Шеф сиплым голосом раздавала последние указания:

– Не расслабляться! Впереди премьера. Сегодня вы работали для себя, а послезавтра будете работать на зрителя. Я верю – все получится! Советник, подтяни резинку на шляпе, чтоб не сползала! Ворон, доведи до ума клюв! Королева, подшей подол, спотыкаешься! Завтра всем отдыхать, спать! Из головы все выкинуть, роль не повторять ни в коем случае! Послезавтра к двум всем быть на месте! Ну, дети мои, с богом!

Нюта отметила, как стали срастаться роли и имена, стоило ребятам один раз выйти на сцену. Раньше бы Шеф сказала – Вовка, Олег, Жанна… а теперь – Советник, Ворон, Королева…

Наконец один за другим павшие герои зашевелились, стали переодеваться и расходиться по домам.

Стю со Славяном и Жека с Нютой вышли вместе. Бобр остался переделывать свою знаменитую шляпу. Олег тоже – клюв до ума доводить. И Юлька с ними.

Нюта вертела головой, словно только что проснулась. Тихий вечер обнимал город. Серебристо светила луна. Поблескивал снег. От сугробов и деревьев протянулись длинные синие тени. Ели, словно черные зубчатые ворота, нависали над головой.

– Ну, ладно, пока! Послезавтра увидимся! – Стю привычно подхватила Славяна под руку. В меховой шапочке она казалась выше своего спутника. Но тот нисколько не расстраивался.

– Ага, увидимся! – Нюта смотрела, как они идут к облепленной снегом лестнице. У начала ступенек Славян потащил Стю вбок. Там была огромная раскатанная ледяная горка.

Нюта слышала, как засмеялась подруга, усаживаясь на промороженную картонку, и они лихо покатили с горы. Счастливые! Какие у нее все-таки замечательные друзья!

В душе разгорался мягкий свет.

Она так переволновалась. Все прошло так хорошо, так здорово… Не хотелось сразу возвращаться домой, не хотелось расплескать это чудесное настроение.

– Давай погуляем по лесу? – Нюта потянула Жеку в сторону.

Они свернули на дорожку между сугробами. Лес сиял, как замок Снежной королевы. Тропинки извивались молочными ручейками. Луна, словно маленькое голубое солнце, освещала каждую ветку, каждую снежную звездочку. Снег мягко глушил звуки. Они беззвучно шагали вперед и сами себе казались лунными привидениями, летящими на синих крыльях теней.

Тропа вывела их на широкую лесную дорогу, укатанную машинами. Это была та самая памятная дорога к кладбищу. Они пошли рядом. Нюту переполняли доброта и легкая грусть. В этот миг она любила всех студийцев, любила Шефа, любила своих родителей, любила родной город, любила этот заснеженный лес. Казалось невозможным удерживать в себе столько любви. И Жеку, молча шагавшего рядом, она тоже любила. Захотелось сделать для него что-нибудь приятное.

– Ты в последнее время какой-то странный, – начала она.

Он глянул на нее сверху. На лицо падала глубокая тень от надвинутого капюшона.

– Так вот. Не знаю, что у тебя там стряслось после той драки…

Слова вылетали в облачках пара и повисали в тишине.

– …но ты изменился.

Нюта попыталась заглянуть ему в глаза. Даже приподнялась на цыпочки. Но Жека молчал.

– А я все равно хочу тебе сказать…

Нюта вздохнула – все-таки неловко, непривычно было о таком говорить – и мужественно продолжала:

– Я хочу сказать, что я тебя ужасно люблю!

Жека вздрогнул. Мягкий ком снега свалился с ближней еловой ветки и заглушил последние слова.

– …ужасно люблю. У меня никогда не было такого друга! Я вообще не умею дружить с парнями. А ты такой классный…

Жека чуть наклонился. Дрогнули ресницы.

– Как будто я знала тебя всю жизнь. С детского садика. И такой смелый! Уродов этих не испугался! В общем…

Нюта сделала паузу, подыскивая нужные слова. Жека замер.

– Ты самый-самый лучший мой друг!

Жека выпрямился и медленно откинул капюшон. Нюта увидела, какое у него странное лицо. Она заторопилась:

– И поэтому я хочу предложить… Пускай все будет, как раньше! Ну, когда мы познакомились! Чтобы ты опять был веселый, приходил к нам, пил чай, дрался подушками…

Жека смотрел на нее. Нюта помялась. Все же она ждала, что он ответит что-нибудь. Отреагирует.

