Только вот зачем он этому самому будущему сказал, что мы женаты вообще?

— Никто в нашей семье не хочет этого союза.

Я резко оборачиваюсь, вытираю слезы с щек, потому что мне стыдно за излишнее проявление эмоций и удивленно смотрю на госпожу Демир.

— Компания уж какое-то время не приносит прибыли и продолжает работать только на энтузиазме моего сына. Муж хочет продать ее. На довольно приятную старость без излишеств мы себе заработали и хотим провести ее спокойно вдвоем. Слишком много времени были потеряно… непонятно на что, но Эмре… Он не может смириться с подобные положением дел. Он всеми силами пытается спасти компанию, пробовал много разных способов, но для этого нужны большие деньги. Родители Элиф предложили помощь. Ну, как помощь, это Эмре верит в подобную чушь. Я считаю, это похоже на мышеловку. Они хотят поглотить компанию и исполнить капризы любимой дочери, которая души не чает в нашем сыне. Если у нее есть эта душа. Плохой она человек… очень плохой… не хотела бы я подобной судьбы сыну.

— Но он… вы говорили с ним?

— Он ничего не хочет слышать. Когда я увидела, как он смотрит на тебя, решила, что есть шанс… Что может он отступиться от этой ужасной идеи.

— Но… я… я ведь никто, я из России и…

— Какая разница, если мой сын тебя любит.

— Нет, вы ошибаетесь.

— Я знаю, о чем говорю.

— Даже если что-то было, то все в прошлом. Уже точно в прошлом.

Чувствую, как подрагивают губы, потому что снова плачу. Смахиваю слезы, чтобы не чувствовать еще и стыд перед этими людьми. Беру себя в руки. Как раз когда в кухню заходит Эмре. Надеюсь, он не слышал наш с его мамой спор.

Моя мама, которая не поняла явно и половины слов, первая приходит в себя и уводит госпожу Демир, чтобы оставить нас вдвоем.

Что-то не так. Я чувствую это. Вижу по позе Эмре. Он стоит, держит руки в карманах, перекатывается с носков на пятки.

— Элиф рассказала мне все. О том, что она сделала. Как отправила тебя домой и…

Я выдыхаю. Значит, мне не показалось. Он был не в курсе ее инициативы, а это значит…

— Но это ничего не значит, — обрубает он любые мои надежды. — Если ты так легко отказалась от меня, точно ничего не значит. И он мимо меня уходит наверх. К себе. В спальню. Оставив меня с колотящимся сердцем. И в полной растерянности.

Ну уж нет дорогой. Я отказалась? А сам-то сильно меня искал?

Уняв поднимающийся к щекам стыд, я фырчу и следую за ним. Ловлю закрывающуюся дверь его спальни и, выставив перед собой руки, быстро выпаливаю на ходу:

— Что-то я не слышала себе в спину криков сожаления, дорогой муж! Я отказалась? А сам-то? Даже не спросил, что случилось. Гордость взыграла? Да иди ты к черту… со своей Элиф! Я вам не игрушка. Встретимся завтра в суде, переночуем в отеле!

И я хлопаю дверью, прежде чем он меня выставит.

— Родственницы, собираемся. Завтра развод, нам нужно выспаться. В отеле!

Мама и бабушка смотрят на меня как громом пораженные, а я не хочу ничего слышать. Так что когда мама Эмре тихо говорит:

— Давай… у нас… мы ему не скажем, где ты… — я только закатываю глаза.

— Да он и не спросит, гордый петух!

И решаю, что это идеальный вариант, учитывая, что я без связи и без денег. Сим-карту, наверное, покупать уже нет смысла, обойдусь.

У меня нет кучи вещей, так что я быстро иду на выход, за мной мама и бабушка. Мы садимся в уже знакомую машину госпожи Демир. Ее муж приехал сам, так что едет на другой машине, и уже через двадцать минут езды по пустынному вечернему городу мы останавливаемся у большого богатого дома.

И это пенсия без излишеств? Хотя, быть может, без фирмы им пришлось бы этот особняк — иначе не назову — вообще продать?

Нас встречает помощница по дому, которой видимо успели сообщить о гостях, и очень быстро устраивает в комнатах, каждую в отдельной. Мама уже с интересом поглядывает в сад, который госпожа Демир обещает показать с утра. Бабушка восхищается кухней, да так долго, что я еле останавливаю ее от обещаний с утра приготовить первое, второе и третье. Хорошо, что ее никто тут не понимает.

