Я запрыгиваю на переднее сиденье.

— Если не хочешь рассказывать, не рассказывай, но я не могу не спросить. Ева, почему вы в таком состоянии? Где ваш пуховик?

Он заводит машину и трогается с места.

— Все нормально. Не переживайте. В 9-ю больницу, пожалуйста. Папе стал плохо. Вылетела без задней мысли.

— Ну, нельзя же так, на улице минус!

— Мне повезло, что вы стояли у входа.

— Ева, Ева, качает головой.

Я трясусь, но не понимаю от холода или от стресса. Мы отдаляемся от офиса. Страшно представить, что меня ждет при встрече с родителями. Морально уже готовлюсь к апокалипсису. Еще и Виктор названивает, а я ведь обещала ему оставаться в офисе. Стискиваю зубы и жду, пока звонок пройдет. Как только телефон замолкает, выключаю его. Потом с ним разберусь. Чуть позже.

Дорога до больницы кажется невыносимо длинной. Всю дорогу мы молчим, кажется по мне видно, что мне не до разговоров. Просто схожу с ума. Каким-то чудом из потока мыслей меня вырывает телефон Геннадия.

— Да, Виктор Александрович, — отвечает по громкой связи и смотрит на меня. Сердце колотиться. Пытаюсь на пальцах объяснить Геннадию, что меня в машине нет. Он вроде понимает и даже кивает головой.

— Вы где? — голос его грубый.

— Отъехал ненадолго. Вас надо забрать?

— Да. Жду тебя через 5 минут. Срочно, Гена.

— Ага, вас понял.

Геннадий сбрасывает вызов и смотрит на меня.

— Высадите меня прям тут, — показываю ему пальцем на обочину. — Осталось немного доехать, такси вызову.

— Да, конечно, ещё че придумаешь, ты раздетая. Довезу и поеду к Виктору.

— Он вас уволит, он вон как злиться. Не хочу этого.

— Пусть увольняет! — первый раз вижу Геннадия таким обеспокоенным. — Сиди на месте и не переживай.

Машина тормозит на светофоре. Я резко открываю дверь и выбегаю на улицу.

— Ева, сядь в машину, — слышу крик Геннадия, но, не останавливаясь, бегу на обочину.

Я совсем сошла с ума, в такой мороз в одной кофте. Забегаю в первый попавшийся магазин. Трясусь от холода. Включаю телефон и заказываю такси до больницы. Еще десять минут дороги и я на месте.

Влетаю в здание. Ловлю снова эти дурацки взгляды. Наверное, думают, что я попутала главный корпус с психиатрическим отделением.

Набираю номер мамы, но она не отвечает.

Черт!

Встаю в очередь в регистратуру.

— Добрый день! Антипов Эдуард Валерьевич в какой палате? — Быстро тараторю, как только очередь доходит до меня. — Я дочь его.

— Ваш паспорт, — сухо говорит сотрудница и даже не смотрит на меня.

— Паспорт? Зачем? — на мне даже одежды верхней нет.

— Тогда не можем вам помочь. Следующий!

— Подождите, — второпях открываю кабинет банковского приложения, где записаны мои данные. — Могу только так показать.

— Она не довольно смотрит на меня, а потом все же заглядывает в телефон.

Кивает головой и смотрит в монитор. Ищет информацию, называет мне номер палаты и этаж. Благодарю и несусь по коридору. Подбегаю к палате и, не задумываясь, залетаю внутрь.

— Пап? Пап, ты как? — мой голос дрожит.

Хочу подбежать к нему, но останавливаюсь на середине пути.

Ловлю на себе его тяжелый взгляд. Он качает головой и встает с кровати. Идет в мою сторону.

— Дорогой, зачем встаешь, — слышу голос мамы.

Подбегает к нему.

— Что это? — подходит он ближе и трясет какими-то распечатками. — М? Я для этого тебя растил?

— Ты о чем? Объясните мне, что происходит, — смотрю то на мать, то на отца.

Мама закрывает глаза, качает головой и опускает ее.

— Это ты нам должна объяснить, — цедит сквозь зубы. — ЧТО ЭТО ТАКОЕ? — кричит на всю палату и в этот же миг швыряет в меня стопку бумаг.

Зажмуриваю глаза. Это все не может быть правдой.

— Я жду, — от тона его голоса с каждым разом становится все дурнее.

