– Я вас услышал, – серьезно кивает он. – Значит, вас будет привозить шофер. Но все-таки иногда нужно будет оставаться на ночь.

Он говорит это с такой же уверенностью, с какой утверждал, что я все равно соглашусь.

И я согласилась!

Но почему-то сейчас меня это бесит.

– Извините, пожалуйста, Александр, что я вмешиваюсь не в свое дело… Хотя теперь оно и мое тоже. Но мне все-таки кажется, что вы рановато планируете личную жизнь! Если вы не жили раньше с Диной, для вас приоритетом должно быть налаживание с ней отношений, а не ночевки… Непонятно с кем.

Я проглатываю большинство ехидных комментариев и стараюсь звучать строго и профессионально. Но, боюсь, получается плохо.

Александр смотрит на меня с удивлением:

– Лара, я не личную жизнь планирую, а дедлайны.

– Дедлайны запланировать нельзя!

– Запланировать можно все, – твердо говорит он.

Я только развожу руками – таких людей я тоже встречала.

Мне ужасно становилось их жаль, когда все планы разбивались вдребезги, и приходилось жить в условиях вечно меняющейся реальности. Они либо быстро меняли свои убеждения, либо ломались.

– Тогда я бы попросила предупреждать меня заранее о ваших ночных «дедлайнах» и задержках, – говорю я, руками показывая кавычки к слову «дедлайн».

Потому что он меня не убедил.

Нет никакой необходимости ночевать на работе, когда у тебя маленькая дочь дома.

– Зачем? – спрашивает Александр недоуменно. – У вас же нет мужчины, я узнавал.

Сказать, что я офигеваю – значит не сказать ничего.

– Откуда вы вообще это знаете? – ахаю я. – И какого черта…

Не договариваю, потому что просто задыхаюсь от возмущения.

– Вас, разумеется, пробили по всем базам, – спокойно говорит Александр. Он будто не замечает того, как я киплю. – Последние пять лет точно. Почему вы не замужем, Лара?

Гораздо интереснее вопрос, почему я опять чувствую себя, как на семейном сборище по поводу чьей-нибудь свадьбы или похорон.

«Когда замуж-то, Ларка?»

«Не завела еще детишек?»

«Опять одна?»

Сначала я орала в ответ, потом ехидничала, потом пробовала по очереди все советы из интернета для подобных ситуаций.

Теперь отвечаю коротко:

– Это не ваше дело.

К сожалению, Александр – не мои родственники, которые тут же переключаются после этого ответа на тему: «Ларка зазналась и охамела».

– Теперь мое, – говорит он. – Я должен знать, что не так с человеком, которому доверяю свою дочь.

– Пффффф! – выдыхаю я. – Тогда я увольняюсь! Найдите другую няню, замужнюю и с выводком детишек!

Александр морщится. Теперь я понимаю, что зубы у него не болят. Просто я ему не нравлюсь, но он вынужден меня терпеть.

– Лара, давайте договоримся, – говорит он раздраженно. – Мы еще подпишем официальный договор, по которому вы не сможете уволиться вот так, в одночасье. Но в нем всего не предусмотреть. Поэтому я прошу вас – постарайтесь обойтись без этих вот женских истерик. У меня на них аллергия.

Я бы тоже могла рассказать о том, на что у меня аллергия в Александре.

Но мне платят мою отнюдь не маленькую зарплату на работе не за раздувание конфликтов, а как раз наоборот. Поэтому я беру себя в руки и отвечаю:

– Кроме семейной жизни у девушек может быть много других интересных занятий по вечерам.

– Каких? – удивленно спрашивает Александр.

– Вы серьезно?

– Вполне.

– Концерты, кино, балет, опера, музеи, экскурсии. Книжку почитать. На лыжах в лес сходить. В конце концов, просто выспаться и побыть одной.

– Это не мешает личной жизни, – гнет свое мой упорный работодатель.

Точно надо с тетей его познакомить. Она абсолютно уверена, что без мужчины женщина – неполноценное существо. Они найдут общий язык.

– Это ответ на вопрос, зачем предупреждать меня заранее, что вы задержитесь или не придете на ночь, – поясняю я. – Чтобы я успела сдать билеты. А почему у меня нет личной жизни – все еще не ваше дело. Эта тема закрыта. И вы все еще должны мне ответ на вопрос про мать Дины. И вообще про то, как она оказалась на улице. Это точно мое дело! – повышаю я голос, заметив, что он снова поморщился и открыл рот, чтобы прервать меня. – Врачи будут задавать вопросы, да и я должна понимать, что происходит с вашей дочерью и почему она шарахается от пьяных женщин!

На последних словах Александр уже не просто морщится. Он кривится так, будто раскусил кислый леденец.

Он молча трет лоб кончиками пальцев и наконец говорит со вздохом:

– Давайте сначала поужинаем, Лара. А потом поговорим об этом. Я заказал еду, должны привезти с минуты на минуту.

В этот момент начинает звонить телефон Александра, который он выложил на круглый стол, накрытый льняной скатертью.

– Слушаю, – говорит он таким голосом, что сразу хочется попрощаться. – Да, я понял. Где вы стоите? Возле какого дома? Вы читали примечания к адресу? Да, я понял, что на набережной, где конкретно?

Александр подходит к окну и пытается там кого-то высмотреть.

Дина сажает зайца среди подушек в центре дивана, кладет ему поближе пульт от телевизора и хватает меня за руку.

– Что ты хочешь? – шепотом спрашиваю я.

Она мотает головой, улыбается и тянет меня из комнаты.

А мне интересно дослушать, чем кончится общение Александра с курьером. Потому что тот как-то совсем жестоко тупит.

– Да, набережная Грибоедова, девять! Это мой адрес. Нет, в арку вам не надо. Выйдите на улицу. Вышли? Что вы видите? Вы снаружи арки? Она перед вами? Вы видите справа супермаркет? Нет, я же говорю, в арку не надо.

Чем дальше, тем спокойнее становится голос Александра. Смотрю на него с удивлением. Я обычно наоборот – к этому моменту уже раздражаюсь, а потом начинаю орать.

– Вы видите арку перед собой? А магазин справа? А железную дверь справа от магазина? Да, это нужный вам адрес, все верно, Грибоедова, девять. Нет, через арку вы не попадете ко мне.

Этот мужчина умеет быть терпеливым. Ставлю ему плюсик и иду за Диной.

Она приводит меня в свою комнату.

Здесь намного уютнее, чем в той части квартиры, которую я успела увидеть. Желтые обои, мебель из светлого дерева, легкие занавески цвета первой листвы – даже в питерском ноябре кажется, что в комнату заглянуло летнее солнце.

Кровать под белым балдахином, письменный стол, стеллажи с книгами, диван, заваленный игрушками, мягкий ковер на полу – все очень гармонично и спокойно, никаких ядовито-розовых оттенков «для маленькой принцессы». Или девочки начинают хотеть жить в домике Барби лет с десяти?

Ох, я совсем не знаю…

Никогда не имела дела с маленькими детьми. У меня есть брат, но – старший.

Чем вообще интересуются дети в пять лет? Во что играют? Что читают? Что умеют? Что едят, в конце концов!