Спать ложусь с тревожным чувством недосказанности. Терпеть его не могу и даже рада, что у меня нет сети, иначе бы уже строчила Эмре гневные тирады в ожидании первого шага к примирению.

В сон проваливаюсь незаметно, а просыпаюсь будто и не спала, от звона будильника. Привожу себя в порядок, надеваю лучшее платье и спускаюсь вниз при полном параде.

— Наташенька? — госпожа Демир стоит с чашкой кофе в руках у кухонного острова.

Родственницы вместе с господином Демиром завтракают в саду, исполняя мечту из турецкого сериала, видимо. Там дом свекрови — это всегда роскошь и столик в саду, так всегда бабушка рассказывала. Она просто грезила своим домом только ради этого.

— У меня суд скоро…

— Да, конечно, тебя отвезет наш Серкан. Он уже в курсе.

— Спасибо.

— Позавтракай, силы пригодятся. Можешь тут или в саду…

Я предпочитаю кухню и завтракаю в тишине. Вчера была так зла, что полностью приняла развод, а сегодня со мной вся семья Эмре так мила, что хочу только спрятаться и вообще отсюда не выходить.

Но время отъезда неминуемо наступает, я сажусь в машину и улыбаюсь водителю, который как будто сочувствует мне? Или так только кажется. Он долго едет по пробкам в здание суда, и у меня слишком много времени чтобы подумать, всплакнуть, успокоиться, разозлиться. Гипнотизирую контакт Эмре в телефоне и надпись “поиск сети”, ну, конечно, он не пройдет успешно без сим-карты. Даже тянется рука за пятьсот рублей в сутки подключить тариф роуминга, но денег и так впритык, а рассчитывать на чью-то доброту я не собираюсь.

— Приехали, — улыбается Серкан, я киваю и выхожу из машины, забыв поблагодарить.

Потом очень тупо возвращаюсь и говорю “Спасибо”.

— Я вас тут подожду, — отвечает он.

Киваю и плетусь в сторону суда. Там меня, кажется, ждут, потому что ко мне кидается низенький худой мужчина и, чуть повспоминав, понимаю, что это юрист Эмре.

— Наталья, — он подходит ко мне и пожимает руку. — Мы все организовали, нужно будет просто подписать документы и все готово, — он улыбается так, будто оказал мне услугу. А я закатываю глаза, как только юрист отворачивается.

Хотя с другой стороны… Вспоминаю его слова и тут же снова злюсь. Отказалась! Я! Мог бы и вернуться за своей женой, раз так любил. Развод.

Развод!

Развод!

Мне нечего терять.

Эмре я не вижу, в кабинете судьи только юрист, я и женщина лет шестидесяти, которая мне улыбается.

— А где Эмре?

— Он уже все подписал, — пожимает плечами юрист. — Дела.

Он будто оправдывается.

Пожимаю плечами и сажусь за стол, по которому аккуратно разложено три экземпляра документов на развод и на каждом внизу, рядом с именем Эмре размашистые закорючки, от вида которых у меня тут же расплывается все перед глазами. Не хочу их видеть! Даже смотреть туда не могу.

Он из тех, у кого в подписи много букв и вечно на всех документах он занимал столько места, что второму человеку его не хватало. Я шутила, что он даже тут доминирует и унижает.

Смотрю на графу, оставленную мне и гипнотизирую ее взглядом.

Он даже не явился.

Просто расписался и ушел!

И это Я от него отказалась?

Хочу рвать и метать. Рука замирает над листом. Судья нетерпеливо постукивает ногтями по столу.

А я быстро и еще более размашисто чем Эмре, пишу “Пошел к черту”, хватаю все три документа и бросаюсь наутек.

— Девушка, подождите! — кричит юрист, судья тоже что-то восклицает.

Надеюсь, меня не осудят за воровство государственной бумаги.

Прыгаю в машину и кричу Серкану.

— В офис Эмре, срочно!

— За нами погоня?

— Типа того. Быстрее!

Залетаю в знакомый офис, и меня начинают буквально душить слезы. Это невыносимо. Со мной даже здороваются, узнают. Но я, не глядя, пролетаю мимо, к кабинету Эмре на третьем этаже. Там, за прозрачной стеной, вижу, что идет совещание. Плевать на всех.