Легенда о последнем короле гномов

«Прорыв открылся в укромной зеленой ложбине, в центре развалин давно заброшенного храма, что располагался в самых заселенных и спокойных землях Ордена, и я вместо того, чтобы закрыть его, пусть отдав свою жизнь и выполнив предназначение, трусливо бежал в тот день. Лишь безмолвные каменные огромные лисы, статуи давно забытого бога, смотрели мне вслед своими полустертыми мордами, все остальные были мертвы. Но здесь, в северных заснеженных горах, я – беглец – наконец обрел покой. Хотя что-то в глубине души грызет и терзает меня, они настолько глубоко вбили в меня это предназначение и долг, что даже через десяток лет не могу я избыть чувства вины. Ведь я не решился пожертвовать собой, дабы спасти всех, и через Прорыв пришли…, впрочем, по прошествии этих лет у меня появились сомнения, были ли демоны».

Страница дневника неизвестного

Ветер яростно выл и бесновался в горах, заметая снегом все, что встречал на своем пути. Перевалы были закрыты, и редкий путник дерзнул бы отправиться в путь в Верхнюю долину. Это был бы безнадежный путь, ибо перевал Бурь не прощал таких глупцов. Лишь через многие годы после очередной лавины можно было найти их замерзшие тела, впрочем, гномы этих гор знали и другие дороги через зимние перевалы. Но в доме Тира, в глубине Верхней долины за перевалом, было тепло, большой камин из камня щедро обогревал комнату. Над огнем в очаге булькало варево, и запах мясной похлебки заполнял первый этаж и даже, наверно, уже проник в спальню на мансарде. Тир закинул ноги на низкий столик у камина и любовался огнем. Это был взрослый юноша годами уже за двадцать, высокий и чуть полноватый, темные волосы его доходили до плеч, а в карих глазах играло пламя камина. Стук в дверь – скорее даже кто-то замолотил в нее кулаком – нарушил тишину вечера. Тир подскочил в кресле, быстро шагнул к столу и спрятал за спину нож, затем вышел в тамбур и подошел к двери, спросил – кто там? В ответ раздалась лишь отрывистая ругань, которую тут же унес ветер, но он узнал этот голос, потому поднял засов и открыл дверь. Резко дунуло холодом, закружился, залетая на порог, снег, и в дом вошло белое чудовище, ну, так могло показаться. Чудовище отряхнулось, и стало видно, что это всего-навсего гном.

– Привет, Торик, – сказал Тир, затворяя за ним массивную дверь.

– Здравствуй, дружище, – отозвался гном, быстро располагаясь в хозяйском кресле. Гость уже повесил свой меховой плащ, поставил ближе к очагу ботинки и потянулся в кресле. На нем был серый добротный расшитый камзол и совсем не подходящие к нему теплые штаны. На вид ему по человеческим меркам было лет сорок, никогда не угадаешь возраст гнома: то ли пятьдесят ему, то ли двести лет.

– Очень рад видеть тебя, друг. Сейчас сделаю тебе горячего чаю. – Карие глаза Тира радостно смотрели на друга. – И не сидится тебе дома в такую-то погоду, можно же заблудиться и околеть где-нибудь под деревом.

– Гномы не боятся холода, мы дети камня и… Где уже твой чай? Я все еще пальцев не чувствую, – потер замерзшие руки гном.

Тир залил заварку кипятком, плеснул туда крепкой травяной настойки, из чашки крепко повеяло летними травами, горными долинами и темными горными лесами.

– М-м-м, спасибо, – сказал гном, принимая напиток, он ненадолго замер, причмокивая губами и пробуя на язык разнотравье.

Себе Тир налил стаканчик гномьего пива и сел в свободное кресло.

– Рассказывай, Торик, ни за что не поверю, что ты вышел в буран просто прогуляться и забрел ко мне на огонек.

– А отчего бы и нет, друг? – Гном, начиная отогреваться, вальяжно расплылся в кресле. – Может, я решил поохотиться на горных троллей, а потом понял, что наши опять напутали с прогнозом погоды. Ух-х, я еще припомню им, как тащил с собой снегоступы и огромный меховой плащ, а в тот день все резко растаяло.

– Поохотиться на горных троллей? – рассмеялся юноша, и на его добром лице заиграли ямочки. – Помнится, в последний раз мы с тобой еле унесли ноги, когда встретили их в горах.

