Летом 1862 года в федеральной армии появилось новое постановление, касавшееся использования материальных ресурсов. Ее военные действия в том году оказались не особенно эффективны, особенно с учетом проигрыша Макклинаном Полуостровной кампании, и в июле 1862 года генерал Джон Поуп, глава армии Виргинии, решил избрать более энергичную стратегию. Поуп вырос в Иллинойсе, окончил в 1842 году Вест-Пойнт и хорошо себя показал во время Мексиканской войны. С политической точки зрения он был республиканцем и выступал против рабства. Поуп прибыл на восток, уже добившись некоторых успехов на западе, ему были известны военные постановления, и он хотел пересмотреть их для того, чтобы использовать весь потенциал армии. На его портрете мы видим человека с открытым лицом и круглыми темными глазами. Амбициозный, харизматичный, немного наивный, он, по его собственным словам, был выразителем мнения военного министра Эдвина Стэнтона[173].

18 июля 2862 года генерал Поуп издал Общий приказ № 5, в котором сообщалось, что армия должна жить за счет страны и брать все необходимое у мирных жителей. Далее заявлялось, что офицеры имеють право реквизировать собственность, включая продукты питания, но только в соответствии с приказами, при этом за конфискованное имущество следовало выдавать «талоны», по которым по окончании войны мирный житель сможет получить денежную компенсацию, если докажет, что с момента выдачи талона и до завершения боевых действий не изменял Соединенным Штатам. Так был переосмыслен тезис о том, что к мирным жителям нужно относиться одинаково, какими бы ни были их политические взгляды. Приказ Поупа получил молчаливое одобрение президента Линкольна, и 16 августа 1862 года военный министр Стэнтон утвердил идеи Поупа, опубликовав Общий приказ № 109. (Позднее Поуп утверждал, что министр создал проект приказа в июле 1862 года.) Стэнтон утверждал, что военные командиры имеют право отторгать любое необходимое для ведения войны имущество, если это осуществляется «надлежащим образом», без уничтожения чьей-либо собственности в силу «озорства или злого умысла». Офицерам полагалось вести подробные описи конфискованного с тем, чтобы верные Соединенным Штатам мирные жители могли в будущем получить за него компенсацию. Изначально приказы Поупа распространялись только на армию Виргинии, однако ожидалось, что после поддержки Стэнтона их примут и другие подразделения северян[174].

Это нововведение, о котором немедленно сообщили с большой помпой в вербовочных плакатах, не особенно повлияло на реальное поведение военных в поле. Уже в августе 1862 года Джон Поуп с неудовлетворением сообщил, что солдаты неверно восприняли Приказ № 5 и решили, что теперь они могут плохо обращаться с мирными жителями и отбирать их имущество. Однако в том же месяце он проиграл вторую битву при Булл-Ран и был отстранен от командования. Генерал Джордж Б. Макклеллан полагал, что приказ Поупа превратит армию в банду грабителей, однако более успешные командиры – например, Улисс С. Грант и Уильям Т. Шерман, которых один исследователь назвал генералами-«разрушителями», – даже не упоминают этот текст в своих мемуарах. Что касается рядовых, то некоторые из них поддержали программу Поупа, однако большинство ее попросту проигнорировали. Вообще мало кто из солдат упоминает в переписке июльские приказы Поупа или их августовскую версию Стэнтона: возможно, это объясняется тем, что с самого начала войны эти солдаты жили за счет провизии, изъятой у местного населения[175]. Северяне продолжили реквизировать продукты без разрешения, нарушая тем самым приказы Поупа, поскольку задолго до Поупа подобная деятельность была нормализована и стала частью повседневной жизни. Когда солдаты не получали нормальных пайков, они отправлялись за едой на фермы и плантации. Осенним вечером 1862 года свидетелем такой ситуации стал рядовой Сайрус Стоквелл, описавший ее словами «всем все равно». Солдаты продолжали забирать еду у местных жителей без приказа, хотя это и было запрещено. В ноябре 1862 года в этом убедился лейтенант Абнер Смолл. По его словам, когда солдаты из 16-го добровольческого полка штата Мэн хотели есть, их не могло остановить ничего – ни «угрозы» офицеров, ни «даже взведенные мушкеты». Военные продолжали считать, что солдат имеет право забирать себе любую еду. В феврале 1863 года Мелвилл К. Фоллетт и еще четыре солдата отправились в рейд по окрестностям Мерфрисборо, Теннесси, и забрали себе все, что сочли нужным, включая сахар и грецкие орехи. Как писал Фоллетт, еще никогда в армии он не чувствовал себя «настолько свободным от ограничений»[176].

