– Прими его, – сказал Натаниел.

Она отослала слугу.

– Так ты знал, что он придет?

– Я велел ему прийти.

– Ты собираешься сообщить ему то, что мы знаем?

– В некотором роде.

Они услышали приближение шагов посетителя. Но не только их шорох возвестил о его приближении, но и голоса. Низкий, рокочущий, прерываемый другим, высоким и пронзительным.

Она знала тот крик. Она поднялась на ноги, не осмеливаясь надеяться.

Звонкий детский голосок, задающий вопросы, стал громче.

Натаниел продолжал спокойно сидеть на своем месте, попивая кофе.

Она встретилась с ним взглядом, и ее глаза затуманились.

– Благодарю тебя, Натаниел. Чего бы это тебе ни стоило, большое спасибо.

Калитка в сад открылась, и слуга ввел Марденфорда. Маленькая головка мелькнула между двигающихся ног.

– Тетяшарл!

Он бросился к ней, быстро перебирая маленькими ножками. Шарлотта упала на колени и раскрыла ему объятия.

Радость Амброуза заполнила весь сад. Счастье Шарлотты было беспредельным. Их встреча глубоко тронула Натаниела, вызвав в воображении другие образы – она и дети, их дети. И над всем ее удесятеренная любовь.

Марденфорд казался пленником происходящего, его взгляд был прикован к радостно визжащему сыну, но мысли были далеко, глубоко спрятаны от всех и вся.

Начальное возбуждение несколько утихло. Шарлотта обняла Амброуза и крепко прижала к себе, целуя его в макушку. Она посмотрела на шурина:

– Замечательный сюрприз. Это так щедро с твоей стороны, Джеймс, что ты привез его сюда.

Она отпустила Амброуза и выпрямилась. Ребенок бросился бежать по садовой тропинке, приглашая ее следовать за ним. Она вступила в игру, позволяя опередить себя, когда они бегали вокруг кустов и деревьев.

Натаниел наблюдал за их игрой.

– Я рад, что вы приняли мое предложение и привели ребенка, Марденфорд. Это весьма любезно с вашей стороны.

– Будьте вы прокляты! – Он пробормотал это громче, чем следовало бы.

– Садитесь и выпейте кофе.

– Я ни за что…

– Сядьте.

Марденфорд опустился на железный стул в отдалении. Натаниелу не нужно было смотреть на него, чтобы почувствовать смесь гнева и страха в этом человеке. Он хорошо знал этот запах. Он окутывал обвиняемых преступников, словно влажный кислый туман.

Марденфорд изобразил имперское высокомерие.

– Ваше письмо было чертовски наглым. Почти шантаж!

– Я хочу не денег, а всего лишь побеседовать.

– Мне нечего обсуждать с вами.

– Если бы вы всерьез так считали, то не пришли бы сюда и тем более не привели бы сына, как я просил.

«Я знаю об Изабелле и ее сыне. Встретьтесь со мной завтра в доме Шарлотты в полдень. Приведите ребенка». Именно такое письмо Натаниел отослал прошлым вечером.

Шарлотта углубилась в сад и играла с Амброузом, не щадя своего платья. Легкий ветерок доносил их мелодичный смех.

Натаниел с трудом перевел взгляд на Марденфорда.

– Вы получили письмо от мистера Ярдли?

– От Ярдли? Моего старого наставника? Зачем мне искать этого человека или ему меня?

– По той самой причине, по которой вы определили ему такое содержание. Видите ли, я встретился с ним пять дней назад. И подумал, что он, возможно, написал вам об этом. Ярдли уверял, что не сделает этого. Но кто знает… Мне показалось, что он захочет посетить Шотландию на пару недель, но старая преданность тяжело умирает.

Лицо Марденфорда оставалось непроницаемым, но в его глазах метнулось пламя отчаяния.

– Для вас, видимо, было большой неожиданностью получить первое письмо от Изабеллы, адресованное барону Марденфорду и предназначавшееся вашему брату. Чем грозило ему известие о том, что она не умерла? Или вы знали об этом? Именно ваше сообщение о смерти Изабеллы заставило Филиппа сесть на тот корабль, идущий в Англию.

Подбородок Марденфорда напрягся: черт бы побрал несдержанность Ярдли! Он бросил на Натаниела угрожающий взгляд.

– Она была шлюхой. Самой настоящей шлюхой. Филипп сказал, что брак был фиктивным. Фиктивный брак, только чтобы защитить ее. Я говорил ему, что это полное безумие. Источник вечного беспокойства… – Он вдруг замолчал.

