Я инициировал искины вокзала и дирижабля, приказал охранять вокзал от всех, кроме меня и моей команды, и со всей компанией поднялся в свой местный дворец, в подвалах которого и находилась энергетическая установка и произвел установку энергетического картриджа и сразу же вспыхнули пульты и экраны на реакторе, и вспыхнули большие голографические алые цифры 1002.2.8.19.51.34, что означало местный энергетический ресурс на тысячу лет с хвостиком. Тут мой виртуальный экран буквально взорвался уведомлениями от искинов острова, что они приветствуют демиурга-наместника и полностью ему подчиняются.

Как сказал один мудрый старшина-сверхсрочник: «Раздвоение личности начинается с того момента, как ты начинаешь разговаривать с зеркалом, уже после первого тоста с ним», это я все к тому, что с помощью Эвтебеды я нашел у своей магической сущности еще один кунштюк… теперь я мог иметь в подсознании дубликат своей личности, который работает по заданным темам и направлениям, не отвлекая меня от основной деятельности. Я перевел на свой дубликат связь со всеми искинами (но с контролем за подключением новых) и теперь стало малость по легче. Уведомления от искинов приходили только через фильтр и в основном переадресовывались Эвтебиде, ставшей начальником моего магического штаба.

А на Кошачьем острове произошел торжественный парад местных вооруженных сил, что было вельми красочно и интересно, особенное впечатление на меня провели Дикие коты в латах, что-то такое в этом было.

Я приказал подготовить грузовой состав и отправить все «живые» невидимые острова, образцы из местных хранилищ, для разведения оных, а с поездом на Остров Колес, отправился я сам…

Это был еще один интересный остров, на котором жили байкеры. Их тут было не очень много, но казалось, что они тут буквально кишат.

Тут станция Подводной железной дороги не сообщалась с моим местным дворцом, имевшим тут стандартную дворцовую архитектуру, и мы воспользовались станционным дирижаблем. Дворец находился в центре местной столицы и был окружен сквером, окруженным вдобавок огромной площадью, на которой позднее состоялся торжественный мото-парад. Энергетический центр находился в подвале дворца, дворец был запечатан для всех кроме меня и искин мне почтительно доложил, что попыток доступа за отчетный период не произошло. Я загрузил энергетический картридж, полюбовался очередной алой вереницей цифр и занялся местными делами.

Сам этот Невидимый остров, был практически законсервированной базой планетарного ВПК. По всему острову стояли законсервированные предприятия и первое что я сделав приняв командование, приказал устроить по всей береговой линии цепочку фортов с тяжелым вооружением и мощным ПВО, и сделать по форту возле каждого предприятия. Все заводы были автоматизированные и стояли на сильно заглубленных горных массивах, которые и являлись сырьем для производства. Населенной была только столица, называемая, что характерно Колесо, и стимпанкбайкеры (мотоциклы были естественно паровые), по установленному веками графику, патрулировали территорию острова, проверяя контрольные пульты на воротах предприятий.

Моим валькириям чрезвычайно понравились местные звероподобные мотоциклы, они быстро подружились с местными байкершами, которые составляли половину населения и устроили ними покатушки. А я устроил ревизию предприятий… Местные заводы внутри напоминали Военный завод из старого советского фильма «Новый Гулливер», за исключением того, что живой персонал там не был предусмотрен. Что указало на предусмотрительность моего предшественника, так это ангары с законсервированной готовой техникой. Тут было все, от горнопроходческих комбайнов до бронеходов всех модификаций и спецификаций, и пушек, ну и конечно мотоциклы. Местная мото-диаспора разделялась на мото-алы, типа байкерских клубов, со своей символикой и мелкими традициями, но без соперничества и вражды. Периодически проводились большие и малые гонки. В официальном помещении каждой алы стояло нечто вроде алтаря, через который искин передавал задания на патрулироваание. Я в принципе все одобрил и приказал добавить дежурство в новых фортах и патрулирование берега. Как сказал какой-то древний римлян — «Praemonitus, praemunitus» («Кто предупреждён, тот вооружён»). И еще, так сказать на посошок, я ввел для местных байкеров воинские звания, со знаками отличия, чем привел их в бурный восторг, а особенно им понравилась всплывшая у меня в памяти эмблема бронечастей Российской императорской армии, которую я вспомнил и которую Эвтебида сформировала в информационно-программный блок и сбросила местному искину.