– Может, ты обиделся на меня – не знаю, правда, из-за чего, – так это все ерунда! Ну, прости меня! Ты ведь мне как брат! Да? У меня есть Бобр, конечно, есть Славян… Но ты – мой самый-самый первый друг! Я тебе даже открою по дружбе свою самую большую тайну, – тут она перешла на шепот: – Я влюбилась в одного парня из нашей школы… По-настоящему… Только ты никому не говори.

Жека дернулся. Нюта зажмурилась. И зачем она ему это сказала? Разве парням такое говорят? И как она вообще могла произнести это ужасное слово «влюбилась»? Как она могла выдать себя?

Но ей так хотелось, чтобы Жека перестал быть далеким и непонятным! И поэтому она поделилась с ним самой драгоценной тайной. Дороже этого у нее ничего не было. Если он этого не оценит – тогда все. Дружбе конец.

Нюта распахнула глаза.

Жека вдруг подпрыгнул и ухватился за еловую ветку, нависающую над дорогой. Целая лавина снега сорвалась сверху. Миг – и снег облепил их с ног до головы.

– Ты что, озверел? – изумленно рявкнула она, отряхиваясь. А он провел ладонями по мокрому лицу и, кажется, улыбнулся.

– Это вместо драки подушками! – ответил хрипло и подпрыгнул еще раз. Сверху сорвалась новая лавина.

– Ах, так! – счастливо завопила Нюта.

Он понял! Он оценил!

Нюта мигом зачерпнула полные пригоршни пушистого снега. Подскочила к нему и швырнула прямо в лицо. Жека отпрянул, поскользнулся и рухнул с тропинки в придорожный сугроб.

Они хохотали. Жека валялся в сугробе, болтал длинными ногами, а Нюта чувствовала, что еще минута – и она лопнет от смеха! Уже и живот болел, и слезы из глаз, а остановиться никак нельзя. Наконец, Жека выбрался наружу.

– Драка подушками! – хмыкнул он, вытряхивая снег из капюшона.

И Нюта почувствовала, что прежний, родной Жека вернулся окончательно.

После взрыва веселья оба притихли. Но это было уютное молчание, молчание, как будто сидишь вечером у теплой деревенской печки…

Они поднялись на пригорок и остановились. Внизу начиналось старое кладбище. Сейчас оно было укутано снегом, только забор косо торчал из высокого сугроба, да смутно прорисовывались между деревьями засыпанные почти доверху кресты и памятники.

– А помнишь, как ты в августе меня отсюда тащил? – прищурилась Нюта. – Я даже испугалась…

– Нашла чего пугаться – старой газеты! – хмыкнул Жека.

– Да я не старой газеты испугалась! Я тебя испугалась! Ты бежал, как бешеный лось!

– А чего нас, лосей, бояться? Мы, лоси, совсем не страшные.

– Смотри, Жека, договоришься! Вот пойду сейчас гулять на кладбище, тебе, лосю, назло. И что ты будешь делать?

Жека благоразумно промолчал. Нюта про себя усмехнулась. То-то! Все-таки это он тогда испугался. А ей на кладбище совсем не страшно.

Они еще постояли и повернули обратно к городу. Расставаться не хотелось. Незаметно они снова вышли к ДК.

– Ой, смотри, – встрепенулась Нюта, – в 38-м еще кто-то сидит! Мастерит!

И правда. Среди темных окон второго этажа золотисто светилось окошко их студийного кабинета. Только огонечек был очень слабеньким. Нюту одолело любопытство.

– Интересно, кто там? Вовка или Олег?

– Давай глянем!

Рядом с кабинетом на втором этаже как раз примостился маленький балкончик.

– Жека, давай ты меня приподнимешь, а я влезу на этот балкон?

– Не! – отверг более опытный по части лазания Жека. – Так не получится. Лучше я посажу тебя на шею, а ты потом встанешь ногами мне на плечи.

Так и сделали. Нюта легко ухватилась за балкончик снизу и осторожно стала подниматься. Выпрямилась, стоя у него на плечах. Жека застыл как вкопанный и на всякий случай придерживал ее руками за ноги.

– Все, отпускай! – скомандовала она. – Тут я уже могу на балкон перелезть.

Она шагнула по металлическому выступу с внешней стороны балкона, перебирая руками по перилам. И перед тем как забросить ногу на балкон, глянула в совсем близкое теперь освещенное окно. И замерла.