Герофил, кстати, поддержал мнение Алкмеона Кротонского и Гиппократа о том, что мозг рулит мыслями и чувствами. И описал немало его структур, благо было что рассекать и описывать. Оболочки мозга, его синусы (это когда твёрдая оболочка мозга расщепляется, образуя коллектор для венозной сети) и их сток, torcular Herofilii, как раз им описаны. А ещё он научился определять, что есть нервы чувствительные и есть двигательные.

Впрочем, в Алекандрийский мусейон не только трупы для изучения анатомии присылали. Специально для Эрасистрата с острова Кос (что в целом символично) в Александрию отправляли преступников. Для вивисекции. Да, вы не ослышались – чтобы живьём их рассекать и изучать, что и как работает в ещё живом теле. И это Эрасистрат предложил измерять ум и способности человека анатомически. Всего-то дел: измерить площадь поверхности мозга и оценить глубину и разнообразие извилин. Я так полагаю, оценка производилась постмортем. Хотя…

Нет, а вообще хорошее предложение для разрешения спора, кто умнее: доктор вскроет и поглядит, а потом вынесет независимое решение. Может, даже эпитафию потом заказать соответствующую.

Эрасистрату же приписывают исцеление царевича Антиоха, сына Селевка Никатора, при дворе которого доктор некоторое время практиковал. Царь был не на шутку обеспокоен: как же, мы с сыном вот только недавно при Ипсе Антигону Одноглазому да Деметрию Полиоркету такой ход слоном показали, что только пыль столбом, и вдруг посреди полного благополучия – на тебе. Помирает человек. Чахнет с каждым днём. Эрисистрат, осмотрев пациента, крепко задумался: ну не складывается картина. Царевич по всем признакам физически здоров, как тот самый боевой слон. А выглядит и ведёт себя как умирающий. И ведь диагностическое вскрытие не проведёшь.

И заподозрил доктор, что дело тут в томлении духа, вызванном тайною любовью. И решился на врачебный эксперимент. Положил он руку на сердце Антиоха и велел вызывать по одной всех женщин, живущих во дворце. И когда в покои вошла красавица Стратоника, молодая мачеха царевича, сердце юноши забилось сильнее; сам же он покраснел, вспотел и задрожал.

«Картина ясная! – промолвил Эрасистрат. – Глубокая депрессия на фоне мощной сексуальной фрустрации! Лечится либо женитьбой, либо целебной декапитацией». Отец рассудил, что декапитация – это уж совсем радикально, и махнул рукой: для здоровья сына ничего не жалко, пусть женится на Стратонике. Баба с колесницы… Женитьба, соответственно, состоялась. Пациент, соответственно, выздоровел.

Далее в истории психиатрии следует трёхсотлетний перерыв – просто не сохранилось никаких сведений тех лет ни о подвижках медицины в этом направлении, ни об ярких пациентах.

Разве что Марка Туллия Цицерона стоит упомянуть. Пусть медикусом он не был, но о проблеме душевных болезней задумывался. И отдельно – о причинах, по которым у безумца пропадает критика к собственному душевному состоянию и поведению: парадокс заключается в том, что, когда болеет тело, душа может распознать болезнь, узнать её и судить о ней; но когда больна душа, тело не в силах что-либо сказать нам о ней.

Ну да, вечный вопрос: Quis custodiet ipsos custodes? Сиречь – кто устережёт самих сторожей?

В самом начале нашей эры восходит звезда Авла Корнелия Цельса.

У Цельса явно было время и для того, чтобы почитать, и для того, чтобы прочитанное осмыслить. А главное – доступ к дефицитной литературе. Он не стал зацикливаться на каком-то одном направлении, ему всё было интересно: в тех книгах (а это только из сохранившихся где-то штук двадцать томов), что он написал, он и в философии мудрец, и в риторике ртом говорец, и в сельском хозяйстве оралом орец да граблями гребец, и в военном деле всем врагам… хм… И в медицине отличился. Причём, судя по всему, многое для себя почерпнул у Гиппократа, Герофила, Эрасистрата, Асклепиада и других медиков, что практиковали как раз в том трёхсотлетнем перерыве и чьи труды хранились в Александрийской библиотеке.