Но гном не ответил на его шутку, он помолчал, задумавшись, и, нахмурив темные брови, уже серьезно продолжил:

– Сколько лет мы с тобой знакомы, Тир? Не отвечай, я помню: десять лет назад мы встретились с тобой. Ты пришел из ниоткуда и спас меня, в ответ Горы приняли тебя, пусть не сразу, но приняли. А в благодарность за мое спасение приняли тебя и гномы. – Гном посмотрел прямо в глаза юноше, будто пытаясь найти ответ на какой-то давно назревавший вопрос. – Я задумывался, откуда ты пришел и откуда дар, что ты имеешь. Было много догадок, уверен, Старейшины знают больше меня, но все это неважно. – Гном вздохнул, откинулся в кресло и залпом допил чай. – Меня прислали старейшины и попросили передать тебе это послание.

Гном поднялся, прошел к двери и вынул маленький кожаный тубус из плаща. Теперь это был не веселый ворчун Торик, а чинный посланник совета гномов, гордый и серьезный. Он встал у входа, и хоть на нем не было подходящей к церемонии вручения послания одежды, выглядел гном очень внушительно.

– Тир, нареченный другом гномов, я, Ториксид из колена Айварстедов, пришел, дабы вручить тебе послание Совета Старейшин Горного Королевства, прими же его из рук в руки, да будет процветать твой дом, пока нерушимы наши узы дружбы. – Он передал запечатанный тубус в руки хозяина дома. Тир принял послание, внимательно осмотрел печать, опасаясь попасть в очередной из розыгрышей, так любимых Ториком. Уже из-за спины он услышал:

– Фух-х, давай еще чайку, эти долгие церемонии так выматывают, – вернулся прежний Торик, уже успев сесть в кресло и налить себе пива. – Знал бы ты, как тяжело мне доставлять послания между старейшинами, это тебе я говорю «Тир, друг гномов», а там, пока не перечислю всех двадцать его предков и знаменитых родственников, не вспомню его заслуги в битвах молодости, не пожелаю его бороде курчавиться и расти гуще, – хихикнул Торик, – нельзя переходить к делу, а нет, потом все то же самое я перечисляю об отправившем меня. Я вот так считал: треть моей жизни в горах уходит на вступительные речи, – не унимался гном. – И в разведку, почитай, уже год не ходил. Эти псы так усилили посты, что и носа не сунуть, явно что-то готовят.

Тира всегда веселила эта нелюбовь гнома к церемониям. Он несколько раз бывал на важных для гномов праздниках и видел, как мучился Торик.

Но, судя по свитку, это была не шутка: печать принадлежала старейшинам, с таким бы даже Торик шутить не стал. Что же такое важное они решили срочно сообщить ему? И только одной вести он боялся. Дрожащими руками Тир снял печать и развернул свиток. Он давно уже изучил руны гномов, и они гласили: «Тиру, другу гномов. Я, Альдрик Седобородый… – Тут и правда шло перечисление его предков и заслуг… – в честь нашей дружбы сообщаю тебе, что к нам впервые за долгие годы с начала Великой Осады прибыли посланцы Ордена. Они принесли нам дары мира и список условий для его заключения. Нами со вниманием изучены все их требования, но есть одно особенное, и, по нашему общему мнению, оно связано с тобой, Тир. Ибо интересует их человек, пришедший в горы более десятка лет назад, человек без роду и племени. Они назвали множество примет, но одно неоспоримо – символ закрытых врат на груди. Они сообщили, что этот человек – клейменный предатель и преступник и не так уж и важен им, но в честь доброй воли и подписания наконец мира после столь долгой войны они просят найти этого человека. После долгих споров и советов, – тут Тир засомневался: “Неужели они хотят меня выдать? Но как же их важные речи о ценности звания друг гномов?” Впрочем, следующие строки заставили его устыдиться своих сомнений: – Совет решил, что нам необходим этот мир. Великая Осада длится уже более пятидесяти лет, и гномы устали от этой изоляции. Впрочем, если их речи о тебе, знай: мы никогда не выдадим своего друга в их руки, Горы не прощают предателей. Но и коли Союз будет заключен, негоже нам врать, пусть и бывшему врагу. Потому просим тебя выслушать Торика, по его совету мы нашли, как нам кажется, верное решение, как не потерять честь и не давать нечистую клятву». Подпись: «Альдрик Седобородый из клана Айварстед, Старший член Совета гномьих кланов».