Она непонимающе хмурится.

– Почему?

– Просто…не хочу.

Просто… ты не та!

Тара

Выхожу из спальни и сонно протираю глаза. Я проспала целых три часа. Это прогресс, потому что по ночам у меня спать плохо получается. Я вообще забыла, что это такое здоровый ночной сон. Нет его сна этого. А тут отключилась, несмотря на то, что за окном только вечереет.

На часах четыре часа дня и судя по тому, что из кухни доносится приятный запах, мама уже дома.

– Привет, мам, – здороваюсь, подходя к ней, крутящейся около микроволновки, и целую в щеку.

– Привет, медвежонок. Отдохнула? – трепет меня по волосам мама и кивает на пакет на столе, – Разберешь?

– Ничего себе, ты решила пол магазина скупить? – заныриваю рукой в один из набитых продуктами пакетов и достаю целую связку моркови.

– Акция была на овощи. Подумала почему бы не взять по максимуму. Надолго хватит и не придётся докупать на неделе. Так, тарелки, стаканы, вилки…

Отправив содержимое первого пакета в холодильник и в ящики рядом, приступаю ко второму. Открываю и удивлённо охаю.

– Ты купила морепродукты? – молниеносно хватаю упаковку любимых мидий и осьминожек, уже истекая слюной, и не раздумывая открываю её, даже не дожидаясь начала ужина.

Я их так люблю, что готова съесть сразу все, а если учесть, что последний раз баловала себя ими несколько месяцев назад, то проглочу вместе с коробкой.

Мама смеётся.

– Я бы не купила, медвежонок. Ещё по акции бы возможно, а так они слишком дорогие для нашего кошелька. Ещё и три упаковки.

– Три? – брови ползут вверх, пока я размазываю на языке неповторимый вкус мидии. Снова ныряю лицом в пакет и действительно обнаруживаю ещё две упаковки, – а как они у тебя оказались, если ты не покупала?

– Это Зак.

Давлюсь, едва не выплюнув мидию обратно. Сердце тут же дёргается, будто мама не имя произнесла, а током меня шандарахнула в тысячу вольт.

– Зак?

– Ну да. Я встретила его в супермаркете. Он там с друзьями был, а когда увидел меня, любезно предложил подвезти. Ещё и купил тебе твоих этих осьминогов.

– Мне?

– Ну не мне же. Сама знаешь, меня от одного запаха воротит, не понимаю, как ты их ешь.

– Он что, прямо в магазине к тебе подошел?

– В магазине мы столкнулись, а догнал он меня уже когда я выходила из магазина. Сказал, что подвезет и бросил этих монстров мне в пакет.

В груди всё больно сжимается. Он помнит.

Зак солидарен с мамой в вопросе морепродуктов. Он их терпеть не может, и всегда ворчал, когда я их ела, потому что потом, когда мы целовались от меня пахло мидиями, но он всё равно целовал меня. Заставлял, правда, пару минут пожевать жвачку, что меня дико смешило, но говорил, что даже этот запах не может отпугнуть его от меня.

– С друзьями был, говоришь? С девушками, наверное? – спрашиваю, а сама дыхание затаиваю. Ругаю себя за этот вопрос, но он как-то сам слетает с губ еще прежде, чем я успеваю закрыть рот на замок.

– Я не присматривалась, если честно, – отвечает мама, – Там целая компания была. Можешь сама спросить у него кто там был, я всё равно никого не знаю.

Только сейчас замечаю, что она ставит на стол третью тарелку. Пульс как по выстрелу ускоряется.

Поворачиваю голову, и вижу как Зак проходит через гостиную и подходит к нам.

– Привет, – выдавливаю из себя, надеясь, что он не слышал моего вопроса о девушках.

– Привет, – смотрит на меня мгновение и за спиной проходит, – Камилла, давай помогу.

Боже мой… Сжимаю бумажные ручки пакета, стараясь унять дрожь по всему телу. Я не видела его целую неделю. С того раза, когда он ушёл, он не писал, не звонил, и не появлялся. Я уже подумала, что больше не увижу его, а сейчас сердце так колотится, словно ожило после недели коматозного состояния.

Вдох, выдох. Возьми себя в руки, чёрт! Ну и что, что он здесь в твоей маленькой кухне пять с половиной метров?! Это ничего не значит.