Открываю глаза и накаляюсь к бумагам, еле сдерживая слезы. На распечатках несколько совершенно новых статей и фотография Виктора… вместе со мной.

Кто-то выложил в сеть фото с другого ракурса.

— Я, я все, — заикаюсь. — Все могу объяснить.

Хотя вру. Это то, что я точно не могу объяснить.

— Как ты собираешься это объяснить? — говорит сквозь зубы. — Да я с самого утра пытаюсь как-то объяснить всем своим коллегам этот абсурд. Все уже поздравляют с соединением компании. Но знаешь, Ева, — он подходит ближе. — Только через мой труп, — чуть тише говорит.

— Я, — не могу найти нужные слова. — Я просто хочу жить! — вылетают из меня слова быстро, что сама не успеваю среагировать.

— Жить хочешь? — его челюсть сжимается от злости.

Резкая боль от пощечины и сильный звон в ушах. Так неожиданно, что я еще пару секунд пытаюсь прийти в себя. Глубоко дышу, придерживаю свою полыхающую щеку ладонью.

— Эдуард! — Слышу голос мамы.

— Жить она захотела, — продолжает кричать. — Я уже договорился с Владом. Он уже должен был к тебе прийти. Завтра идете в ЗАГС. После того как распишитесь, он станет ген. директором и займет мое место. А потом рожаешь мне наследников. Вот твоя жизнь, Ева. Точка.

Качаю отрицательно головой и пячусь назад.

— Нет, — нервно вылетает смех. — Нет-нет. Я в этом больше не учувствую, — шепчу я.

Открываю дверь и выхожу из палаты. Еще слышу громкие крики отца, но никак не реагирую. Это моя жизнь и я буду жить ее так, как хочу!

Виктор

Я поехал головой. Еще в тот самый момент, когда впервые увидел ее в потрясающем облегающем красном платье. Она была настолько притягательной, красивой, что я думал, на месте пропаду. А эти ее большие глаза, цвета океана! Они отпечатались в моем сознанье против моей воли. Что-то щелкнуло в один момент.

А потом… потом ее анкета в моем планшете. Нет-нет!

Никаких чувств мне тут не надо!

— Виктор Александрович, это самый адекватный вариант из всех, — говорила мне Светлана.

— А другие что?

— Ну, — она мялась. — Они вам явно по работе не помогут. Но есть одно "но".

Я смотрел внимательно на Светлану. Какое еще "но"?

— Вам это может, не понравится… она дочь Антипова.

— Того самого Антипова? — бровь резко удивленно поползла вверх.

— Угу, того самого…

Черти в моей голове заплясали. Дочь самого Антипова будет служить мне. Ха. Первые мои мысли были дьявольские.

— Ну, давайте попробуем. Позовите на собеседование, там решим.

Уже тогда я понимал, что ничем хорошим это не кончится. Большого желания утереть нос конкуренту не имел, так чисто, понаблюдать за его реакцией.

А потом на следующий день, дверь моего кабинета открывается. И я отчетливо слышал стук своего сердца. Чувствовал его даже в горле.

Б**!

Хищный инстинкт шевельнулся внутри. Что эта девочка делает со мной? Мне это совсем не нравилось. Я знал, что не смогу держатся от нее подальше. Как быть дальше, если все твое тело реагирует на нее даже на расстоянии.

К черту.

Я был готов разорвать эту связь, но вмешался Евгений.

Ну, а дальше занавес. Каждый раз, когда я видел ее грустные глаза, меня взрывало. Мне хотелось уничтожить всех, кто к этому был причастен. Хрупкая, такая маленькая фурия, которая разрушала все на своем пути… которая разрушала мою привычную жизнь. Шаг за шагом.

Дикое, неистовое желание обладать ей полностью.

Защищать ее. Быть рядом.

А потом эти подарки от непонятных людей. Твою ж мать! Да я вообще не умел ревновать раньше. Все доставалось мне легко и просто. Раз и по щелчку пальцев я получал любую, а потом так же быстро это все проходило.

Злился на все эти подарки, но не хотел срываться на ней. Мой холод ее расстраивал…

А на следующий день все было странно.

Сижу, смотрю на ее потухший взгляд. В нем нет абсолютно никаких эмоций. Нет страха, волнений… я замечаю, что что-то не так. Внутри меня все переворачивается.

Какой-то подвох в ее поведении.

— Если у вас нет пожеланий, — она первая прерывает молчания, — могу идти?