— Ты чего улыбаешься? — ко мне подошла Синтия, начала читать бегущую строку — Ого! Вот это пиар! Показала сиськи на всю страну…

— И что теперь будет? — поинтересовался я, заметив, что громовцы толпятся возле ларька с прессой и… ха-ха… разглядывают тот самый номер номер с Мэлоди на обложке. Ну сейчас его раскупят так, что Хью Хефнер просто озолотится на допечатках.

— Да ничего не будет — отмахнулась Синтия — Оштрафуют, а если хороший адвокат, то вообще оправдают. Да и не будет город с ней судится — такую рекламу сделали.

Тем временем ведущие продолжали нагнетать. Оказывается, буквы Голливуд — чуть ли не сакральное место. Сколько там народу поубивалось. Даже известного. Например, актриса Пег Энтуисл совершила самоубийство, спрыгнув с буквы «H», выразив протест мировой кинофабрике, которая ее отвергла. Даже временный хранитель знака — Альберт Коте пьяным попал в аварию, которая привела к разрушению буквы «H». Правда, Коте удалось выжить.

Я пощелкал переключателем. Практически по всем каналам солировала Мэлоди. ABC даже удалось взять у нее комментарий — съемочная бригада поймала Принтис где-то в центре города.

Девушка дерзко глядя в камеру заявила, что это фотосессия — попытка привлечь общественное внимание к проблеме наркозависимых.

— Она без бюстгальтера! — Синтия распахнула глаза, заметив торчащие соски под блузкой Мэлоди — Что происходит с этой страной⁇

— С ней явно что-то не то происходит — согласился я, прислушиваясь к объявлению по аэропорту. Объявили посадку на наш рейс.

Нью-Йорк встречал нас шквалистым ветром и дождем. Глядя в иллюминатор, я прямо взгрустнул о солнечной Калифорнии, о серфинге, до которого так и не удалось добраться. В принципе можно освоить и у нас на базе — но тут бы с виндсерфингом закончить перед сезоном штормов.

Самолет заходит на посадку дважды и народ вокруг слегка сбледнул. Синтия схватила меня за руку и не отпускала дажа на рулежке.

— Очень боюсь летать! — призналась мне Родригес

— Пауки, змеи? — уточнил я

— Крысы — вздохнула агент — Прямо до дрожи. А ты чего боишься?

— Облажаться и не исполнить свой долг перед страной — я отстегнул ремень, мягко убрал руку Синтии. На нас и так уже кое-кто поглядывал с удивлением.

— Вы в Союзе все фанатики! Этот ваш коммунизм…

— Социализм! — поправил я Синтию — У вас тоже есть американская мечта. Дай бедному не рыбу, а удочку и он через упорный труд станет богатым. Только вот удочка дается в кредит, все пруды в частной собственности. Да еще и принадлежат тому, кто выдал ему удочку…

— Ты все извратил! Американская мечта звучит не так!

— Не важно — отмахнулся я — Я о другом. У страны должна быть своя идеология, собственная религия если хочешь. Иначе завезут чужую и не факт, что она не отравит умы граждан. Особенно молодежи. И поверь, идея социальной справедливости и равенства — не так уж плоха.

— Ваши начальники живут в роскоши, а народ бедно — усмехнулась Родригес — Нам рассказывали на курсах

— Каких курсах?

— Языковых — смутилась агент — Там вела такая дама, эмигрантка. Очень не любит Союз.

— Плевать — отмахнулся я — Пусть не любят. Лишь бы боялись.

На выходе из аэропорта, я остановился возле телефонных аппаратов. Набрал базу. Трубку подняла Синтия №2

— Мы прилетели. Как у вас там дела?

— Ник, Джимми сбежал! — О’Тул почти закричала в трубку — Ушел в самоволку и не вернулся!

К моему удивлению особой паники на базе не было. Встречать нас вышел позевывающий Трунов, он же и объяснил, как сбежал пилот.

Через КПП проскочить нереально — светит прожектор, сидит охрана, собачки бегают. Уолтон-младший спиздил лодку на причале и уплыл на ней в Нью-Йорк. Повторил действия всей резидентуры. Хитрый.

— Он уже успел подписать контракт с ВШК? — поинтересовался, размышляя как теперь докладывать Бакли и Уолтону-старшему. И надо ли вообще. Может стоит подождать?

— Да, все документы оформлены — покивал Иван Иванович — Он получается дезертир.

