«Вот, как всегда: нормальная женщина переживала бы за свою утраченную красоту, а я волнуюсь, что подумает мама», – рассуждала Маруся, печально разглядывая яркий геометрический узор на подушке. Мария лежала в палате хирургического отделения частной клиники. Она была хрупкой, несчастной и очень красивой молодой женщиной. Правда, хрупкости занимаемая ею должность не допускала. Мария Кудряшова работала в полиции следователем оперативного отдела. А сейчас она лежала на излечении в больнице после полученного ранения. Вид, а, главное, место этого ранения и вызывали у капитана Кудряшовой вполне объяснимую тоску.

Маруся росла в дружной и интеллигентной семье с папой инженером и мамой педагогом. Когда де-вочка оканчивала школу, почему-то никто не сомневался, что она пойдет по маминым стопам, то есть поступит в педагогический институт. Конечно, не по папиным же, потому что такой хрупкой и утончённой девочке нечего делать на поприще инженера-механика. Маруся родителей любила и очень уважала. Но это сильно развитое чувство уважения всегда вносило в жизнь Марии некое напряжение: она боялась не соответствовать надеждам, возложенным на неё родителями. И вдруг в десятом классе Маруся неожиданно решила, что хочет стать следователем. Эта мысль была настолько крамольной, что ей впервые не пришло в голову посоветоваться с родителями. Понимая, что мама с папой её не поймут, однажды сообщила:

– Давайте договоримся, что я уже не маленький ребёнок. И не надо меня везде водить за ручку.

Мама собралась было поинтересоваться, когда это они водили Марусю за ручку в последний раз, но девушка твёрдым голосом продолжила:

– В институт я буду поступать сама. Как до него доехать и где находится приёмная комиссия, думаю, смогу разобраться самостоятельно.

Родителей так поразил уверенный тон дочери, что они как-то сразу согласились. И целый год никто из них не подозревал, какой род деятельности выбрала их дочь. Но всё когда-то становится явным. Убитые горем и обиженные родители однажды узнали, что их романтичная и утончённая дочь учится на следователя. Поэтому, окончив институт, Мария трудилась на страстно любимой работе и доказывала родителям, что она находится на своём месте. На всё остальное в жизни у Маруси не хватало времени, даже на то, чтобы влюбиться.

И вот два дня назад она услышала в подъезде дома, мимо которого проходила, шум и женский крик. Маруся распахнула дверь подъезда и первое, что увидела, были безумные глаза и рот, перекошен-ный звериным оскалом. На полу лежала совсем молодая девушка, почти девочка, а на её ногах сидел огромный мужик, находившийся явно в неадекватном состоянии. Вскочив на ноги, он выхватил нож и кинулся на вошедшую. Маруся быстро развернулась к нему спиной и ногой резко ударила нападавшего в живот. Тот буквально переломился от боли и упал на колени, но всё же успел наотмашь полоснуть ножом. Капитан Кудряшова, не чувствуя боли, заломила преступнику за спину руки, велев лечь лицом вниз, и повернулась к девушке:

– Снимай шарф и вяжи ему руки.

Девушка быстро вскочила, сдёрнула с себя шарф и вдруг замерла:

– Господи, вы вся в крови!

– Заматывай крепко! – закричала Маруся, понимая, что сейчас потеряет сознание. – Теперь садись ему на ноги и звони в полицию.

Очнулась она уже в палате хирургического отделения.

В отделении полиции, где работала Маруся, уже все сотрудники знали, что Кудряшова ранена и пока без сознания от большой потери крови. Но если кто-то интересовался, куда ранена, начинали странно пожимать плечами. Непосредственный начальник Кудряшовой, подполковник Трунёв, докладывая о случившемся руководству городского отделения полиции, с трудом сохранял серьёзное выражение лица. А в конце сообщил:

– Ранение произведено в правую ягодицу.

Видя удивлённо ползущие вверх брови полковника, откашлялся и пояснил:

– Ягодица разрезана практически пополам. Капитан Кудряшова вовремя перестроилась, в противном случае он ей распахал бы весь живот. Нож длиннющий, даже смотреть страшно. Раненая смогла обезвредить этого гада, и только потом потеряла сознание. Товарищ полковник, ведь всю фигуру такой красавице испоганил, – печально вздохнул Трунёв.

