Хотя Коллонтай была ярой сторонницей Ленина, поначалу она разошлась с ним по вопросу смертной казни, который ее всегда живо интересовал. Каменев предложил съезду Советов отменить смертную казнь, и Коллонтай проголосовала за это предложение согласно своим убеждениям. Однако Ленин считал идею упразднения смертной казни не только абсурдной, но противоречащей интересам революции, которой требовалось защитить себя. Когда несколько дней спустя собралось правительство, безразличное ко взглядам, выраженным Учредительным собранием, Ленин добился, чтобы оно проголосовало за восстановление смертной казни.
Александра Коллонтай. Не ранее ноября 1917. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 31. Л. 36]
Несмотря на разногласие с Александрой, которую вождь большевиков высмеял за наивность, на заседании 31 октября, посвященном расширению состава правительства, Ленин назначил Коллонтай народным комиссаром общественного призрения и распорядился, чтобы она незамедлительно приступала к исполнению своих обязанностей. У Александры началась новая жизнь в качестве народного комиссара (или министра в традиционном понимании), что стало неожиданностью для этой извечной бунтарки. Ей предстояло освоить новый для нее вид деятельности — отправление власти.
Глава шестая. Приучение к власти
Член правительства — какой переворот в жизни и представлениях Александры Коллонтай! Организовывать, отдавать приказания, вырабатывать политику — сколько всего неведомого для нее. Кроме того, когда Коллонтай вошла в правительство, она, несмотря на свою верность Ленину, оказалась в одном ряду с большевиками, не согласными с ленинскими представлениями об устройстве власти. Каменев, Зиновьев и даже Шляпников критиковали тот факт, что правительство состоит из одних большевиков. Эту модель навязал Ленин, тогда как его оппоненты были убеждены в необходимости привлечения к отправлению власти прочих социалистов, меньшевиков и эсеров, и в противном случае грозились обречь на провал начатый эксперимент. Ленин упорствовал, Шляпников и те, кто получил прозвище «правых уклонистов», вышли из правительства. Шляпников, выразив таким образом несогласие, переменил свое решение, заявив, что нельзя отказываться от власти в столь трудный момент. Однако он не вернулся во власть, а, скорее, примкнул к ней, проявляя молчаливое недовольство…
Александра Коллонтай, согласная с оппозиционерами, твердо выражала свое желание видеть, как на смену правительству большевиков приходит коалиционное правительство. Впоследствии ее желание было некоторым образом удовлетворено. Поскольку левые эсеры после Октябрьского переворота заняли нейтральную и даже благожелательную позицию по отношению к новой власти, Ленин некоторое время спустя решил включить троих эсеров в состав коалиционного правительства. Как будет показано ниже, эта коалиция продержалась недолго.
А. М. Коллонтай в рабочем кабинете. 1918. [РГАКФД]
В то же время Коллонтай сохраняла бдительность, без колебаний критиковала Троцкого, обвиняя его в чрезмерной расчетливости, и даже Ленина, говоря, что он «слишком привязан к своим теориям». Такая вольность раздражала Ленина, но, ни на шаг не отступая от своей концепции власти, он оставлял без внимания выходки Коллонтай и предписывал ей заниматься своим делом, тем более неотложным, что измученный невзгодами народ начинал проявлять недовольство. Коллонтай пришлось, не мешкая, брать шефство над своим министерством. Много писали, в том числе в СССР, о том, что Александра Коллонтай стала первой женщиной в России, получившей пост в правительстве. Да и сама она утверждала это в своей биографии.
На самом же деле она была второй. Ей предшествовала женщина, ставшая членом Временного правительства. Аристократка графиня Софья Панина задолго до революции прославилась благодаря своим передовым идеям и социальным инициативам. По настоянию крестьян (потомков тех, кого освободила реформа 1861 года) она возвела в своем имении Дом народа, под крышей которого разместились школа для детей, кружок обучения чтению для взрослых, столовая и пункт оказания срочной медицинской помощи. Панина являлась членом кадетской партии и руководила Министерством государственного призрения — тем самым, которое после Октябрьской революции досталось Коллонтай.
