1
Явила Смерть мне светлый облик свой
И голосом умильным говорила:
«Не в нектар ли, не в негу ль растворила
Я горечь солнц усладной синевой?
Зной жадных жал, яд желчи огневой
Не жалостью ль охладной умирила?
И жатвой новь я, жница, одарила,
И жар любви — мой дар душе живой.
Бессмертия томительное бремя
Не я ль сняла и вам дала взамен
Отрадных смен свершительное Время?
Узнай вождя творящих перемен,
Мой сев и плен, зиждительное племя,-
В ключарнице твоих темничных стен!»
2
И с гневом я Небесной прекословил:
«Когда б, о Смерть, была Любовь твой дар,
То и в огне бы лютом вечных кар,
Кто здесь любил, закон твой славословил.
Но если Рок сердец блаженный жар
Возмездием разлуки предусловил,-
Разлучница! иной, чем ты, готовил
Архитриклин кратэры брачных чар.
Бог-Эрос, жезл переломив коленом
И две судьбы в единый слиток слив,
Летит других вязать веселым веном.
А к тем, как тать, в венке седых олив,
Подходишь ты, и веешь тонким тленом,
И не покинешь их — не разделив».
3
Мне Смерть в ответ: «Клянусь твоим оболом,
Что ты мне дашь: не лгут уста мои.
Яд страстных жил в тебе — мои струи;
И бог-пчела язвит моим уколом.
Ты был един; но сам, своим расколом,
Звал Смерть в эдем исполненной любви.
Ты стал четой. Пожар поплыл в крови:
Томится пол, смеситься алчет с полом.
Но каждое лобзание тебя
В тебе самом, как мужа, утверждает;
И быть жрецом ты обречен, любя.
А жертвы месть убийцу побеждает…
Так страждет страсть, единое дробя.
Мой мирный меч любовь освобождает».
4
Сжал зубы гнев глухой, страшась проклясть
Все, кроме той, что все в себе вмещала.
А гнев мой речь свирельная прощала:
«Познай меня,— так пела Смерть,— я — страсть!
В восторгах ласк чья сладостная власть
Ко мне твое томленье обращала?
И мука нег, пророча, возвещала,
Что умереть — блаженнейшая часть,
На пире тел вы моего фиала,
Сплетенные, касались краем уст;
И ночь моя двоим уже зияла.
Но, выплеснув вино, держала пуст
Пред вами я кратэр. И жажды жала
Вонзались вновь… Пылал терновый куст».
5
«Злорадный страж, завистник-соглядатай!-
Воскликнул я.— О Смерть, скупой евнух!
Ты видела сладчайший трепет двух
И слышала, что в нас кричал глашатай
Последних правд,— восторг души, объятой
Огнем любви! Когда б, таясь, как дух,
Не тать была, а добрый ты пастух -
Твоих овец ты б увела, вожатый,
Не разлучив, в желанные врата!
И на одной застыли б мы постели,
Она и я, к устам прижав уста;
И на костре б одном сердца сгорели;
И две руки единого креста
В борении одном закостенели».
6
Мне Смерть в ответ: «Гляди: мой свет — палит,
Я — пламенник любви, Твоя Психея
Вперед, святой купели вожделея,
Порхнула в мой огонь. Он утолит
Желанье душ, которым Дух велит
Светить Земле, светясь и пламенея.
к родной ушла родная тень. Позднее
Расплавится твой слитый монолит.
Желай, и жди. Когда благословеньем
Моих олив благословен союз,
То вечность — верь — испытана мгновеньем.
Живых мне не дано расторгнуть уз,
Что жить должно, смеется над забвеньем,
В день третий я — вожатый в Эммаус».
7
Как мертвый угль, перекален раскалом,
Ожив, родит ковчежец солнц — алмаз,-
Слеза скупая канула из глаз
И в скляницу легла живым кристаллом,
И Гостья мне: «Любви творю наказ -
Дань слез твоих смесить в сосуде малом
С печалью той, что, светлым покрывалом
Одетая, здесь плакала не раз
Над тем, кто мертв и — как лагуна молом -
Закрыт от волн живых. Но как черна
Тюрьма корней, а цвет цветет над долом,
И все корней и цвета жизнь одна:
Так все ты с ней. Клянусь твоим оболом,
Что ты мне дашь: тебя возьмет она».
8
Сказала. Я — взглянул, и призрак милый
На миг блеснул, примнилось, надо мной,
Но, выпитый лазурной глубиной,
Прозрачности небесною могилой,
Истаял в свет, где семицветно-крылой
Невестою и Вечною Женой,
Цветя, манил в предел заповедной
Сад Радуги детей Земли унылой.
О Матерь-Твердь! Невеста-Смерть! Прейду
И я порог и вспомню, вспоминая.
Сказала Ты: «иди!» — и Ты: «приду».
Ты — Дверь Любви, и Ты — любовь родная!
Единой я — в Тебе, единой, жду.
Тесна любви единой грань земная…
9
И в духе был восхищен я вослед
Ушедшей в свет от сей юдоли скудной.
Блуждали мы в долине изумрудной -
И слышим весть внезапную: «конь блед».
Вот бледный конь; и на коне побед,
Навстречу нам, с холмов, тропой безлюдной,
Путь медленный склоняет всадник чудный;
И покрывалом бледным он одет.
И бледный лик сверкнул нам и угрозой
Красы неизреченной сердце сжег…
Был Ангел он — иль Дева?.. С алой розой
В руке, он ехал… И у наших ног
Упала роза… Призрак реял мимо…
Так вяжет Смерть сердца нерасторжимо.
СЕСТИНА
Пьяный плющ и терен дикий,
И за терном — скал отвес,
Стремь — и океан великий
До безбрежности небес…
Солнце тонет, мир покорен,
Звезды те ж выводит твердь.
Жизнь венчает дикий терен,
Пьяный плющ венчает смерть.
«Кормчие звезды»
(«Велец Земли», из песен о Северном Корнваллисе)
