– Кира, ты меня не слышишь? Я спрашиваю – дед с нами поедет?

– А?.. Дед? Нет, вряд ли. Армен, вот что… тут следователь предупредил, что зайдет к нам – деда опросить, да и меня. Не знаю, когда это будет. Давайте договоримся – я позвоню вам, как освобожусь. Если позже восьми, то доберусь на электричке. Или с дедом. Хорошо?

– Ну, давай так. Только что ты можешь рассказать ментам про какого-то бомжа, который сдох на заброшенном участке?

– Это не бомж, Армен, а сын тети Кати Муравиной – Петр. И он не сдох, его убили, – ответила Кира, внимательно следя за выражением лица Армена. Она заметила, что естественно возникшее в данном случае удивление неожиданно сменила другая эмоция – Армен удовлетворенно усмехнулся, старательно пряча довольную улыбку. И Кира была уверена, что ей это не показалось.

Максим Арканов, доложив Кустину, каким образом обнаружил труп, вспомнил вдруг о Кире. Только что вроде вертелась тут, а уже куда-то сбежала. Он, конечно, привык к непоседливости подруги, но в последние год-два они подолгу не общались, встречались на бегу, может, остепенилась?

Он не сразу сообразил, что сам старался с ней меньше сталкиваться. И не потому, что Олька ревнует. Как раз жена-то со своими упреками поутихла, даже, кажется, с сочувствием к Кире стала относиться – с тех пор, как он обмолвился, что у той с благоверным не все гладко складывается. А потом Олька Лушникова с бабой засекла. Да и про свекровь он жене рассказал, мол, та Киру недолюбливает. Или, если быть точным, – терпеть не может. Как однажды пожаловался сам Санек Лушников – «маман Кирку, эту чистоплюйку, и ее дедка на дух не выносит, а я между ними как буфер». Максим тогда даже не удивился – по его мнению, Кира вляпалась в этот клан с хамоватой базарной предводительницей, мадам Лушниковой, по какой-то нелепой случайности.

И куда он, Максим Арканов, смотрел?!

А на Ольку, свою будущую жену. Влюбился махом, еще числясь парнем Киры, когда отношения с ней приобрели какую-то вялотекущую форму с обязательными свиданиями на «их» месте – скамье на краю оврага под кроной дуба. Он тяготился этими встречами, ему казалось, Кира просто зациклилась на куче мелких «традиций» типа этой, свято стараясь соблюдать их все. Начиная с самой ранней – в детсадовском возрасте они закопали под этим же дубом первый совместный «секретик»: Кира положила под стеклышко на кусок фольги от шоколадки два «глазка» из старинного ожерелья бабушки, а Максим тогда отдал свою главную ценность – пуговицу с милицейского кителя деда. Они торжественно поклялись каждый год добавлять в ямку новые «сокровища». И ведь выполняли обещание! Год от года… вплоть до его женитьбы на Ольке.

«Интересно, «секретик» еще цел?» – вдруг подумал Максим и тут же устыдился. Мысль эта была совсем некстати: он стоит в двух метрах от трупа, рядом с которым работает следственная группа, и предается воспоминаниям о первой любви…

– Арканов, иди сюда, – окликнул его Кустин.

– Слушаю, Михал Юрич.

– Макс, Киру Лушникову и ее деда давно знаешь? Ты ведь с рождения живешь в этом поселке.

– Мы с Кирой дружим с детства, Бранчевские каждое лето проводят на даче. Что конкретно вас интересует?

– А Игорь Муравин часто сюда приезжал?

– Тоже каждое лето. До тех пор, пока была жива тетя Катя.

– Бабушка? Мать убиенного Петра, я правильно понял?

– Да.

– Какие отношения были у Игоря с отцом? Может быть, конфликт? Или частые ссоры?

– Если вы подозреваете Игоря, то он убить отца никак не мог – живет в Австралии вместе с женой и ребенком. В последнее время мы не общались…

– Как долго не общались? – живо перебил его Кустин.

– После моей свадьбы не виделись ни разу, – неохотно ответил Максим.

«Черт, вроде бы и не ссорились, а в душе до сих пор гадостное чувство… вины, что ли? Гошка на мальчишнике обозвал меня слепым идиотом, пьяный был уже почти в ноль. Я отмахнулся, а вот, поди же ты, запало… до сих пор не пойму, за что обозвал-то? Что имел в виду? Или врешь себе, Арканов, все ты понимаешь… просто это удобно – себя обманывать, чтобы тошно не стало».