Именно Цельсу принадлежит первый из дошедших до нас и более-менее связно и едино изложенных трактатов по психиатрии. Все виды душевных болезней он предложил называть безумием, или insania (что на тот момент было наиболее точным и по букве, и по духу переводом греческого «паранойя»). А вот само безумие Цельс уже делил на три вида.

Френит (ну помните такой, воспаление души, если в приблизительном переводе) – самый короткий по продолжительности вид безумия, когда у пациента психические расстройства сопровождаются лихорадкой, при этом он может быть и подавлен, и буен. Может лишь ругаться и угрожать, а может быть молчалив, но крайне опасен. Цельс, перечисляя симптомы, не забывает и о лечении написать. При этом он упоминает, что ещё древние рекомендовали держать таких пациентов в темноте, чтобы душа успокоилась.

Но вот Асклепиад, напротив, рекомендовал держать их на свету, ибо темнота порождает ещё больший страх и беспокойство. Сам же Цельс рекомендует подходить к вопросу гибче и пробовать то и другое – кому что больше помогает. Упоминает он, снова ссылаясь на Асклепиада, также и кровопускания, и длительные растирания – но лишь тогда, когда состояние пациента того позволяет. Кроме того, рекомендует обривать голову и обрабатывать её настоем вербены, после чего полить её (не забыв ноздри) розовым маслом.

Ну а вообще Цельс настаивает на том, что к каждому пациенту надо подходить индивидуально: успокоить того, у кого страхи, пригрозить тому, кто смеётся беспричинно, третьих, кто в драку лезет, выпороть и постоянно держать под контролем. А тем, кто в унынии, можно и музыку какую-никакую изобразить. А то и просто шумом развлечь. Особо отмечается, что сон для таких пациентов столь же необходим, сколь и труднодостижим.

Впрочем, тут Цельс рекомендует воспользоваться шафрановой мазью с добавлением орриса, которую надо втирать в голову. Если же и это не помогает, пишет он, то можно дать глотнуть отвара мака. Или белены, но желательно не переусердствовать. Ну можно ещё лоб помазать кардамоновым бальзамом или платановой смолой. Кормить таких пациентов нужно лёгкой пищей – к примеру, кашами, – а поить желательно гидромелем (это такой напиток – мёд, вода и лимонный сок): двух чашек зимой или четырёх летом вполне достаточно.

Меланхолия – второй и более длительный вид безумия, и главный её симптом – это печаль, которая, по всей видимости (так пишет Цельс), причиняется разлитием чёрной желчи. Он же советует не пренебрегать кровопусканием – дескать, очень полезно. Но если по каким-то причинам кровь пустить нельзя, то стоит подключить к делу чемеричную воду. Стоит всячески развлекать пациента увлекательными разговорами, а также играть с ним в игры, которые были приятны ему во времена, когда он был здоров, и вообще всячески обнадёживать его на будущее.

Третий вид безумия длится дольше всех прочих. Специального названия ему нет, но проявляться он может двояко: либо чувства подводят человека, и он начинает видеть невидимое и слышать неслыханное, подобно герою Аяксу или тому же Оресту, которого эринии с ума сводили, либо подводят мысли.

В обоих случаях пациент начинает поступать нелепо и безрассудно. И тут сначала надо обратить внимание, подавлен человек или же возбуждён.

Если он в депрессии – значит, надо дать ему чёрную чемерицу, чтобы товарища прочистило. Если же он беспокоен и бурагозит – дать белую чемерицу как рвотное. Не захочет пить отвар – накормить хлебом, в который эта травка добавлена.