Из созерцания этой картины Владислава вывело легкое прикосновение к руке. Вздрогнув, он повернулся и встретился взглядом с молодкой. Она протянула ему свою ладонь, и убедившись, что от ее прикосновения мужчина не отстранился, взяла его за руку и повела за собой.

Такой страстной ночи он не испытывал давно. Страсть поглотила его полностью, без остатка. Владислав нежился в объятьях незнакомки, он извергался словно вулкан, он ничего не видел и не понимал что с ним. Он взрывался маленьким атомным взрывом, он превращался в одуванчик, теряющий свои семена-парашютики, он вспыхивал сверхновой и сгорал без остатка, снова и снова возрождаясь из пепла. Такого с ним не было с тех пор, как он проходил обряд посвящения в мужья у айоров, но тогда он был опоен каким-то наркотиком и плохо помнил происходящее. Сейчас все было не так. Он просто сгорал от любви и ему казалось, что каждая минута, каждая секунда этой страсти навсегда алмазной фрезой врезается в гранит его души…

На следующее утро сорок три пары молодоженов стояли перед крыльцом ратуши. Празднично одетый мэр важно спустился с крылечка и, проходя сквозь строй молодых людей, записывал их имена в книгу, спрашивая каждую пару, добровольно ли они хотят соединить свою жизнь. Наконец, завершив обход, он вернулся на крыльцо и объявил всех молодоженов мужем и женой.

Громко ударил гонг и восемьдесят шесть человек крикнули "Да!". Гонг ударил еще и еще раз и каждый раз молодожены кричали "Да!". Когда протяжный тягучий звук гонга затих, Катаро объявил об окончании ярмарки.

— Открывайте! — он взмахнул рукой и створки ворот тотчас дрогнули и начали медленно подниматься наверх, освобождая выход в большой мир. Молодые пары, взявшись за руки, выходили из города под палящее солнце, символизируя рождение на свет новой семьи, и через несколько минут возвращались назад. Владиславу стало не по себе, но получив справку от Ворчуна о том, что излучение солнца пошло на убыль и кратковременное пребывание на солнце уже не опасно для жизни, он успокоился. Створки снова закрылись и город погрузился во тьму. После яркого солнечного света светильники городских улиц казались тусклыми китайскими фонариками.

Жизнь города возвращалась в привычную колею. Осунувшиеся за бессонную ночь, но очень довольные собой, мужчины занялись своими делами. Торговцы упаковывали товар и грузили его на корабли, готовясь к отлету.

— Кэп, — андроид взял товарища за локоть. — Кэп, поторопись. Тороговец Аласи направляется в Семигорье, в город на другом континенте.

— Дальше, — Владислав обернулся.

— Я краем уха слышал, что из Семигорья иногда уходят караваны паломников в храм "Звездного изгнанника", так что если Козалак жив, он постарается добраться туда именно с Аласи.

— Значит…, - после короткого раздумья агент взглянул в серые глаза андроида. — Значит, туда отправлюсь и я.

— Мы, — поправил его Ворчун.

— Нет, — настоял на своем Владислав. — Я не оговорился. Я отправлюсь туда один. А ты останешься здесь до тех пор, пока я тебе не сообщу. Заодно и корабль Козалака поищешь. Караваны ведь уходят завтра утром? У нас еще есть немного времени.

Вечером к ладье торговца Аласи стали подходить старики с котомками и баулами. Это были паломники, решившие навестить храм "Звездного изгнанника". Среди них своим ростом выделялся статный седовласый старик. Иссохшая морщинистая кожа обтягивала скуластое лицо. Карие, почти черные глаза зорко поглядывали по сторонам из-под нависших кустистых бровей. Как и большинство паломников, он опирался на, внушительных размеров, посох. Широкие плечи выдавали в нем человека, обладавшего когдато недюжинной силой, а гордый самоуверенный взгляд говорил о том, что этот человек привык скорее командовать, чем подчиняться. Сунув хозяину ладьи два бинара в ладонь, он молча поднялся на борт.

Аласи проводил гостя взглядом и, подбросив на ладони увесистые кубики серебра, подмигнул шкиперу:

— Видать из благородных, проследи за тем, что-бы он ни в чем не нуждался.

— А чего он тогда один, если из благородных? — поинтересовался молодой парень помогавший грузить тюки в нижний люк корабля.

— Не ходил еще на кораблях? — купец посмотрел на юношу. — Эх ты, — он вздохнул. — До бороды дослужился, — купец ткнул пальцами в маленькую кучерявую бородку слуги, — а до сих пор не знаешь, что в храме "Звездного изгнанника" все равны и брать туда с собой ни слуг, ни богомолов не разрешается, иначе боги отвернутся от тебя и ни в чем тебе не будет удачи.

