Тави убрал стекло.

– Это последняя трапеза для меня, – проворчал Тави. – Гракх намерен засунуть меня по колено в дерьмо, как только узнает, что я больше не сижу с тобой.

– Славная офицерская жизнь, – сказал Макс.

Он повернулся и решительно зашагал в сторону офицерской столовой, но едва не потерял равновесие.

Тави мгновенно оказался рядом и поддержал его:

– Спокойно, Макс. Ты едва уцелел.

– Со мной все будет в порядке, – слегка задыхаясь, сказал Макс. Покачав головой, он зашагал дальше. – Я поправился.

– Да, так и будет, – кивнул Тави. Немного погодя он добавил: – Она не умнее всех, Макс. Ее можно победить.

Макс искоса и изучающе посмотрел на Тави.

– Во́роны, – наконец заговорил он. – Если у тебя получилось, значит это не так уж трудно.

– Я должен перестать тебя вдохновлять, – вздохнул Тави. – Но я буду прикрывать твою спину. Мы что-нибудь придумаем.

Они прошли еще несколько шагов.

– Или она убьет нас обоих, – тихо сказал Макс.

Тави фыркнул:

– Я сам с ней разберусь, если ты не хочешь с ней связываться.

Брови Макса полезли вверх. Он тряхнул головой и тихонько стукнул кулаками по доспехам на груди Тави. Сталь мелодично загудела.

– Ты это так не оставишь, – сказал он.

– Проклятье, ты совершенно прав, – ответил Тави. – Ладно, пошли поедим.

И он зашагал рядом с другом, готовый подхватить его в любой момент, если Макс снова потеряет равновесие.

По спине Тави пробежала дрожь, когда он краем глаза заметил, как вслед им смотрит госпожа Антиллус. Она даже не пыталась это скрыть. Холодный, спокойный взгляд голодной кошки, но на сей раз она следила за ним, а не за Максом.

– С особой гордостью и огромным удовольствием я представляю вам первую домину в истории Алеры, – сказала госпожа Аквитейн, обращаясь ко всем собравшимся членам Лиги Дианы. – Пожалуйста, поприветствуйте Исану из Кальдерона.

Общественный театр Цереры был заполнен до отказа, собралось четыре тысячи человек, хотя членами Лиги Дианы – организации, объединяющей известных патрицианок Алеры, – являлись не более половины. Лишь немногие женщины из присутствующих имели титул ниже графского. Возможно, около двухсот получили гражданство в результате формальной дуэли или служили в легионах, в основном в качестве рыцарей, хотя полдюжины являлись рядовыми легионерами, скрывавшими свой пол до тех пор, пока они не доказали, что умеют сражаться.

Из всех присутствующих одна лишь Исана получила свой титул в результате законного назначения, не имеющего отношения к насилию или военной службе. В истории Алеры она оказалась единственной такой женщиной.

Остальные присутствующие были мужчины, члены движения за отмену рабства, в том числе дюжина сенаторов и членов организации воинствующих аболиционистов Цереры. Эта организация долгие годы преследовала работорговцев и рабовладельцев в городе. Недостаточно осторожные работорговцы нередко встречали здесь свою смерть: их находили подвешенными на воротах загонов для рабов на своих собственных кандалах, задушенными своими собственными цепями. Пожилой консул Церерус Вентис, хотя и был законным главой города, не пользовался уважением этой организации и ее последователей, однако у него не хватало мужества обрушить на них всю силу закона, а потому насилие в городе не прекращалось.

Все остальные собравшиеся были либо шпионами, которые работали на Консорциум работорговцев, либо любопытными зеваками. В театр мог свободно войти любой гражданин государства.

Толпа принялась аплодировать, и их эмоции ударили в Исану, точно первые волны океанского прибоя. Она на мгновение закрыла глаза, готовясь к удару, потом встала, улыбнулась и шагнула вперед, к подиуму, на котором стояла госпожа Аквитейн.

– Благодарю вас, господа, – сказала она, и ее голос прозвенел над рядами собравшихся. – Один человек сказал мне, что произнесение речи подобно ампутации конечности. Лучше всего закончить быстро и безболезненно. – Послышался вежливый смех. Исана подождала, пока восстановится тишина. – Институт рабства – пятно на всем нашем обществе. Злоупотребления становятся невыносимыми, механизмы легальной защиты перестают работать. Все присутствующие здесь знают, что это правда.

