В большом роскошном кабинете, заставленном стеллажами с книгами и дорогущей мебелью из красного дерева, за письменным столом, не уступающем по размерам моей кровати, сидел атлетически сложенный мужчина. Его седые волосы были сзади собраны в «конский хвост». Несмотря на свободного кроя домашнюю одежду, больше напоминающую пижаму, чем приличный для встречи гостей костюм, меня не покидало стойкое ощущение, что даже в таком виде князь Волконский выглядит как воин, готовый к битве.

— Присаживайтесь! — не подняв головы, приказал он, внимательно читая какие-то бумаги.

— Мы попозже зайдём, — небрежно бросила Достоевская, повернувшись в сторону выхода. — Как только найдёте, князь, свободную минутку и пройдёте курсы этикета.

— Извините, — соизволил он, наконец, обратить внимание на нас. — Приходится решать личные вопросы без отрыва от государственных. Не ожидал увидеть вас, Юлия Петровна, в ближайшем обозримом будущем. Пусть и с опозданием, но примите соболезнования по утрате мужа.

— Переживу. Тем более, что вы его откровенно ненавидели.

— Зря говорите так. Не любил, признаюсь, но уважать, как профессионала всегда уважал. Что до личного, то тут у нас просто не сложилось. Характерами не сошлись по всем статьям. Бывает. И поверьте, я был одним из немногих, кто искренне сожалел, когда ваша семья подверглась неизвестному проклятию.

— Так сожалели, что помогли недругам отрезать Достоевских от светской и политической жизни Петербурга?

— Берите выше — всей страны. Не секрет, что к Достоевским тянулись многие. Ваши дела и личное обаяние, графиня, тут играли немаловажную роль. А вот ваша зараза могла лишить императора лучших людей государства. Поэтому, хоть и принимаю упрёк, но извиняться не намерен. Ещё вопросы не по существу?

— По существу, — не унималась Юлия. — Зачем вам барон Гольц? Я как его подруга и опекунша…

— По хорошему счёту, могу вас выдворить за дверь, — прервал её князь, — так как «подруга» — это не официальный титул, а опекунство нигде документально не заверено. Но даже хорошо, что вы здесь. Разговор намечается деликатный, и вам полезно будет знать его подробности. Речь пойдёт о моём сыне…

Князь Волконский замолчал, встал и подошёл к окну, что-то рассматривая за его стеклом. И именно в этот момент охранники решили проверить, что там установлено в моём драндулете вместо клаксона. Резкий паровозный гудок заставил всех нас подпрыгнуть от неожиданности.

Князь тут же сменил расслабленное состояние на боевое, и нас с Юлией просто припечатало к стене.

— Что за выходки⁈ — прорычал Волконский.

— Последние веяния автомобильной моды, — скрестив руки на груди, как ни в чём не бывало ответил я, вися в нескольких сантиметрах над полом. — Я ж вашим дуралеям говорил, чтобы не трогали бибикалку.

— Чего? — немного растерялся он от такого ответа.

— Бибикалка. Штука такая на руле. Нажимаешь и…

— Я знаю устройство автомобиля! Почему так громко⁈

— Потому что нравится. Наша техник-служанка Глаша хотела более мощный поставить. Вот, думаю воспользоваться её советом… Нужная вещь, оказывается.

Раздавшийся звонок по телефону занял князя где-то на минуту. Уверен, что докладывают о нештатной ситуации. Повесив трубку, он неожиданно слегка улыбнулся.

— Да уж… Глупость несусветная, но бодрит. Пожалуй, именно такой встряски мне сейчас и не хватало. Вернёмся к прерванному разговору. Я вызвал тебя, Максимилиан, чтобы поговорить о сыне. Ты выиграл у него дуэль. Пусть и несуразная она оказалась, только факт остаётся фактом. По всем правилам меч проигравшего должен стать твоим или за него положен выкуп по прейскуранту имперского казначейства. Меч с восемью клеймами, вдобавок имеющий накопители в рукояти и украшенный драгоценными камнями, тянет на два с половиной миллиона рублей.

— Беру деньгами! — сразу же ответил я, понимая, к чему клонит Волконский.

— А кто тебе их даёт? — хмыкнул он, сбив меня с толку. — Меч принадлежит мне, поэтому фиг его получишь, а откупиться Олег не может, так как все его счета я заблокировал.

— Вообще-то, по законам Российской Империи, — встряла слегка пришедшая в себя Юлия, — твой сыночек должен отправиться в рабство к победителю, если не может заплатить. Судя по ценности вещи, это лет на пять лишиться титула, став простым слугой. Так что, господин Волконский, либо раскошеливайся, либо меч гони!

— Правильно, Юлия Петр… К чёрту! Тема скользкая, нервная, поэтому сейчас давайте без этих манер: всё равно собьёмся! Короче, Юлия, ты абсолютно права. Именно в рабство к барону Гольцу я и хочу определить Олега.

То, что мы охренели от такого заявления — это ничего не сказать! Денег князь бы дал или бошки поотрывал — тут понятно, но запрягать в кабалу собственного наследника… Уж не сошёл ли с ума Юрий Фёдорович Волконский? Затылочком спьяну о ступеньки не приложился? Хотя… Вряд ли. У Абсолюта защита разума стоит на первом месте.

— Перестаньте изображать из себя деревенских дурачков! — раздражённо сказал князь через пару минут, видя, что мы не хотим приходить в себя. — Не Полный Магистр и Полный Мастер, а позорище, не умеющее себя контролировать!

Да, именно так и хочу поступить с Олегом. Когда он тебе, Макс, проиграл бой, то я совсем не удивился подобному финалу. Отчитал, погневался как следует, но не удивился. Ты же сам видел, в каком состоянии Олег находился… И подобное с ним не впервые.

Я прикладывал все свои умения, тайно поднимал связи, чтобы излечить сына от алкоголизма и наркотиков, но ничего не помогало. Даже сила Абсолюта бессильна против вселенской дурости. Позавчера он снова чуть не погиб. Теперь препарат, затуманивший мозги, не ограничился земным происхождением. Это вытяжки из растений Кочующих Миров. К каким последствиям подобные «снадобья» приводят, думаю, никому из вас объяснять не надо.

— Да… — покачала головой Юлия. — Паралич после нескольких месяцев применения — это, считай, повезло…

— Нескольких месяцев у Олега, слава богу, не было. По его признанию и словам медиков, раза два кололся всего. Но психологическое привыкание идёт после первой дозы. Держать его взаперти всю жизнь я не могу, поэтому принял решение отдать во временное рабство. Благо и повод для подобного подходящий есть. Оформим по всем законам на пять лет с привязкой к хозяину. Она-то и заменит наркотики.

Ты, Гольц, будешь за него отвечать. Если сын, по твоему мнению, излечится раньше обозначенного срока, то я выкуплю его за такую сумму, что до конца дней ни ты сам, ни твои будущие дети ни в чём нуждаться не будут.

— А если не вылечится? — вежливо поинтересовался я.

— Значит, не справился со своим заданием.

— В таком случае я прощаю Олегу долг. Имею полное право на это. Сами разбирайтесь со своим дерьмом.