Душечка больше не блистала в самом центре сцены, и из первых рядов переместилась «на галерку». В «Черных очах» она держалась исключительно за счет давних почитателей ее «таланта». Никто не мог понять, что сломило одну из самых ярких и популярных красоток Черной моли. Ходили слухи, что она была влюблена, а также о ее беременности, от которой, согласно кодексу заведения, пришлось избавляться при помощи пучеглазой акушерки, получившей прозвище Ведьма Анна. Эта некрасивая кривоногая женщина ненавидела кокоток, с которыми часто имела дело. Большая часть девиц после ее операций оставались бесплодными, она будто специально лишала их надежды на полноценное будущее. Все пересказывали жуткую историю об одной молоденькой девушке, которая рассмеялась, глядя на забавное лицо акушерки, и та исцарапала ее внутренности так, что страдалица истекла кровью и умерла спустя несколько часов.

Неприятный голос Матери революции возвестил, что до начала их представления остались считанные минуты, девушки засуетились, поправляя чулки и цветастые платьица, кто-то вносил последние штрихи в макияж. На общем танце Льё находилась сбоку, но в первом ряду. Она выбрасывала стройные ноги под самый потолок, сверкая глазами, стараясь нравиться и привлечь к себе внимание клиентов. Она даже немного соскучилась по этим выступлениям, которыми ограничилась бы с огромным удовольствием. «Если бы возможно было просто танцевать и получать за это деньги без лишних телодвижений», — мечтала она. Освещение сцены было усилено за счет дополнительных ламп и девушки не видели лиц сидящих в зале мужчин. Кто-то ворчал на это новшество, жалуясь, что в привычке работать, глядя в глаза конкретного объекта, другие наоборот ощущали большую свободу, потому что не ловили постных выражений лица во время танца, которые могли испортить настроение и снизить запал.

Скучающий Михаил был немного пьян и зевал, давно пресытившись зрелищными плясками красоток. Он равнодушно рассматривал танцовщиц, желая выбрать себе спутницу для совместного времяпрепровождения. Ему позволялось приглашать к себе в постель тех девушек, которых не забирали на ночь гости. Вдруг он заметил на сцене Лье и протер глаза, будучи уверенным, что абсент, который он открыл для себя совсем недавно, творит чудеса и вводит в заблуждение его затуманенное сознание, создавая галлюцинации. Михаил сделал знак одной из девушек, затянутых в хорошо сшитые фраки, и уточнил, кто стоит с краю.

— Это — Лье, — произнесла мягко и уважительно сотрудница кабака. — Она работала в «Очах» раньше, а потом… отдыхала… или лечилась… И теперь снова вернулась. Это все, что мне известно. Внести ее в ваш лист ожидания?

— Не надо! — грубо ответил мужчина и по-хозяйски сделал знак рукой, чтобы его оставили в покое.

Бывшая возлюбленная Михаила двигалась почти напротив него и выглядела слишком счастливой. Он заказал еще выпивки и уже не сводил взгляда со своей старой знакомой. После того, как первый танцевальный блок был закончен, и на сцене тоскливо завыли душещипательный роман, он поспешил в комнату для переодеваний.

— Кто бы мог подумать?! — произнес пьяный мужской голос, Лье вздрогнула так, словно услышала человека, который давно умер. — Я был уверен, что никогда не увижу тебя больше!

— Представь, примерно также думала и я! — притворно весело произнесла она.

— Н-да, ты вернулась сюда и снова следуешь по пути величия, который указала тебе Черная моль… Будешь скакать перед зажравшимися нэпманами и нырять в их постели?!

— Не только я следую по этому пути! Не тебе меня судить! — произнесла она с усмешкой. Ее раздражала та свобода, с которой он вел себя в кабаке. По взглядам некоторых девиц было понятно, что их с Михаилом связывает нечто большее, чем приятельские беседы. Вокруг суетливо шелестели нарядами танцовщицы, готовясь к следующим номерам, некоторые слишком нарочито прислушивались к их почти интимному разговору и смело оголялись перед Михаилом, словно делали вывод. Это зрелище доставляло Лье неприятные ощущения. Она не торопилась менять костюм, потому что пока была только в общих композициях. Ей еще предстояло приготовить индивидуальные номера для программы, которые в перспективе должна была отсмотреть Мать революции, а возможно и сама Мадам.