Приказав отправить на Боровик пять тысяч мотоциклов на будущее, я отправился на последний не обслуженный в энергетическом секторе остров.

Глава шестьдесят вторая, в которой демиург-наместник Вайс снова становится театралом

Этот Невидимый остров был пожалуй не менее (если не более) своеобразным, чем даже Боровик. Он был достаточно большим и очень зеленым и вот чем он еще выделялся… во первых тут было аж четыре моих дворца, все оригинальной архитектуры и я сразу же решил три из них отдать моим красавицам из Высшего Тайного Совета и перенести сюда свою столицу, потому что этот остров назывался Театриум и на нем были натуральные аватары, театров всех времен и народов от греческих оркестр и римских цирков, до совсем фантастических театров аквариумов, что мою душу старого театрала вельми согревало. Население острова составлял персонал театров, фермеры и что меня весьма развеселило — большой коллектив театральных критиков, издававших несколько

газет и журналов. Я сбросил в пару изданий перефразированный под театр анекдот про Белинского…

Виссарион Григорьевич Белинский едет по вечернему Петербургу на извозчике. Извозчик видит — барин незаносчив, из простых, пальтишко на нём худое, фуражечка, — в общем, можно поговорить. Спрашивает:

— Ты, барин, кем будешь?

— А я, братец, литературный критик.

— А это, к примеру, что ж такое?

— Ну вот писатель напишет книжку, а я ее ругаю…

Извозчик чешет бороду, кряхтит:

— Ишь, говна какая…'

Вокруг плато-дистрикта с моими дворцами, по острову были рассеяны театральные городки, в которых согласно тематике располагались театры… оперы и балета, драмы и комедии, оперетты и мюзиклов, причём статус города не являлся догмой… Театр Друри Лейн, соседствовал с театром Кабуки-дза, а в одном из городков я увидел два абсолютно одинаковых Больших театра, просто один балетный, а другой оперный. Хотя например оперная и балетная Мариинка была в разных городках, а вот Кремлевский дворец съездов, находился в оперном городке, причем здание было реконструировано в том смысле, что сцена сохранилась согласно оригинала, а вот зал, резко похудел, эдак на первый взгляд раз в пять, хотя снаружи это был все тот же Дворец съездов а ля натурель, залы были кстати уменьшены во всех театрах. Во всех этих храмах Мельпомены бесконечно крутились голографические копии их лучших спектаклей, а в зале присутствовали голограммы зрителей времени премьеры данного спектакля. Я не удержался и используя административную составляющую, велел включить балет Клеопатра, композитора Владимира Качесова и с удовольствием его пересмотрел, периодически посматривая на сидящую в зале аватарку себя тех лет. Еще меня очень заинтересовал театр-аквариум, где сцена была огромным аквариумом, в которых нечто очень похожее на Морских монстров, представляло очень странный, но не решённый грации и пластики балет. Напротив Одесского оперного театра торчало странное сооружение в виде черного куба, увенчанного большим красным пауком. Это был какой-то очень странный театр призрачных теней.

В городке Музыкальных театров я увидел фантастическое здание, на афишном планшете которого была сама Дива Плавалагуна из фильма «Пятый элемент», я уже хотел было туда зайти, как на следующем здании, увидел до боли знакомый силуэт задорного гусара… С ностальгической слезой я подошел к музыкальному театру Геннадия Чихачева, а зайдя внутрь и не обнаружив знаменитого буфета Шамиля, я сразу же после инициации «Золотого яйца», начал театральные реформы, приказав искину острова устроить в каждом театре буфет, а в Чихачевке в буфете теперь присутствовала аватара самого известного столичного театрального буфетчика Шамиля, именно того про которого старые Московские театралы говорили, что у Шамиля, самые большие пятьдесят грамм коньяку в Москве. Ностальгически посмотрев Богатырей композитора Владимира Качесова и полюбовавшись молодым собой сидящем в первом ряду знаменитого Чихачевского вестибюльного зала, я занялся организацией глобальной обороны своей новой столицы…