Полковник, знавший и ценивший следователя Кудряшову, слегка пристукнул кулаком по столу:

– Слушай, подполковник, звони в скорую, пусть машину с Кудряшовой перенаправят в частную кли-нику, у меня там знакомый хирург есть, сейчас ему позвоню, зашьёт девочку так, что потом шва никто не увидит.

Маруся, уже в зашитом виде, лежала на левом боку и изучала рисунок на подушке в ожидании роди-телей. Родители в палату вошли осторожно-осторожно, боясь увидеть что-то страшное. Мама села на краешек стула, и девушка на секунду увидела в её в глазах мелькнувший ужас: «А если бы ты не успела отвернуться?!» Но вслух сказала:

– Машенька, мы тобой гордимся.

Шов замечательный доктор сделал фантастически тоненьким. И сегодня капитан Кудряшова вышла на работу. Коллеги пару дней пошутили по поводу её ранения, и жизнь вошла в свою колею: Маруся получила дело о пропаже человека, Панкратовой Ларисы Сергеевны. Заявление о том, что женщина не появляется дома уже семь дней, написала её племянница, Инна Климова.

– Почему так поздно заявляете? – удивилась капитан Кудряшова. – Люди уже в первый день бегут в полицию, а вы только через неделю пришли.

–Это я в заявлении написала, что дома тётушки нет семь дней, потому, что мне так сказала её сосед-ка: «Вы знаете, я Ларису Сергеевну что-то не вижу и не слышу всю последнюю неделю». Я звонила тёте Ларе вчера, позавчера, а сегодня решила съездить к ней, так как она не отвечала на телефонные звонки. Но дома Лары не оказалось.

– Кого не оказалось? – не сразу поняла капитан.

– Да тётушки, Ларисы Сергеевны. Она у нас хотя и семидесятилетие в прошлом году отметила, но так выглядит! Её и язык не поворачивается тётей Ларисой называть. Мы все её зовём Ларой.

– «Мы» – это кто?

– Да родня наша. Её дочь с мужем. Они в прошлом году уехали в Питер, оба известные химики. В квартире остались их дети, мои двоюродные братья, Сергей и Михаил. Сергей ещё студент, Михаил поступил в аспирантуру.

– Будущие химики? – поинтересовалась Маруся.

– Точно, два будущих гения растут.

– Что, не жалуете братьев? Да, а почему братья? Они вам кем доводятся, если для Ларисы Сергеевны – внуки?

– Я Лару тётей зову, но на самом деле она моя двоюродная бабушка. Моя мама – Ларина племянни-ца. Мои родители и сестрёнка Настя живут в Твери, мы друг к другу в гости ездим.

– Инна, а Лариса Сергеевна не могла уехать в гости, например, в Питер или в Тверь?

– Конечно же, я в первую очередь всех обзвонила, даже молодых гениев. Так вот, Лара нигде не появлялась, никому давно не звонила.

Инна Климова была отпущена с просьбой не уезжать пока из города. А сама Маруся, получив ордер на обыск, собралась посетить квартиру Панкратовой Ларисы Сергеевны. В это время ей позвонил дежурный:

– Капитан Кудряшова, спуститесь, пожалуйста, вниз, вас здесь дожидается человек.

Маруся пошла на проходную. Там её ждал курьер с огромной корзиной цветов.

– Вы Кудряшова Мария? – спросил курьер. – Вам цветы. Распишитесь здесь, пожалуйста.

– А от кого это? – спросила девушка.

– Там открытка есть, – ответил курьер и всунул ей в руки огромную корзину.

– Машенька, справишься или тебе помочь донести? – радостно заулыбался дежурный.

Маруся схватила корзину в охапку и с независимым видом пошла в свой кабинет. Таких красивых цветов и в таком количестве ей не дарили ни разу в жизни. В кабинете она выдернула открытку: « Машенька, надеюсь, что цветы вам понравились. Антон Балицкий». Антон Балицкий был её лечащим врачом, то есть тем хирургом, который так виртуозно зашил Марусю после ранения. Девушка вспыхнула до пунцового цвета и обрадовалась, что в кабинете, кроме неё, никого нет. И она вдруг поняла, что ей захотелось написать, нет позвонить немедленно Антону, встретиться с ним, увидеть его ласковую улыбку, дотронуться до его невозможно красивых пальцев. Но Маруся только набрала смс: «Антон, цветы прекрасные. Огромное спасибо». Долго думала, как подписаться, набрала «ваша Маруся». Потом испугалась, и слово «ваша» удалила.