— Где ты была? — спросил молодой человек довольно резко, он пристально уставился на нее, желая понять, остались ли хоть какие-то чувства в ее организме.

— Я не услышал ответа на вопрос! — грубо уточнил Михаил у опечалившейся девицы.

Они не виделись несколько месяцев, но ей казалось, что их разделяют годы разлуки. Девушка внимательно всматривалась в его лицо, и ей казалось, что перед ней совсем другой человек, — не тот милый парень, которого она подобрала на улице и усадила рядом с собой в шикарном автомобиле, а после ввела во взрослый мир, сделав своим любовником, лучшим любовником из всех, кто у нее когда-либо был. Их ночи в крошечной комнате теперь казались ей выдумкой, фантазией, иллюзией, сказочным сном.

— Мне запрещено с тобой общаться, — честно призналась Лье, поймав строгий взгляд Матери революции, которая с прищуром наблюдала за их беседой. — Пожалуйста, оставь меня в покое! К чему ворошить прошлое?!

— Запрещено? Но кем?! У кого есть такие полномочия — запрещать тебе говорить со мной?

— У того, в чьих руках твоя душа. Как и моя тоже! Мы не принадлежим себе, разве ты этого еще не понял?! — произнесла она отчетливо. Лье отвернулась от озадаченного мужчины и начала активно готовиться к следующему номеру, делая вид, что не замечает его присутствия. Она с трудом сдерживала слезы, ощущая, как огромный ком давит ей на горло.

— Это называется отставка, мальчик мой! — прокомментировала Душечка довольным голосом, театрально пожав плечами. Она хихикнула и неудачно нагнулась вперед, выронив из декольте свой маленький секрет — бутылек с алкоголем.

— Ты пьяна! — грозно произнес Михаил.

— Ты тоже! — вторила она.

— Мне не нужно идти на сцену, чтобы демонстрировать свой зад!

— Пожалуешься Мадам? Давай, пусть она сделает мою жизнь еще ужаснее! Только знай, что мне на это плевать. Оттуда, где я нахожусь в данный момент, — ниже не упасть!

Они могли бы долго перебрасываться фразами, но заблажила Мать революции, объявляя о всеобщей готовности снова выйти на сцену. Молодой мужчина еще раз взглянул на Лье — она занималась собой и не обращала на него никакого внимания, и он стремительно направился прочь, тихо ругаясь на ходу.

— Выродок Черной моли! — тихо прошипела ему в спину Душечка, после чего, слегка шатаясь, направилась к своему столику, чтобы поправить макияж.

После того, как Душечка пару раз свалилась во время выступлений, ей запретили выходить на сцену. Она очень разозлила Мать революции, которая была вне себя от ярости и хрипела, отчитывая ее так, что, казалось, жилы на ее шее лопнут:

— Что ты себе позволяешь? Если выдохлась, иди на улицу и торгуй телом! Пусть тобой наслаждаются извозчики и всякая шушера неумытая, на большее ты не тянешь!

— Я с удовольствием! Но где гарантия, что вы меня отпустите?! — взвизгнула женщина.

— Я попробую решить этот вопрос. Возможно, за твои заслуги Мадам согласится тебя отпустить живой, — мрачно произнесла бывшая анархистка и тут же добавила: — Что вы развесили уши, сонные вороны?! Быстро в зал! Вас ожидают гости!

Все, кроме Душечки, торопливо направились к двери, устроив толкучку возле выхода. Мать революции окликнула Лье и с вызовом произнесла:

— Тебе, кажется, негде жить? Ты можешь занять квартиру через дорогу! Платить ты никому не обязана — это забота Мадам, у нее большие планы на тебя.

— А мне куда прикажете деваться? — воскликнула Душечка, вопросительно уставившись на строгую женщину в монашеском одеянии.

— Найди себе что-нибудь поскромнее. По средствам. На роскошную квартиру ты давно не зарабатываешь!

Лье пропустила вперед выходящую из комнаты для переодеваний Мать революции и поспешила направиться в зал, но ее остановил нетрезвый голос оскорбленной и униженной Душечки: