— Хорошо. А мы что сейчас делаем? — вся эта политика меня не так сильно волновала. Конечно, это несколько недальновидно, что оборотни не могут зайти на чужую территорию без особого разрешения, но сейчас меня куда больше интересовал Адриан и его здоровье. Впрочем, был ещ` один вопрос. — Мои родители? Они живы?

— Настолько живы, что наверняка захотят всыпать тебе за самоуправство и побег, — фыркнул оборотень и добавил чуть серьезнее: — Они в полном порядке. Парни с них глаз не сводят. И с твоих сестер тоже.

— А… Стефан? Мой... мой друг, который был…

— Я знаю, кто это, — нахмурился Адриан. — Он в больнице. Жить будет. Возможно, не слишком долго, если вы оба еще раз попытаетесь провернуть подобный фокус.

Да уж, видимо, слишком самонадеянно с моей стороны было рассчитывать, что Адриан оставит мой побег без внимания хотя бы на некоторое время. Впрочем, это все не имело никакого значения, по сравнению с тем простым фактом, что мой друг жив.

Стефан жив, я не убила его своей глупостью и трусостью. Родители и сёстры в безопасности, Адриан здесь, рядом со мной, живой и тёплый. Волна накатившего на меня облегчения была такой сильной, что я пошатнулась. Всё хорошо. Все настолько хорошо, что я даже не смела надеяться на подобный исход. Эту ночь пережили все, кто мне дорог. А впереди у нас ещё много-много дней и ночей, целая жизнь, чтобы плакать и смеяться, радоваться и грустить, любить и ненавидеть. Хотя кого мне теперь ненавидеть?

— Чудесно! — выпалила я радостно.

— Неожиданная реакция, — темная бровь удивленно приподнялась.

— Просто восхитительно! Невероятно! Лучше не бывает! — воскликнула я и набросилась на своего оборотня волной пылких поцелуев.

Он отвечал на мои бесхитростные ласки с энтузиазмом. Спустя средних размеров вечность я вспомнила, что все еще стою посреди леса в компании мертвых тел и голого красавца-оборотня и не без усилий отстранилась.

— Где-то здесь должен быть домик. Кажется, — он сосредоточенно нахмурился, оглядываясь, — километрах в двух к северу. Можем подождать там.

Утренний лес уже не казался таким зловещим и опасным. Щебетали радостно птицы, пламенели на ветвях листья, солнечные зайчики плясали по земле. Мы медленно шли, нарушая тишину лишь мерным звуком шагов. Моих шагов, потому что босой Адриан двигался тихо, как кошка. Я чувствовала невероятное тепло и мирное удовлетворение, какое возникает, когда лежишь в горячей ванне, ощущая, как расслабляется каждая мышца, или когда нежишься на солнце в ясный летний день, зная, что никуда не нужно идти и ничто не нарушит покоя. Довольное мурлыканье того, что, видимо, было моей магией, расползалось по коже тысячей будоражащих мурашек. Она была довольна, как и я. Она была мной.

Засохшая деревянная дверь небольшого домика хоть и была закрыта на простой засов, но открывалась туго. Внутри оказалось чуть теплее, чем на улице, и пахло затхлостью. Пощёлкав пару раз выключателем, я растерянно замерла. Сквозь небольшие окна проникал солнечный свет. Встревоженные нашим появлением пылинки заполошно сновали в луче света. Бледный Адриан в этот момент цветом лица не уступал своим родителям.

— Я буду в порядке. Просто магический баланс еще не восстановился, — верно интерпретировал он мои взволнованные взгляды.

— Моя магия тебе не помогла? — неужели моя неопытность всему виной? Я действовала интуитивно, наугад нащупывая дорогу в этом странном и непонятном мире магии.

Он обернулся, отвлекшись от изучения комнаты. Обхватив мое лицо ладонями, Адриан серьезно сказал:

— Иляна, ты сделала нечто невероятное, ты спасла мне жизнь и не смей даже думать иначе. Ты просто чудо. Но жизнь порой чуть сложнее любых чудес. Я оборотень, магическое существо, поэтому для полного выздоровления мне нужно восстановить собственные резервы. Через пару часов я буду в полном порядке.

— Точно? — одними губами шепнула я.

— Точно-точно. Гарантия девяносто девять процентов.

— Почему не сто?

