Но смотрел Вьен не на Нуску, а на Жеро, который погасил огненный круг и медленно спускался по лестнице, расталкивая всё ещё отчаянно бьющихся второсортных сурии.

С посохом наголо Жеро Герье грациозно и медленно приближался, вертя оружием в руках так, как это делают циркачи на городских площадях.

Два безумца. Два отчаянных и налитых кровью взгляда. Две фигуры, в секунду вспыхнувшие огнём.

Вокруг Вьена плясали сотни красных клинков, а вокруг Жеро – горящие цветы. Неизбежная битва, которая повлечёт за собой смерть всех во дворце.

Нельзя. Сурии нельзя биться в зданиях. Сильным сурии нельзя биться, когда поблизости есть кто-то ещё.

Нуска был наблюдателем от начала и до конца. Но больше не мог оставаться им. Если их не остановить, это место взлетит на воздух вместе со стражей, повстанцами, прислугой и остатками семейства Ариера.

– Разберёмся с тобой позже, Нуска. Тебя убивать – что кролика разделывать, – бросил Вьен прежде, чем сорвался с места.

Полуживые стражники и повстанцы отступили. Пламя и искры, наполнившие комнату, оттеснили всех к стенам. Кто-то из ближайшего окружения наместника подхватил обугленное тело своего правителя и на плечах потащил его к дверям.

Сражение прекратилось. Из выживших остались всего две горстки обгоревших и залитых кровью арцентов. Кто-то наблюдал за происходящим с ужасом, а кто-то – с восторгом. Особую радость испытывали повстанцы, ведь их лидер всё ещё был жив и сейчас собирался сразиться за трон с неизвестно откуда взявшимся аристократом.

Для них эта битва имела огромное значение. Если простой наёмник победит, то рухнет прежний мир, в котором властью обладала только элита; где только избранные могли рассчитывать на тёплый кров, вкусный ужин и значимое положение. Стоит только незнатному сурии занять это место, как перевернётся весь старый мир, а на место ему придёт новый, полный возможностей и богатства.

Во всяком случае, так они думали. Нуска же видел сотни растерзанных тел и междоусобную войну, которая непременно начнётся, если сейчас ничего не предпринять.

Два огненных сурии уже застыли друг напротив друга посреди зала и, держась на расстоянии нескольких шагов, начали кружить, точно дикие волчаки. Ни у одного из них в глазах не было даже малейшего проблеска понимания того, что они творят. Они желали схлестнуться, желали пролить ещё больше крови и затопить ею всю Арценту. Точно так же, как это произошло в Рире.

В Карборе Син уничтожил восстание на корню, несколькими ударами отправив в бездну сразу сотню повстанцев. Так и будет продолжаться? Недовольные будут восставать, чтобы упасть замертво. Если же им удастся победить, то что тогда? Казни подвергнут всех, кто сейчас живёт припеваючи? Разве это не превратит Скидан в самую настоящую бездну?

Жеро был чуть старше Нуски и явно на протяжении многих лет вёл праздную жизнь во дворце. Хоть он и обладал огромной силой, но ведь не мог драться наравне с наёмником, которому удавалось выживать в трущобах более двух десятков лет? Должно быть так, разве нет?!

Однако всё развернулось совершенно иным образом.

Оба арцента с ног до головы пылали в прямом смысле слова. Их обуял неугасимый огонь, который лизал их тела и волосы, искрами освещая злобные гримасы.

Жеро было достаточно вскинуть руку, чтобы запылали пол и стены, чтобы с потолка один за другим посыпались сотканные из пламени цветы. Повстанцы завопили; прикрывая головы, спасаясь бегством, к лестнице ринулась стража. Комната превратилась в огненный океан, застигнутый штормом.

Нуска успел создать защитный купол над собственной головой, но ничего больше сделать оказался не в силах. Другим сурии обжигало лица и глаза, даже несмотря на то, что они тоже являлись арцентами и должны были безболезненно переносить прикосновения огня.

В сражении между сурии всё было иначе. Слабые удары, конечно, не тронут огненного мага высшего ранга – именно поэтому и Жеро, и Вьен решили атаковать со всей мощи. Выжигать дэ в собственных жилах, чтобы спалить плоть противника.