— Я попробую подать его в розыск — мы дошли до вертолетной площадки. И тут уже стоял новенький зеленый Ирокез. Муха не сношалась. Обошел по кругу, проверил обшивку. Все идеально.

— Какой красавец! — выдохнул я, открывая дверь кабины. Сел на место пилота, Трунов залез рядом. Пощелкал тумблерами, включил двигатели на прогрев. Бак был полным, аккумуляторы заряжены.

— Грузовик и легковушку Утолтон тоже передал — стоят в гараже — Иван Иванович тревожно на меня посмотрел — Ты же не собираешься взлетать?

Винты вертолета уже раскрутились, я посмотрел в небо. Нет, шторм еще не утих, хотя сильно сбавил силу.

— Не собираюсь — пожал плечами я — Хотя очень хотелось бы. Но сначала надо изучить радиочастоты и процедуру согласования вылета с авиа властями.

Мы еще немного поболтали с Иван Ивановичем, он сказал, что провели, как мог Ирокез и машины на жучки, но 100% гарантии дать не может — особенно по приборным панелям. Так что лучше лишнего не болтать. Ну это, как говорится, совет на все времена. Потом я выключил двигатели, мы вылезли наружу. Ветер уже почти утих, только волны сильно бились о берег. Наш импровизированный пляжик был разрушен — шезлонги перевернулись, зонтики так и вовсе унесло черте куда.

— Я не доглядел — вздохнул Иван Иванович — С этим Джимми, делами резидентуры… Кстати, зайди к Авдонину. Он тебя ждет.

Пришлось тащиться в арсенал, проходить шлюз со стальными дверями.

У Авдонина в кабинете сидел курил Боря-Беварасп. Я пожал руки разведчикам, сел напротив. Два резидента меня пристально разглядывали, я уже решил не играться в гляделки, осмотрелся. А ничего тут Сергей Петрович устроился. Поставил в кабинет книжные шкафы, сейф на ножках, массивный письменный стол, на котором стояли аж два телефона, даже портрет Ленина повесил над кожаным креслом. Не хватало окон и солнечного света, но у резиентуры были свои правила. Да и не было больше на базе подобного защищенного места, где можно было разместить секретный пункт связи, кабинеты разведчиков…

— Откуда? — я кивнул на телефонные аппараты, один из которых имел какую-то специальную нашлепку на трубке. Шифратор?

— Поставили телефонную станцию — Авдонин резко затушил сигарету в пепельнице — Как слетали?

— Все отлично — пожал плечами я — Проблем не было. На следующей неделе начинаем отбор среди свотовцев, пару отделений наберем

— Это хорошо — покивал осетин — А по Родригес есть подвижки?

— Все по плану

Перед вылетом меня заставили изучить план вербовки Синтии. Там было много заумных фраз, еще больше комитетского канцелярита.

— А конкретнее? — поинтересовался Авдонин

— Раскачиваю эмоционально. Первый этап привязанности пройден, перешли к влюбленности

— Близость была? — Беварасп играл золотой зажигалкой Зиппо

— А в отчет в Центр это пойдет? — я внимательно посмотрел на резидента

— Пойдет

— И тесть мой прочитает?

— Зачем ему это? — Боря замялся — В теории может, а на практике… Таких отчетов ПГУ получает из резидентур по тысячи в месяц.

— Ну мои то бумаги на контроле сто процентов

Резиденты переглянулись.

— Он прав — вздохнул Сергей Петрович — Давай это опустим. На, держи. Надо будет подсунуть эти сведения Синтии. Так, чтобы она прониклась. Это облегчит вербовку.

Ко мне перекочевала пачка бумаг, я начал их быстро просматривать. Все выглядело как фотокопии какой-то утечки из недр ФБР. С 1932 и по сей день в городе Таскиги штата Албама идет чудовищный медицинский эксперимент. Исследование проводится под эгидой государственной службы общественного здравоохранения и имеет целью — опыты на людях, исследовав все стадии заболевания сифилисом. Тестируют ясное дело на цветных. 600 человек, из которых больных только 400. Остальных… заразили специально! Это при том, что пенициллин уже лет двадцать как стал стандартным методом лечения сифилиса, но больным не сообщают об этом. Вместо этого учёные продолжают исследования, скрыв информацию о лекарстве от пациентов. Кроме того, учёные следят, чтобы участники исследования не получили доступ к лечению сифилиса в других больницах. Оперативное прикрытие мероприятия осуществляет… ФБР!