Северяне регулярно игнорировали и другие касавшиеся реквизиции распоряжения Поупа. Например, они отказывались принимать во внимание политические взгляды гражданских, хотя Поуп и писал, что юнионистам – и только им – следует выдавать официальные документы. Как писал рядовой Джон Биллингс, большинство выезжавших за продовольствием солдат не особенно интересовались, какую сторону поддерживали гражданские. Осенью 1862 года мирный житель Генри Хэвиленд наблюдал, как военные отбирали у белых жителей пограничного штата Кентукки домашнюю птицу, коз и пчелиные ульи, не задавая никаких вопросов об их политической позиции. Известно, что порой солдаты забирали провизию у сторонников Федерации, незадолго до того добровольно угощавших других северян, и это крайне смущало их более вдумчивых товарищей. В ноябре 1862 года Дэниэл Б. Аллен, старший полковой барабанщик из Иллинойса, задал вопрос: «Возможно ли, что счастье и несчастье нашего народа зависит от подобных типов?»[177] Даже после опубликования приказов Поупа солдаты-янки по-прежнему испытывали сложности с оформлением документов. Хотя в этих приказах использовалось слово «талоны», некоторые офицеры по-прежнему употребляли это слово как синоним слова «расписка», а иногда у них вообще не было надлежащих бланков, будь то талоны, расписки или справки; в некоторых ситуациях они заполняли документы не до конца, упуская ключевые сведения – например, не указывали объем изъятого продовольствия. Офицеры писали расписки на обратной стороне использованных конвертов, на обрывках документов, а однажды – под текстом старого паспорта. Даже если у военных имелись необходимые бланки, они не всегда следовали процедуре. Генри Иллс признавал, что порой интенданты выдавали документы о конфискации продовольствия, но чаще обходились без этого. По его словам, даже тем мирным жителям, которые принесли присягу Соединенным Штатам и оформили необходимые документы, предстояли сложности с получением компенсации[178].

Ни Поуп, ни Стэнтон не уточняли, как именно будет осуществляться компенсация во время войны. Однако те мирные жители, которым удавалось получить документы о реквизиции, обычно отправлялись в ближайшее интендантское бюро армии Севера. Некоторым удавалось получить компенсацию наличными. Одной жительнице Флориды выдали корову взамен той, которую забрали солдаты. В остальных случаях мирные жители вообще ничего не получали. Так, в Йорктауне, Виргиния, солдаты поначалу охотно выдавали местным жителям (даже сторонникам Конфедерации) расписки с указанием стоимости конфискованного скота и домашней птицы. Однако, как вспоминает Лиззи Джексон Манн, люди получили такие документы всего один раз, и после этого никаких расписок больше не выдавалось[179].

Приказы Поупа не заставили солдат-янки проникнуться уважением к процедуре. Рядовой Альфред Уиллетт вспоминал, что по ночам они самовольно наведывались на фермы, чтобы воровать скот и домашнюю птицу. Военные не отличались «большой аккуратностью» в ведении записей, сообщил капрал Оливер Огилви; в Теннесси его отряд отобрал у местного фермера урожай кукурузы, уничтожил кукурузный амбар и конфисковал пятьдесят гусей и дюжину свиней. Известно, что солдаты отправлялись на такие вылазки, даже если у них имелся собственный провиант, а эти вылазки были чреваты риском. Так, группа солдат из Иллинойса в ноябре 1862 года вышла в незаконный рейд «впечатляющего масштаба» в Спрингдэйле, Миссисипи, хотя к ним уже прибыли обозы с продовольствием, а поблизости действовала кавалерия южан[180].