Вьен пошёл в атаку. Он редко разбрасывался огненными плевками, а потому сразу же сократил дистанцию, чтобы всадить клинок в сердце жертвы и сжечь артерии. Если брат был не против прикончить какого-то слабака ударом в шею, то Жеро он воспринял совершенно иначе. Выброс энергии, который может произойти после смерти этого сурии, приведёт к гибели и самого Вьена.

Но брат не смог даже приблизиться. С сумасшедшим хохотом Жеро лишь поднял над головой короткий чёрный посох – и цветы, что сыпались с потолка, взвились вокруг него, не позволяя никому приблизиться. Длинные волосы Герье стояли дыбом и пылали, а Нуске показалось, что в его чертах проступило что-то абсолютно чудовищное и нечеловеческое, но в то же время неуловимо знакомое.

Почувствовав, как прогнулся под напором щит, Нуска снова вскинул руки: ему приходилось придерживать его, как крышу, готовую вот-вот обвалиться. Бледное белое свечение то вспыхивало, то меркло – лекарь никогда не обучался защитной магии и мог лишь пародировать приёмы Минхэ, которые когда-то увидел высоко в горах. Только вот учитель мог движением одной руки удержать лавину, а Нуска трясущимися руками кое-как защищался от огненных искр.

«Я должен вмешаться. Они разнесут тут всё к vae`al reh`z. А если выиграет Вьен…»

Нуска не мог решиться. Не мог в открытую выступить против брата, но и предать Жеро, который сейчас вступил в схватку за звание главного сурии, не выйдет.

«Если оба эти поступка неправильны, то стоит выбрать тот, который приведёт к меньшим потерям».

К этому моменту в комнате остались только лекарь, Вьен и Жеро, а также около двух десятков обугленных бездыханных тел. Все, кто мог хотя бы уползти отсюда, уже это сделали.

Два арцента обменивались мощными ударами: в какой-то момент почти вся комната вспыхнула, не выдержав жара, но Нуска нашёл самый укромный уголок за одним из канделябров и просто сел на пол.

Он никогда не пользовался двумя способностями одновременно, никогда не пытался концентрироваться на чём-то ещё, находясь в пылу битвы. Но иного выхода не было. Чтобы остановить их и принять решение, необходимо заглянуть в будущее.

Сколько может занять эта битва? Кто из арцентов погибнет, а кто займёт трон?

Способен ли Нуска сейчас увидеть то, что должно произойти не в ближайшие несколько секунд, а через час или даже завтра?

– Ни за что не узнаешь, если не попробуешь, – пробормотал лекарь себе под нос и усмехнулся.

Продолжая держать руки вытянутыми в стороны, поддерживая бледный купол, Нуска вгляделся в разгорающиеся на ковре искры, а затем перевёл взгляд на двух сумасшедших аристократов.

Скрестились посох и сабля. Громкий звон, рычание и скрип половиц под ногами танцующих противников. Жеро отступает и наносит атаки с воздуха, Вьен раз за разом сокращает дистанцию и, парируя саблей, разрубает созданный другим арцентом огонь, чтобы напасть сбоку.

Глаза горят от боли. Нужно терпеть.

Вьен ранит противника в плечо, но несколько лепестков обжигают его лицо – оно залито кровью, он почти ничего не видит и наносит удары наотмашь, уже никуда не метя.

Жеро теряет концентрацию. Взревев, он повышает температуру в комнате. Всё становится красным, воздух дрожит от зноя, а с потолка валятся горящие балки перекрытий. Огненный дождь срывается с неба, пробивая крышу насквозь.

И в этот момент видение прекращается. Видимо, потому что и Нуске не суждено выжить в этом безумном шторме.

Никто из них не выживет. Они все погибнут.

Нуска качнул головой, отгоняя видение. Странная красная пелена застлала глаза, слёзы безудержно катились по щекам, но лекарь, утерев рукавом лицо, рывком поднялся на ноги.

И тогда ещё одно видение прокралось в мысли Нуски. Он потонул во тьме: звуки битвы и треск огня стихли.

Вьен мёртв. Он растерзан устрашающими по силе цветами, которые, пустив корни прямо в его тело, проросли до небес. Став почвой, его труп быстро разлагается, а видимыми остаются лишь почерневшие, обугленные кости.