Артем возвращается к Леночке в ее северном варианте…

Зоя Зиновьевна купила себе новую квартиру, но о ней даже Прохору ничего не говорила, она боялась всего и всех, на всякий случай.

Прохор, приодевшись, посмотрев на себя в большое зеркало в магазине, решил приударить за Ириной. Он хорошо знал, где она гуляет с коляской, и просто хотел ее дождаться, когда она выйдет гулять с ребенком, а там, будь, что будет!

Вместо Ирины в подъезд вошла Леночка, вскоре она вышла с Артемом и они, спокойно держась за руки, как влюбленные прошли недалеко от Прохора, который успел прикрыть лицо газетой, а одежда на нем была для них незнакомой. Прохор решил заглянуть к Зое Зиновьевне, но в ее квартире оказался Родька, на вопрос, где хозяйка, новый хозяин ответил, что она переехала, а на вопрос, где Ирина с ребенком, даже он не знал ответ. В большой соседней квартире дверь никто не открывал, там никого не было.

Прохор вернулся к соседу, ухватил свою большую голову руками, зычно закричал в пространство:

– Где Ирина?!

– Прохор, чего кричишь? Она уехала на открытие музея, – вспомнил Родька, – потом к ним приехали мужики и увезли к ней ребенка, мне слышно было сквозь дверь.

– А Зоя знает?

– Мне неизвестно, кто, что из них знает. Я не знаю, где она живет теперь.

Мобильный телефон запищал кнопочками в руках Прохора:

– Зоя, где ты? Где Ирина с ребенком? Я сижу у Родьки. Ирина точно не в музеи, Артем спокойно с Леной ходит.

– Почти поняла, не хотела я тебе Прохор свою квартиру показывать, во избежание наезда твоих детей. Где Ирина? О, это тайна господина Виктора, знаешь такого? Он старый знакомый Ирины, так, что дальше сам соображай, тема сия для меня неприятная, да и тебе ко мне ехать нет необходимости.

Прохор сжал в руке мобильный телефон, он хрустнул, впиваясь осколками пластмассы в руку. Родька побежал за йодом, а Прохор с ревом вылетел из квартиры, бросив на пол окровавленные осколки телефона. Он бежал широкими шагами домой, вытаскивая куски пластмассы из ладони. Дома он промыл раны, выпил таблетки, что под руку попались, и лег спать.

Инна продолжала войну с матерью, теперь они с подругами ходили друг к другу ночевать, чем вводила мать в иступленный гнев, с ревом и криками, с взаимными упреками. Мать перестала ей совсем давать деньги и покупать вещи. Кто кого. Паша, напротив, успокоился, и если была возможность, ходил в компьютерный салон.

Прохор, проснувшись, решил купить Паше компьютер, а Инне дать деньги на сапоги и шубку. На том все временно затихли.

Ленивое воскресенье подходило к концу, Аня перекрасила волосы, и посмотрела без всяких мыслей на телеэкран. Она переключала программы, но во всех программах встречала – комоды. У них, что сегодня день комода? – подумала недовольно Аня.

Запиликал мобильный телефон, молодой голос Шурика, что-то Ане стал говорить, но она уловила одно слово – комод.

– Шурик, что за комод? О чем ты говоришь, я что-то упустила.

– Анна Михайловна, тут знакомые ездили на похороны своего старого деда, ему где-то 90 лет было, в его комнате обнаружили комод, весьма занимательный, предлагают его сдать в наш магазин.

– Комод с барельефом, а в нем янтарь?

– Откуда Вы узнали? Они Вам звонили?

– Нет, день так складывается, как пасьянс, ты очень вовремя позвонил. Когда, говоришь, комод привезут?

– Да хоть сейчас, магазин сегодня не работает.

– А ты, что не знаешь куда вести? Бери их под руки и вези вместе с комодом в нашу мастерскую по реставрации мебели, проще в Родькину квартиру. Знаешь где она?

– Обижаете, а Вы там будете?

– Одеваюсь и выезжаю.

– Лады.

Аня заплатила наследникам комода наличными, за очередной янтарный подарок судьбы.

В квартире вместе с комодом остались Аня, да Шурик. Они осмотрели приобретенное сокровище, без слов понимая друг друга. Аня поймала себя на мысли, что Шурик ее волнует больше, чем комод. Дерево, оно и есть дерево, а человек не дерево. Он тоже это почувствовал, в квартире стоял убогий диванчик, от Родьки еще остался.

Они одновременно сели на диван, и стали смотреть на комод, с первого взгляда было видно, что он сильно испорчен временем, но и отреставрировать его можно было вполне.

– Шурик, как ты думаешь, а чувства можно отреставрировать?

– Вы о чем?

– Так, почувствовала себя старым комодом. День такой сегодня, даже эта старая развалина с остатками янтаря меня не радует, все мне надоело!

– Да, Вы что? Вам Виктор за этот комод больше отвалит, раз в десять, после реставрации, конечно.

– Эх, этот Виктор! Он Ирину увозил и назад вернул, а она так и не видела музей той мебели, которую он у нас купил. Держал ее с ребенком у себя на даче месяца полтора.

– Да, Вы что? Вот, мужик дает!

– Шура, все так запутанно, что этот комод мне ему продавать не хочется.

– Оставьте себе, или просто поставьте в магазине на продажу.

– О, ты мне уже и советы даешь! Кто из нас начальник?

– М…м…м… мало ли кто начальник?! Я мужчина, а Вы женщина!

– Мне нравится твой ответ, как бы из него пользу извлечь? Ты не знаешь?

– А, чего тут знать? Вы – баба, я – мужик! Вы одна, я слышал, Ваш Гриша за границей обитает. Я вообще один…

– Тебе нестыдно так говорить? А?

– Да Вы сюда прямо из ванны приехали, волосы рассыпчатые, чистенькие, даже влажные, Вы вся такая!

– Красиво говоришь, да здесь удобства относительные.

– Какие Вам нужны удобства? Мы ж на диване сидим! Старый он, так и, что, нас выдержит.

– Ты чего это мне предлагаешь?

– Ничего не предлагаю, – обиделся Шурик, – рядом с Вами нет бугая, я и обрадовался.

– Шурик, а ведь ты ездил к Ирине в гости! Я Вас вдвоем видела, ты к ней ездил!

Забыл?

– Нет, ничего я не забыл, она мне свой антикварный стул показывала, я его оценил и ушел, а в дверях с мужиком столкнулся, он тогда к ней ходил…

– Понятно, а я к ним после тебя пришла, и, похоже, с нее Зоя Зиновьевна Виктора а спугнула, он был в одних семейных с цветочками, а Прохор в это же время был там.

– И она его к себе взяла?

– Нет, он сам к Зое Зиновьевне пришел и своих детей привел, а она от них сбежала в другую квартиру. А ты за собой своего отца водишь, как это ты один сегодня оказался?