Ага, только воздух весь им пропитался, как химическим веществом и в клетки въелся. Голова кружиться начинает.

– Бери вот лазанью, – бодро говорит мама, – Ты уж не обессудь, она вчерашняя, но быстро бы я сейчас ничего не приготовила.

– Ты же знаешь, я обожаю твою лазанью, – усмехается Зак, опуская на стол стеклянную форму с почти целым блюдом.

Я отправляю остальные продукты обратно в холодильник, оставляя для себя на столе открытую пачку с мидиями и осьминогами. Сажусь на стул, наблюдая исподлобья как Зак помогает маме.

Эти двое нашли общий язык с самой первой встречи. Мы ещё тогда даже не встречались с Заком, а мама уже пропиталась к нему тёплыми чувствами. Этот засранец умеет очаровывать, что уж там. Пару слов, обольстительных комплиментов и женщины уже тают. Я прекрасно помню сколько девчонок за ним вилось в школе, для него это раз плюнуть.

Медленно жую мидию, рассматривая Зака так, чтобы он не заметил. На нём широкие спортивные штаны и свободная белая футболка. На голове кепка, козырьком назад. Он всегда так носит. Мне нравится. Ему идет такой стиль. Хотя, когда он облачается в строгий костюм на какое-нибудь мероприятие, устроенное его семьей, можно вообще с ума сойти.

Злюсь сама на себя за ненужные воспоминания и со злости с силой прикусываю мидию, одновременно с этим проткнув себе язык зубами.

– Чёрт, – стону, хватаясь за щеку.

– Что такое? Язык прикусила? – мама застывает, всматриваясь в меня.

Зак делает тоже самое.

Не смотри на меня! ВОТ ТАК не смотри!

– Угу.

– Наверное, очень вкусно, – поддергивает мама, за что получает неодобрительный взгляд.

– Вкусно!

Чёрт, чувствую себя как на иголках в его присутствии.

– Как там братишка твой? – когда всё необходимое оказывается на столе, мама наливает нам всем лимонад. – Тара, поухаживай за гостем, – кивает на лазанью, стоит мне потянуться к ней, чтобы положить себе кусочек.

Отрезаю ещё один и перехватив из покрытой татуировками руки тарелку, кладу на неё лазанью.

– Спасибо, – в мой адрес голос у Зака становится другим. Я улавливаю каждое изменение, но стараюсь выглядеть равнодушной. – Эйдан нормально, – отвечает маме уже обычным тоном, – На лето уехал с мамой за город.

– Так ты сейчас живёшь только с отцом?

– Да.

– А Оливия как?

– Не знаю. О ней мы последний раз слышали две недели назад. Она звонила Скайлеру, а после этого всё. По словам отца – у неё всё отлично, но ему верить – себя не уважать. А как её найти я не знаю. Пытался через документы хотя бы название школы обнаружить, ничего, – со злостью цедит Зак, но тут я его понимаю.

Сама страшно злюсь на его родителей.

Оливия – его младшая сестра. И моя лучшая подруга. Их родители отправили ее в закрытую школу за то, что она позволила себе отношения со своим сводным братом, которого они усыновили прошлым летом. Усыновили чисто для продвижения отца Зака по карьерной лестнице.

Если честно, я не понимаю этих людей. Ни мать, ни отца. Они холодные, расчетливые и циничные. Очень часто я задумываюсь как у таких родителей могли вырасти настолько потрясающие дети, как Лив, Зак и Эйдан. Правда, на Заке отразилась очень сильно жизнь с таким отцом. Мне кажется, его поведение во многом обусловлено именно атмосферой в их семье, но это его не оправдывает в любом случае.

Моя мама тоже пережила ужасный опыт, но она осталась доброй и любит меня, несмотря на то, что я ребёнок от какого-то ублюдка.

Мой телефон булькает входящим сообщением, и отложив вилку, я тянусь за ним.

Крис. Парень из школы в Тусоне, с которым мы нашли общий язык с первого дня, как я туда перевелась.

«Привет, так и знал, что когда уедешь, забудешь обо мне». Два грустных смайлика.

Улыбаюсь и быстро печатаю ответ.

«Не забыла. Занята очень просто, но каюсь. Буду писать и звонить чаще. Как дела?»

– Ужас. Бедная девочка, – возвращается к разговору мама, – Я даже не представляю, чтобы я вот так отправила Тару за три девять земель.