– Девушку не поделили, так? Увел у друга, а, Макс? Женился?

– Да при чем здесь Ольга?! – с досадой отмахнулся он.

– А кто при чем? Кира? Ну, понятно… не просто подругой детства она тебе была. Значит, знаешь ее хорошо… Может она, скажем, причинить боль человеку?

– Еще как! – невольно вырвалось у Максима.

– Ну-ну, давай подробнее… ударила когда кого?

– Да вы что подумали, Михал Юрич! Кирка пальцем никого, да никогда! Я имел в виду – язык у нее, что жало! Выскажется, не подумав. Правда, потом сама жалеет, что обидела, – улыбнулся он, вспомнив ее недавний упрек и виноватый взгляд. – Вы все еще подозреваете, что это она старушку на рельсы столкнула? Не могла Кирка, нет!

– Ладно, остынь. Вернемся к Муравиным. Когда Игорь с семьей перебрался в Австралию?

– Кира сказала, что пять лет назад. Я сам ничего не знал до сегодняшнего дня. У нее спросите. Вон она с Арменом идет к калитке… что еще ему от нее надо? Зачем приезжал?

– Его машина уже полчаса у забора стоит, – пожав плечами, заметил Кустин. – Когда здесь закончим, зайдем к Бранчевскому. Не мог старик не заметить чужой автомобиль, припаркованный у забора участка Муравиных…

– Где это? – удивился Максим, оглядываясь.

– Подруга твоя глазастая обнаружила свежие следы протектора вон там, – кивнул Кустин. – А это место прекрасно просматривается с высокого крыльца дома Бранчевских. Встает вопрос к Бранчевскому – не видел или скрывает почему-то?

– Зачем бы ему?

– Ну… например, машинка знакомая либо водитель. Близко они дружили – Катерина Муравина и доктор Бранчевский? Или, наоборот, – не дружили?

– Вы о чем? – удивился Максим, не понимая, куда клонит майор Кустин.

– Я о том, что военный хирург Андрей Миронович Бранчевский однажды провел неудачную операцию мужу Катерины Алексеевны, полковнику Муравину, в результате которой тот скончался. Знал ты об этом?

– Конечно!

– Ну, видишь – исключить возможность, так скажем, конфликта между семьями мы не можем. Смерть отца могла толкнуть Петра на выяснение отношений с хирургом.

– Через столько лет?! Я точно не знаю, но дядя Ваня умер, когда нам с Гошкой лет по пять было.

– Открылись новые обстоятельства, например. Что-то не так с наследством, Петру понадобились деньги, мог рискнуть пойти на шантаж, да мало ли причин! Что думаешь?

– Деды Киры и Гошки были друзьями! И тетя Катя, уверен, ни разу не упрекнула Андрея Мироновича. Мы вообще думали, что они поженятся!

– Бранчевский делал предложение руки и сердца матери пострадавшего? Интересно…

– Делал – не делал, не скажу точно, не знаю. Просто они много времени проводили вместе. Вплоть до смерти тети Кати. И Андрей Миронович очень сильно горевал, когда она ушла.

– Давно умерла?

– В двенадцатом. Через пару месяцев после моей свадьбы. Ее похоронили на сельском кладбище, так она завещала. Поминки были в этом доме. А после Петр Иванович закрыл дом и больше не приезжал.

– Выходит, не был он здесь десять лет…

– А что ему делать на даче? Дом и участок, как сказала Кира, его мать завещала внуку Игорю. Как и все другое имущество.

– А вот эта информация еще более любопытная! Кира Сергеевна общается с Игорем? Есть его контакты?

– Номер телефона она мне сегодня скинула. Я звонил много раз на «вотсап», но Муравин не ответил. Спит, наверное, в Сиднее уже за полночь.

– Спит… если он в Австралии… ладно, выясним… пора навестить Бранчевских, так, Макс? Пойдем к подружке твоей, тут и без нас закончат.

Кира проводила взглядом удалявшиеся по дороге «Жигули» Армена. Мало того, что она накрутила себя, обвиняя его в убийстве собственной тетушки, так теперь еще будет гадать, с чего бы это Армену радоваться смерти отца Гошки? Они что, общались? Интересно, когда? В редкие приезды Петра Ивановича на дачу? Или в городе сталкивались?