Утром Владислав проснулся от шума и крика. Он сел на палубе и, накинув на плечи плащ, огляделся. Корабль медленно, словно ленивая рыба, выплывал из-под навеса. Матросы забегали, поднимая обе мачты и ставя три огромных косых паруса. Агент невольно залюбовался слаженной работой матросов. Налетевший ветер резким хлопком наполнил паруса и корабль рванулся вперед. Следом за ним, похожие на две белые птицы, выплывали еще две ладьи Аласи.

Подбородок нестерпимо чесался и Владислав отдернул руку, когда наткнулся на белую кудлатую приклеенную бороду. Он огляделся по сторонам. Несмотря на то, что у купца было три корабля, все паломники находились здесь. Два других везли счастливых молодоженов и товар в город "Голубой расщелины". Аласи согласился зайти в Семигорье только затем, чтобы высадить там паломников и немного подзаработать. Раденко поднялся на ноги и подошел к перилам, огороженным снизу сетью от случайного падения пассажиров.

Внизу расстилалась безжизненная равнина. Красно-коричневая листва, совсем почернев, опала на землю, превратив лес в частокол белых стволов и теперь лежала, перемешавшись с такой же почерневшей пожухлой травой. Толстая кора деревьев под действием жесткого облучения тоже иссохла и потрескалась. Теперь она шелушась, опадала на землю, обнажая белую как кость древесину и усиливая и без того сильный эффект мертвого леса.

Сверху было хорошо видно стоящую недалеко от города серебистую сигару «Ирги», которая сейчас резко выделялась на черном фоне опавшей листвы. Сейчас внимание Владислава привлекло странное дерево, покрытое черными полопавшимися шарами размером с кулак, из некоторых все еще струился желтоватый дымок. Агент поискал глазами капитана, намереваясь расспросить его о странных плодах, но в последний момент спохватился, что чуть было себя не выдал. Для местных жителей задавать такие вопросы было бы по крайней мере нелепо.

— Ворчун, — позвал он мысленно.

— Да, кэп?! - ожил передатчик за ухом.

— Ворчун, — попросил Владислав, — узнай, что это за странные деревья с черными шарообразными плодами?

— Минуту,…

Ворчун, как подобало истинному исследователю, собирал всю информацию о городах и людях, о растениях и животных на этой планете, о климате и обычаях, и Владислав был уверен, что скоро получит исчерпывающую информацию об этом дереве.

— Слушай, кэп, — послышался вскоре голос андроида. — Дерево относится к классу древоживотных Тритус-Эрос. Раз в два года он накапливает пыльцу в черных шарообразных соцветиях. Под действием жесткого ультрафиолетового излучения кожица плодов иссыхает, твердеет и на двенадцатый-тринадцатый день лопается, выбрасывая в атмосферу целое облако пыльцы, вызывающей, примерно через сутки у всех живых существ приступ сексуальной активности. Проще говоря, солнце управляет этими деревьями, а они в свою очередь заставляют все живое размножаться, восстанавливая тем самым сильно поредевшую, опять же из-за солнечной активности популяцию. Дерево — это третья, последняя и самая продолжительная фаза жизни. Сначала на женских особях в таких же черных плодах зреют яйца или икра, а на мужских пыльца, затем они лопаются, разбрасывая икринки на многие сотни метров вокруг, а пыльца оплодотворяет их и через несколько недель из оплодотворенных икринок вылупляются личинки, живущие в опавшей листве. Это основной и самый лучший корм всех мелких животных планеты. К концу второго года червь вырастает до размеров карандаша и окукливается. Кому повезло дожить до этой стадии, превращается в ползучий кустарник, точнее, нечто похожее на вьюнок. И недавняя потенциальная жертва превращается в охотника. Это растение имеет колючки, похожие на бритвы и присоски. Подбирается оно к своей жертве ночью, вытаскивая корешки из земли и в конце концов, словно пружина, набрасывается на жертву, оплетая ее, подобно удаву. Жертва погибает довольно быстро от потери крови и следующие несколько дней служит пищей для вьюнка. Я бы их назвал санитарами леса. Ведь они уничтожают в первую очередь больных и слабых не брезгуя и мертвыми животными. Этот цикл тоже длится два года и те растения, которые набрались достаточно сил, в случае удачной охоты, наконец оседают на одном месте, выращивая под землей приличных размеров клубень, напоминающий по вкусу картофель, нафаршированный мясом. Под палящим солнцем верхняя часть растения погибает, а клубень является лакомством для многих животных, в том числе и для людей. Ну и наконец, те счастливчики, которые сумели прорасти во сторой раз, превращаются в Тритус-Эрос. Правда, плодоносить оно начинает только через пятьдесят лет, замыкая круг.