– Я тебя понимаю, – вздохнул Хол и осторожно, одним пальцем, погладил мангуста между ушей. Вспомнил о своей собаке Бэйли.

Дверь в купе вдруг открылась, и вошла Лиана, мама Уинстона. Она посмотрела на Хола, потом на сына. Оба встали.

– Кажется, у тебя появился друг?

– Да, мама. Его зовут Хол.

– Здравствуй, Хол, – улыбнулась Лиана. – Частично мы уже знакомы. Я познакомилась с твоим дядей Натаниэлем. Мы с ним так и решили, что вы сейчас где-то вместе.

Лиана сняла с плеча ружьё и, заметив взгляд Хола, объяснила:

– Оружие не заряжено. Я взяла его только для напоминания о том, что дикая природа всегда остаётся дикой. Обычно это производит эффект, но, видимо, не сегодня.

Она присела и выдвинула из-под нижней койки длинный металлический ящик. Открыла его и положила ружьё внутрь. Потом проверила коробку с патронами, закрыла ящик, заперла на ключ и задвинула обратно.

– Ну вот. – Она встала и вновь улыбнулась Холу. – Ты что-то рисуешь?

Хол показал рисунок.

– О! Да это же Чипо! Ну очень похож.

Уинстон тоже посмотрел, но больше всего ему хотелось показать рисунок самому Чипо.

– Гляди, это твой портрет. Узнаешь себя?

Зверёк задрал вверх голову и понюхал носом воздух.

– Вы знаете, – сказал Хол Лиане, – я теперь жду, когда мы поедем на сафари. Хочу зарисовать всех животных, каких только увижу.

– Ну тогда приготовься. Работы у тебя будет много, – улыбнулась Лиана. – Я постараюсь подвезти вас всех к ним поближе.

– Мам, а ты не знаешь, кто такой мистер Леон? – вдруг спросил Уинстон.

– Нет. А почему спрашиваешь?

– Просто так, – быстро проговорил Уинстон, отводя взгляд. – Ну, мы пошли.

– Куда! – остановила его мать. – Тебя ещё ждёт домашнее задание, которое я взяла в школе. Если хочешь поехать завтра с нами, пора уже что-то сделать.

– Ну, ма-ам. – Уинстон закатил глаза, но быстро сдался. Потом посмотрел на Хола: – Увидимся за ужином, хорошо?

Хол кивнул, но Лиана разрушила их планы:

– Сегодня, к сожалению, уже не получится. Хол будет ужинать с дядей в вагоне-ресторане, а мы здесь, в служебном вагоне. Вы увидитесь завтра утром на сафари.

– Если я что-то узнаю про этого Леона, я тебе завтра скажу, – успел шепнуть Хол.

По дороге в своё купе Хол усиленно напрягал мозговые извилины. Интересно, о какой сделке говорил Аккерман? И о ком беспокоился этот мистер Леон? И ещё. Аккерман же попросил Кросби принести ему своё ружьё. Они, наверное, сейчас там.

Хол не стал заходить в своё купе, а пошёл дальше. Он помнил, что дверь с табличкой «Начальник поезда» находилась в каком-то вагоне в конце поезда, и он был уже в том коридоре, когда дверь открылась и из неё вышел Мервин Кросби.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Лютер, – сказал миллиардер, пожимая руку начальнику поезда. – А насчёт того, что…

– Всё правильно, Мервин. У вас прекрасное ружьё, но вы можете оставить его у себя, я вам доверяю. В присутствии свидетелей я был просто обязан сказать вам то, что сказал. Вы меня понимаете.

– Понимаю, – усмехнулся Мервин.

Хол, оставшись незамеченным, отступил назад и тихо удалился. Кажется, у него появилась догадка, кем мог быть этот мистер Леон и о чём они могли между собой договориться, но он был ещё не уверен.

Дядя Нэт уже переоделся, чтобы идти на ужин, а пока сидел за столом и что-то писал.

– Был с Уинстоном? – спросил он, не оборачиваясь.

– Да, мы кормили Чипо пауками. Но мёртвыми.

– Прелестно, – ответил дядя.

Хол хотел рассказать ему о том разговоре, который произошёл между начальником поезда и Кросби, но дядя казался слишком занятым. Он действительно имел привычку каждый вечер обрабатывать свои записи, заготовки для будущих статей.