Придя в свое ведомство, расположенное на Казанской улице, Коллонтай обнаружила, что взбунтовавшиеся служащие испарились (как и во многих других государственных учреждениях) и рабочие места пустуют. К этому стоит добавить, что касса также оказалась пуста. Графиня Панина заранее приняла меры к тому, чтобы министерские средства достались только легитимной, с ее точки зрения, власти, то есть утвержденной еще не избранным Учредительным собранием. Панина была арестована, разделив судьбу большей части членов Временного правительства, но, так как она походила на Коллонтай силой характера и твердостью убеждений, заключение в Петропавловской крепости не смогло подчинить ее воле большевиков, которые требовали вернуть средства министерства, ранее находившегося в ее ведении.
Зарисовка, составленная А. М. Коллонтай к воспоминаниям об участии в заседании Исполкома Петроградского совета в 1917 году. Подлинник. Автограф А. М. Коллонтай. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 120. Л. 2]
Коллонтай не застала в своем комиссариате (именно так теперь назывались государственные учреждения) никого, за исключением охранника, который, невзирая на ее объяснения, попросил ее удалиться. Ей пришлось возвращаться к себе. Едва она оказалась дома, как к ней явился крестьянин с запиской, подписанной Лениным. Этот крестьянин требовал платы за лошадь, конфискованную для армейских нужд, и Ленин поручил Коллонтай ответить на ходатайство. За неимением средств она решила поселиться в Смольном, где заняла пустовавшую комнату и повесила на дверь табличку с надписью «Народный комиссариат государственного призрения».
С этого момента она была вынуждена иметь дело с нескончаемой чередой просителей, инвалидов войны, матерей, не имевших возможности прокормить своих детей, безработных. Кроме того, государственные служащие бастовали и бойкотировали новые власти. Американка Луиза Брайант, супруга Джона Рида, сопровождавшая его в поездке в Россию, во всех подробностях расписала серьезные трудности, с которыми столкнулась тогда Коллонтай. Таковыми являлись в том числе уважение к личности графини Паниной и ее популярность в народе. Во время суда над графиней многочисленные крестьяне, проживавшие на землях, ранее принадлежавших помещикам, приехали в столицу, буквально осадили здание суда и выкрикивали: «Освободите нашу графиню! Она была добра к народу!»
Приложив немалые усилия, Коллонтай добилась возврата ведомственных средств и смогла приступить к исполнению многочисленных задач, вытекавших из ее должностных обязанностей. Но прежде всего ей требовалось вернуть на рабочие места служащих, а значит, разобраться с забастовщиками. Она прибегла к помощи матросов Дыбенко, которые сумели убедить большинство бастовавших возвратиться в комиссариат и взяться за работу, а тех, кто упорствовал, препроводили в тюрьму.
Александра Коллонтай считала защиту матерей и детей одной из ключевых задач вверенного ей ведомства. С разработкой практических мер (и публикацией соответствующих текстов) ей помог выдающийся медик — доктор Николай Короленко. Он оказал содействие в устройстве образцового родильного дома, получившего название «Дворец защиты материнства». Это заведение разместили в здании бывшего сиротского приюта, учрежденного в правление Екатерины Великой, где в течение двух столетий дети, как правило незаконнорожденные, находились на попечении у частных благотворителей. Приютом долгое время руководил один аристократ, который настроил работавших в приюте женщин против проекта Коллонтай. Коллонтай обратилась к Ленину за помощью, но тот, будучи сильно занят, не озаботился этим вопросом. Однажды ночью строившийся Дворец защиты материнства охватил пожар, полностью уничтоживший здание, к великой радости бывшего управляющего и его сотрудниц, которые приговаривали: «Господь покарал это предприятие, начатое по навету антихриста». Разве не Коллонтай распорядилась снять иконы, украшавшие стены сиротского приюта?