Она глубоко вздохнула:

– Но далеко не все из присутствующих становились жертвами работорговцев, вас не захватывали в рабство с нарушением закона и против вашей воли. Со мной такое случилось. – Она бросила взгляд на госпожу Аквитейн. – Чувствовать себя беспомощной ужасно. Видеть… – Она сглотнула. – И видеть, что творится с женщинами, попавшими в такое положение. Я не верила в слухи, пока это не произошло со мной. Пока я сама не стала свидетельницей невероятных ужасов. – Она снова повернулась к аудитории. – Эти истории похожи на кошмары. Но они правдивы. Во время нашей встречи вы услышите показания освобожденных рабов, мужчин и женщин, их рассказы о чудовищных преступлениях, которым нет места в обществе, живущем по законам. Мы получили уникальную возможность уничтожить страшную болезнь, очистить гниющую рану, изменить нашу страну к лучшему. У нас есть обязательства перед другими алеранцами, перед собой и нашими потомками. Сенаторы, граждане, я прошу вас поддержать предложение госпожи Аквитейн об отмене рабства. Вместе мы сможем снова объединить наш народ.

Она сделала шаг назад и поклонилась. Зрители начали вставать, раздались оглушительные аплодисменты. Одобрение захлестнуло Исану новой волной эмоций, и она с трудом удержалась на ногах. Исана знала, что не владеет ораторским искусством, но не сомневалась, что предложение госпожи Аквитейн будет поддержано. Речь и ее публичное одобрение в конце долгой встречи – всего лишь обычная формальность.

Исана уселась на свое место, и на подиум поднялся сенатор Пармос, чтобы усилить эффект от речи Исаны. Пармос был талантливым оратором, мастером незаметной магии, воздействующей на эмоции. Не приходилось сомневаться, что он легко завладеет толпой на час или даже больше.

– Очень хорошо, – прошептала госпожа Аквитейн, сидевшая рядом с Исаной. – У вас природный талант.

Исана покачала головой:

– Даже если бы я каркала, как ворона, они бы все равно меня поддержали.

– Вы себя недооцениваете. В вас есть… цельность. Да, пожалуй, данное слово подходит лучше всего. Ваша речь показалась мне искренней. И это придало ей дополнительный вес.

– Она не просто показалась искренней. Она была искренней, – сказала Исана. – А вот цельность я утратила. Я продала ее три года назад.

Госпожа Аквитейн одарила ее холодной улыбкой:

– Какая искренность.

Исана коротко кивнула, но не подняла на нее глаз.

– Это выступление исчерпывает мои сегодняшние обязанности?

Госпожа Аквитейн приподняла бровь:

– А в чем дело?

– Я встречаюсь с братом за ужином у Ворелло.

– Очень хороший ресторан, – заметила госпожа Аквитейн. – Вам понравится. Мы уже почти закончили наше путешествие. У меня остались одна-две встречи перед возвращением в Аквитанию. Если потребуется ваше присутствие, я за вами пошлю.

– Хорошо, госпожа, – сказала Исана и сделала вид, что слушает выступление сенатора Пармоса.

Наконец его голос взлетел вверх в заключительном крещендо, и аудитория радостно вскочила на ноги. Волна эмоций, разогретых речью и огненной магией сенатора, лишила Исану ориентировки, и у нее закружилась голова от нахлынувших чувств, возбуждающих и неприятных одновременно.

Исане было необходимо поскорее покинуть театр. Когда госпожа Аквитейн встала и начала прощаться, Исана выскользнула с подиума и направилась к боковому выходу. Давление чужих эмоций постепенно затихало по мере того, как она удалялась от театра. Она остановилась возле общественного сада с изящным фонтаном из черного мрамора, вокруг которого росли деревья и цветы. Весеннее солнце было горячим, но поднимающийся от фонтана туман и тени деревьев делали маленький сад прохладным и приятным местом. Она села на каменную скамью и прижала кончики пальцев к вискам, заставляя себя дышать медленно и глубоко.