Хол достал из чемодана синие брюки и белую рубашку типа поло. Переоделся и подошёл к зеркалу.

– Ты уже готов? – обернулся дядя. – Молодец. Я сейчас.

– Знаете, мне нужно с вами поговорить…

– Хорошо, – сказал дядя Нэт, закрывая блокнот и убирая в карман ручку. – Пойдём.

В ресторан они прибыли почти первыми. Там был только Эрик Лавджой, занявший столик для двоих. Официант предложил дяде и племяннику столик на четверых.

В ресторане всё выглядело неплохо. Белоснежные скатерти, искусно сложенные салфетки, начищенные приборы, всё чисто, всё аккуратно.

– Ты, кажется, хотел мне что-то сказать, – вспомнил дядя, когда они сели. – Ну говори. Мне даже любопытно. – Он отщипнул кусочек булочки и положил в рот.

– Ну… – начал было Хол, глядя на жующего дядю, и ему вдруг расхотелось рассказывать, тем более что в ресторан вошли Лютер Аккерман и Мервин Кросби. Вслед за Мервином появились его жена Амелия и Николь, их дочь. Аккерман усадил всю семью за соседний столик, галантно отодвинув стул для Амелии.

Хол сказал дяде, что расскажет позднее, и дядя кивнул. Он тоже смотрел на семью Кросби.

Затем пришли Порша Рамабоа и Патрис Мбата. Официант проводил их к угловому столику, где они, едва сев, тут же начали что-то напряжённо обсуждать. Возможно, подумал Хол, всё же обсуждают отношение чернокожего актёра к этому Мерину-Мервину.

Писательница Берил Браш появилась с кружевной шалью на плечах и прямым ходом направилась к столику Эрика Лавджоя.

– Меня посадили к вам, – не моргнув глазом соврала она и тут же замурлыкала: – Но ведь это и хорошо, правда? Мне кажется, мы с вами здесь одни такие… свободные на этом поезде.

Дядя Нэт и его племянник дружно отвернулись к окну, чтобы скрыть улыбку. Мурлыканье мисс Браш лишь усиливалось по мере того, как Эрик начинал покряхтывать.

Дядя и племянник привстали, когда к их столику подошла японская пара.

– Добрый вечер! – сказал мистер Сасаки. – Вы позволите?

– Да, пожалуйста, – радушным жестом пригласил дядя Нэт. – Будем только рады.

Миссис Сасаки молча поклонилась обоим. Хол поклонился в ответ. Он вдруг почувствовал себя очень взрослым.

– Скажите, мистер Сасаки, – спросил дядя Нэт, когда все сели, – вы, случайно, не врач?

– Да, – сдержанно улыбнулся японец, – я хирург.

– Мы так и подумали, – сказал дядя Нэт и посмотрел на Хола. – Вернее, мой племянник так подумал.

– Просто я видел, как вы щупали пульс своей жене. Простите, я не хотел… так вышло. – Он немного смутился.

Миссис Сасаки слегка порозовела и положила руку на свой живот:

– Мы ждём ребёнка.

Хол ещё больше смутился, тем более что никакого живота он как раз и не видел, а пока дядя Нэт поздравлял соседей по столику с грядущим событием, уже принесли закуски. Перед каждым гостем поставили по огромной белой тарелке, на которой лежало всего три листика салата, два жареных каштана, ломтик груши, и всё это было тонко побрызгано кисло-сладким соусом.

– Моя жена, – сказал доктор Сасаки, взяв в руки нож и вилку, – работает в знаменитом синтоистском храме в Киото.

– А что такое синтоис?.. – перестал жевать Хол.

– То, что относится к нашей японской религии синто, – с удовольствием стала отвечать миссис Сасаки. – Правда, это даже не совсем религия, хотя слово «синто» переводится как «путь богов». Это скорее мировоззрение. Связь с прошлым, с предками, с самой природой.

– В Японии очень много таких храмов. Они разбросаны по всей стране, – добавил её муж. – В них всегда бывает много туристов самых разных национальностей и верований.

За соседним столиком кто-то громко захохотал, то был Мервин Кросби, и мистер Сасаки нахмурился.

– В этой религии, – продолжила его жена, – природа одухотворена. Можно сказать, что синто – это не только «путь богов», но и «путь природы». Природа требует особого уважения, и жаль, что многие люди этого не понимают, а относятся к ней чисто потребительски.