— Один процент оставил на возможность падения метеорита на планету, — усмехнулся он. — В конце концов, не всё же зависит от меня одного.

— Как предусмотрительно, — хмыкнула я и кошачьим движением потерлась щекой о его ладонь.

— Надеюсь, хозяева тоже были предусмотрительны и здесь найдется немного еды, — он шагнул прочь и открыл ближайший шкафчик. Я обняла себя, оплакивая потерю тепла чужого-родного тела. — В конце концов, не могу же я допустить, чтобы моя невеста голодала.

— Невеста? — вскинула я брови. — С каких это пор?

— С недавних.

— Не помню, чтобы я соглашалась на брак.

— А ты планируешь отказаться?

— Ну... — протянула я. — Пока не уверена. Надо обдумать всё. Взвесить аргументы и всё такое. В конце концов, замужество это очень серьёзный вопрос.

— Так ты обдумай хорошенько. Учти, я завидный жених, — и он жестом фокусника извлек с дальней полки какой-то пакет. — Ну кто еще тебе предложит подобную роскошь?

— Считаешь, меня можно покорить, — я подошла ближе и выдернула у него упаковку. — Пачкой крекеров?

— А если к крекерам прилагается еще и это? — консервная банка присоединилась к крекерам.

— О, ну если паштет... Вот теперь мне действительно есть над чем подумать, — глубокомысленно кивнула я, а потом не выдержала и расхохоталась. Глубокий низкий смех Адриана вторил моему хихиканью. Напряжение последнего дня смывалось с нас и растворялось в этом общем веселье. Все переживания и страсти поблекли перед нами двумя, просто смеющимися над какой-то нелепостью.

Мы пообедали крекерами с паштетом, запивая их чуть затхлой водой из канистры. А на десерт Адриан откопал в кладовой пыльную банку земляничного варенья. Поскольку столовые приборы нам на глаза не попались, варенье мы ели как непослушные дети, стащившие лакомство из буфета. Ныряли руками в банку, а потом облизывали сладкие липкие пальцы, обмениваясь заговорщицкими взглядами.

Сыто откинувшись на кушетку, я расплылась в довольной улыбке.

— Ты наелась, puiule?

Я открыла было рот для ответа, но ахнула, осененная догадкой.

— Погодите, домнуле, неужели это было свидание? Вы пригласили меня в это роскошное место, а я… ах, а я так одета, — и я указала на свой затрапезный наряд, стыдливо хлопая ресничками.

— Вы ранили меня в самое сердце, грёза моих грёз, ведь это не просто свидание, а самый настоящий праздничный обед в честь нашей помолвки, — хватаясь за грудь, простонал Адриан.

— Ах да, я ведь, кажется, была сражена вашими талантами добытчика, домнуле.

— И раз так, мы можем перейти на имена. Меня зовут Адриан, — подаваясь ближе сказал он.

— Даже не знаю, мы так плохо знакомы… — лукаво промурлыкала я.

Он склонился надо мной и прошептал мне прямо в губы.

— Так давайте знакомиться лучше. Предлагаю перейти к невербальному общению.

— Вы знаете жестовый язык? — взволнованная его близостью пролепетала я настолько невозмутимо, насколько смогла. При каждом вдохе моя грудь касалась его обнаженной груди и это не могло не вызывать во мне трепета. Возможно, когда-нибудь я смогу оставаться равнодушна к близости этого мужчины, но не сегодня. Надеюсь, что никогда, ведь это так сладко, каждой клеточкой, каждой дюймом кожи ощущать присутствие Адриана.

— Лучше, — шепнул он. — Намного лучше.

И он поцеловал меня.

Он был прав. Это куда лучше языка жестов. Это куда лучше всего на свете.

— Ну как? — отстраняясь, проурчал Адриан.

— Не помешала бы расшифровка, — восстановив дыхание, ответила я и подкрепила свои слова дерзкой улыбкой.

— Может лучше повторить? Уверен, вы догадаетесь по контексту, что я имел в виду, милостивая домнишоара, если я скажу это ещё раз.

— Новые знания всегда приветствуются, — невозмутимо кивнула я.

Ах, как жаль, что я лишь читаю и разбираю чужие тексты, а не пишу свои. Поцелуи Адриана достойны поэм и баллад. Их стоило бы воспевать в легендах, потому что ничего невероятнее не существовало и не может существовать на всем белом свете. Пусть они никогда не заканчиваются!