тоже, конечно. Но в основном живут-то спокойно, ибо скандалить некогда. Разве есть время на ссоры, когда с самого рассвета мужик в поле или на охоте, а баба со скотиной управляется, да дом глядит? Некогда им ругаться. Им бы поужинать да спать лечь. И мыслей глупых не возникает, потому как думают они больше о том, как бы сена запасти, чтобы на зиму хватило, да припасов побольше сделать. Мы же не медведи, чтобы в спячку впадать.

– А если жизнь невыносима? Пьёт мужик много, жену колотит? То что? Оставаться и терпеть?

– Глазами надо смотреть, за кого замуж выходишь. Родителей спрашивать, подходит ли человек. А не так: влюбилась и побежала в храм бегом. Тем более в обществе пьянки и разборки порицаются очень. Никто с таким мужиком даже разговаривать не будет, что семью в страхе держит. Всё, давай болезного будить. Хватит ему тут валяться. Ты иди, Янку позови. А я напою.

Я кивнула и пошла на выход, обдумывая полученные знания. Права знахарка, родителей всё же слушать надо. Глядишь, жизнь бы моя сложилась иначе, прислушайся я тогда к советам не торопиться и всё обдумать.

Возле калитки стояла ранее упомянутая гостья, с простым, деревенским именем Авдотья. И сын, который не спускал с меня заинтересованного взгляда.

Неужели сплетница не смогла удержать язык за зубами и проболталась таки сыну о своих подозрениях?

Женщина окинула меня презрительным взглядом и сморщила нос. Смешно… Она ведь действительно ничего не знает, а со своей узколобостью и не поймёт, что же на самом произошло.

– Яна, – окликнула я дочь, весело играющую с мальчишками. – Идём домой, милая.

– Бегу, мам! – крикнул ребёнок и повернулась к друзьям. – Мне надо бежать, мама зовёт.

Попрощавшись с друзьями, Янка побежала ко мне, весело подпрыгивая.

– Ратибор очнулся, – из дома вышла травницы малхнула рукой односельчанам.

– Ян, иди пока в комнату, хорошо? – шепнула я дочери, подпихнув рукой в сторону двери. Не стоит её смотреть на раненого мужчину, да и разговоры старших слушать ни к чему.

– Тихомир, помоги отцу, – скомандовала Авдотья.

Радомир лежал на лавке с бледным, измученным лицом.

– Может оставить его под присмотром хоть на пару часов? – с тревогой спросила я у травницы. – Не выглядит он здоровым.

– Мужа моего себе хочешь? – прошипела Авдотья, подходя ко мне вплотную. – Не бывать этому!

– Арника права, Авдотья, – негромко сказала травница, вглядываясь в глаза пациента. – Не нравится он мне.

– А он и не золотой, чтобы нравиться, – процедила женщина. – Ничего, дома отлежится. Тихомир! Кому говорю! Веди отца домой!

– Матушка, но ведь батьке плохо, – детина растерянно посмотрел на меня в поисках поддержки, но я отвела взгляд.

Если уж травница молчит, то мне тем более не следует лезть.

– Веди, сказала, – рыкнула Авдотья и повернулась к маме, – Это за помощь тебе.

На стол легли три серебряных монеты.

– Авдотья, не дури, – строго сказала травница. – Если жар будет или бредить начнёт, но сразу же ко мне. Это не шутки.

Женщина не ответила. Молча развернулась и вышла, напоследок зыркнув на меня недобрым взглядом.

– А что с ним? – как только за Авдотьей закрылась дверь, спросила я.

– Да что угодно, – мама махнула рукой. – Начиная от начинающегося заражения крови, до простой лихорадки из-за раны. Не повезло Ратибору, Авдотья не захочет за помощью бежать. Ладно, их дело. Пора обед готовить.

– А что будем готовить? – заинтересовалась я.

– А знаешь, – травница хитро улыбнулась. – Давай устроим праздник? Испекём пирог сладкий, вкусный обед приготовим. А?

– Давай, – кивнула я, готовясь помогать.

К счастью, готовить я любила всегда, да и нужные продукты были под рукой. И если мама учила готовить простые блюда, то бывший муж требовал изысков и красивой подачи.

– А может мне открыть едальню? – спросила я, нарезая овощи на жаркое. – Готовить я умею, рецепты знаю. Научусь с печкой обращаться и всё.

– И кому рецепты твои нужны будут? – усмехнулась травница. – Вся знать предпочитает питаться дома или в гостях. В очень редких случаях они посещают ресторации, которых во всём королевстве штук пять наберётся. Ну и на постоялом дворе. Но чтобы открыть ресторацию или хороший постоялый двор, очень много надо золота. Да и конкуренция задавит, ведь знать редко останавливается в таких местах.

– А как же остальные горожане? – я нахмурилась. – Неужели они не сидят в трактирах?

– Женщины по таким местам не ходят, а мужикам нет особой разницы, чем самогон закусывать. Так что там готовят что-то максимально простое и не очень качественное, экономя на продуктах.

– Странный мир, – пробормотала я. – Хотя, может это и нормально для, можно сказать, средневековья.

– Ко всему привыкаешь, – усмехнулась мама. – Сегодня вечером познакомлю тебя со старостой. Владимир мужик хороший, понятливый. Может и подскажет, как быть.

Я отложила нож и села на лавку.

– Я за Яну переживаю. Дети жестоки, а Авдотья язык за зубами держать не умеет. Как бы беды не было.

– Будем присматривать за девочкой, что уж теперь, – вздохнула мама, даже не думая успокаивать. – Но чем старше будет становиться Яна, тем опасней ей здесь будет. Повезёт, если сбережёт себя до четырнадцати, тогда может и сваты придут. А ежели нет…

– Да ты с ума сошла! – я даже подскочила со скамьи. – Какие четырнадцать? Ей учиться надо, жизнь хоть немного увидеть! И что значит если сбережёт?

– Сядь! – строго приказала травница. – Ты что думаешь, здесь как и на Земле, до совершеннолетия тянут? Может и тянут, но только знать. А в деревне всё проще. Выдать замуж стараются раньше, чтобы избавиться от рта лишнего. В деревне дети познают взрослую жизнь с пелёнок. Сложно утаить, как дети делаются, когда бык на корову лезет. Так что бывают случаи, что девочки раньше спать начинают. На мальчишек то не смотрят, плевы нет, беречь нечего.

– Какой ужас, – прошептала я, закрывая лицо ладонями.

Страх змеёй заполз в сердце и свернулся клубком. Даже представить не могу, чтобы Яна так рано замуж вышла. Да состарилась к тридцати, рожая детей.

Как уберечь? Как спасти?

– Я должна увезти дочь отсюда, – хрипло произнесла я.

– Время у тебя немного есть, так что не думай пока об этом. Учись лечить людей, не пропадёшь в городе с такими знаниями. Да хотя бы в аптеку работать пойдёшь, всяк копеечка какая.

Травница смотрела на меня абсолютно спокойно. Она привыкла. Или смирилась… Ведь даже тогда, в военное время, было более цивилизованно. Но как к такому можно привыкнуть? Я не смогу, просто не справлюсь. А значит, я любыми способами просто обязана вырваться из деревни.

Обед мы доготавливали молча, каждый думая о своём.  Радовало, что хоть это мне знакома и не придётся учить новые продукты.

Когда жаркое подоспело, травница достала чугунную кастрюлю из печи и поставила на деревянную подставку посреди стола.

Я же нарезала хлеб.

– Баба Веся! Баба Веся! – донеслось с улицы.

А следом раздался стук в дверь и на пороге появился чумазый подросток лет тринадцати.

– Что тебе, Фонька? – усмехнулась мама, расставляя чашки для еды.

– Так дядька Владимир послал. Сказал, чтобы пришла, да поглядела, какую часть взять.

– Тьфу, забыла совсем, – всплеснула руками женщина. – Как быть то. Так, Арника, бери Янку и идём, знакомиться со старостой. Нечего мужика по нескольку раз отвлекать.

– Так что сказать-то? – мальчишка спрашивал у травницы, но смотрел на меня. С любопытством.

– Иду я, иду, – буркнула женщина.

– Баб Весь, а вам дров наколоть не надо? – тихо спросил подросток.

– Что? Опять? – травница покачала головой и развернулась в сторону сундука. – Грядку мне прополешь за это. А матери скажи, чтобы пришла всё-таки. Не понимает, что ли, что совсем сиротой тебя оставит?

Мальчишка хотел что-то ответить, но посмотрел на меня и опустил голову.