– Вам не стоит подбирать слова в разговоре со мной. Я знаю все. Гораздо больше, чем вам того хотелось бы.

Рассеянный взгляд скользнул по Натаниелу. Джеймс взвешивал, что могли означать слова «Я знаю все».

– Чего вы хотите, Найтридж?

– С меня взяли клятву желать и добиваться справедливости. Это, можно сказать, мой основной капитал. Капитал адвоката.

– У вас нет никаких доказательств.

– У меня есть мальчик. И есть подписанный Ярдли документ, который подтверждает истину. Я убедил его, что будет куда мудрее отдать его мне, учитывая случай, когда ваши ошибочные суждения могут взять верх. Документ станет своего рода гарантией.

Марденфорд онемел от негодования.

– Черт побери! К чему эти ваши обвинения? – вырвалось у него с шипением. – Ярдли нечего бояться меня.

– Надеюсь, это так. Прошу извинить меня, если мой опыт в Олд-Бейли заставил меня побеспокоиться о его безопасности. Он знает слишком много. У вас, в конце концов, есть основания избавиться от него.

Марденфорд очень странно отреагировал на это замечание. Почти оправдание убийства. Его лицо исказила усмешка – не великодушная, а трусливая, допускающая возможность отвращения к себе.

– Не понимаю, почему это вас так занимает.

– На свете существует мальчик с вашей семейной кровью, который провел четыре года в подвале с полубезумным вором. Сын вашего брата, как я знаю теперь. Если бы вы вели себя порядочно с той женщиной, оказали бы ей поддержку, меня бы это не занимало: я вообще никогда бы не узнал о мальчике.

– У него нет никаких прав!

Его внезапный гнев пророкотал над садом. Шарлотта прекратила игру с племянником и посмотрела в их сторону, но Амброуз вскоре вновь овладел ее вниманием.

– Его права неоднозначны, это так, – сказал Натаниел. – Тут все очень неоднозначно. Для меня это головоломка, именно поэтому я и пригласил вас. – Он поймал взгляд Марденфорда. – Даже то, что случилось в тот день около Темзы, неясно и спорно.

Теперь это был страх. Обнаженный страх. Попытка скрыть его наигранным непониманием не сработала.

– Ярдли описал мне ту встречу. Вы увлекли ее вниз по ступеням ради соблюдения тайны. Или уже с мыслью об убийстве? Вы схватили ее в гневе или чтобы успокоить, заглушить ее громкие возражения? Она потеряла равновесие или ее толкнули? Как адвокат я тут вижу возможность защиты – много неопределенного. По крайней мере, есть место оправданию, чтобы спасти барона. Возможно…

– Я не убивал ее. Как вы смеете…

– Полагаю, вы сделали это. Представляю вспышку вашего гнева, когда она не приняла вашу версию того, что произошло в Испании. Она считала, что ее сын был законнорожденным. Когда вы сказали ей, что Филипп умер, она решила, что ее мальчик получит титул. Ваш титул, ваше имение и ваше состояние были поставлены на карту. Даже если подобный вопрос только поднимется, это станет губительным для вашего имени. Уже расследование унизило бы вас. А если окажется, что она права?..

– Она не смогла бы доказать, что мальчик рожден от моего брата.

– Если бы брак признали законным, любой ребенок, рожденный в этом союзе, стал бы законнорожденным чадом вашего брата. Вам это хорошо известно.

Марденфорд торопливо поднялся и отошел в сторону, словно пытаясь избежать ловушки. Натаниел последовал за ним, буквально сажая в капкан.

– Вы видели мальчика? Заметили сходство? Мать положила его так, чтобы вы могли увидеть ребенка, прежде чем спуститесь по ступеням к Темзе.

– Я не видел никакого мальчика. – Он дрожал и не смотрел на Натаниела. – Так вы собираетесь поступить именно так? Открыть все, чтобы весь свет проявил любопытство, обсуждал и удивлялся? – Марденфорд посмотрел на Шарлотту, словно что-то прикидывая. И вдруг усмехнулся: – А может быть, и нет. Если решат, что брак с Изабеллой был законным, то окажется, что Шарлотта три года была сожительницей моего брата. Ее репутация тоже пострадает, она будет унижена и обесчещена расследованием. Каким бы ни был его исход. Если она для вас больше чем сожительница, вы не начнете разоблачения.