Огнеметатель тяжело развернулся, медленно пополз к нише в земляном валу. Он напоминал сердитого жука-навозника. Я напряг зрение, разглядел маленькую фигурку человека, сидящего на краю лафета. Маг дергал рычаги, вертел какие-то ручки, нажимал педали. Гул немного стих, но тут же вновь ударил по ушам. Я опустил взгляд — из ворот выезжала целая колонна огнеметателей. Они постепенно расползались по линии укреплений, занимали свои места.

— Любуешься?

Вопрос застал меня врасплох. Я обернулся и столкнулся взглядом с Фераном. Офицер подошел ближе, оперся локтями о каменный зубец. Посмотрел вдаль, усмехнулся каким-то своим мыслям.

— Любуюсь, — согласился я.

— Только что вернулся отряд разведчиков, — сообщил лейтенант как бы невзначай. — Имперцы готовы к наступлению. Уже сворачивают палатки, чистят оружие.

— Значит, завтра будет бой, — догадался я.

— Да, — кивнул Феран. — Причем место прорыва наметили именно здесь. Остальные крепости тоже подвергнутся осаде. Но лишь для того, чтобы не прислали нам помощь.

— Будет жарко, — хмыкнул я.

— Да, — согласился воин. — Уж не знаю, выживем ли…

В голосе прозвучала такая тоска, что я невольно повернулся и всмотрелся в лицо командира. Феран был спокоен и печален. Живой огонь, что всегда горел в темных глазах, потух. Во взгляде лишь пепел пожарищ, реки крови и смерть.

— Выживем! — сказал я нарочито бодро. — У нас есть все для победы: крепкие руки, техника и отличное оружие…

— Но нет веры и сильных духом людей, — пробормотал Феран.

— Что? — воскликнул я, с непритворным изумлением посмотрев на командира. И куда подевалась его обычная веселость и бодрость?

Феран вздохнул, виновато посмотрел на меня, словно извиняясь за минуту слабости. Развел руками, постарался придать лицу обычное выражение. Но получилось у него плохо.

— Просто слышал разговоры солдат, — сказал воин угрюмо— Боятся. И сражаться не хотят. Кто-то при мне ляпнул: нам не платят за то^ чтобы мы умирали. Другой сказал: под рукой имперцев тоже было бы неплохо. Как бы не побежали…

Я горько улыбнулся, закусил губу. Вот она, трусость Свободных! Не хотят защищать свои дома, детей и жен. Проще спрятаться в норку, махнуть рукой и сказать: «А пошли вы! Нам и так хорошо». Надеюсь, их удержит хотя бы устав, вера в командиров и долг.

— Не побегут, — уверенно сказал я. — Дисциплина не даст.

— Хотелось бы верить, — хмыкнул Феран — Но такие разговоры мне не нравятся.

— Страх — это очень естественно, — сказал я, стараясь поддержать командира- Но он быстро превращается в злость. Главное — правильно направить.

— Это я умею, — кивнул лейтенант, улыбнулся с облегчением. — Прорвемся!

— Обязательно! — поддакнул я. А сам подумал, что надежда — последняя опора для павших духом, но честных и сильных людей, правда, иногда она лишь иллюзия. Но если приложить определенные усилия, можно сотворить чудо.

Я взглянул в темное небо, полюбовался звездами. Сегодня они были на редкость яркие, рассыпаны по черному полю ясным бисером. Подмигивали, словно говорили — не бойся! Я вдохнул напоенный морозной свежестью воздух. Легкие обожгло, а в голове прояснилось, стало удивительно легко и спокойно. Словно из пустоты пришла мысль: «Жизнь — бесконечная лестница. Одни люди спускаются во тьму, другие стоят на месте. Но есть третьи, которые лезут вверх несмотря ни на что. Они могут погибнуть. Но смерть будет праведна, ибо они старались идти к чему-то высшему».

— Эскер, — позвал лейтенант, — где ты завтра будешь? Вопрос поставил меня в тупик. Я пожал плечами:

— Не знаю. Я же птичка вольная. Максимус умыл руки и отказался командовать мной. Прибьюсь к кому-то, буду помогать по мере сил.

— Как насчет того, чтобы побыть под моим командованием? — спросил Феран и подмигнул. На мгновение к нему вернулся прежний задор.

— А почему бы и нет? — хмыкнул я. — Согласен.

— Здорово! — обрадовался воин, хлопнул меня по плечу. — Тогда я спокоен за свою жизнь!

— Ты преувеличиваешь, — буркнул я и скривился. -

— Но-но! — засмеялся Феран. — Не скромничай. Даже Иг начал догадываться, что ты не совсем маг-механик. Или совсем не механик. Паршиво маскируешься, Эскер.

— Мрон! — воскликнул я и скорчил кровожадную рожу. — Вы меня рассекретили. Теперь придется вас убить.

— Можно, я умру в постели с десятком молоденьких девиц? — заржал командир. — Всегда мечтал погибнуть в бою со слабым полом.

— Конечно, можно, — улыбнулся я. — Только у меня денег не хватит нанять для тебя весь бордель. Разве что вскладчи-ну…

— Ну вот… — разочарованно вздохнул Феран, потянул меня за собой. — Пошли, Эскер! Если будешь в моем отряде, надо выбрать тебе подходящие доспехи.

— Опять железяки? — огорчился я.

— Не опять, Эскер, а снова… — серьезно сказал лейтенант. — Нужно учесть все варианты. Лишняя железка может спасти жизнь.

Я проворчал что-то еще, но перестал сопротивляться, признав правоту воина. Мы спустились во двор крепости и пошли в арсенал. Там обнаружилась огромная очередь. Но Феран растолкал злых, раздраженных солдат, провел меня внутрь. Долго вертел, словно девицу на выданье, пытался напялить то тяжелую кольчугу, то массивный панцирь или шлем. Я отбрыкивался, как мог. Наотрез отказался от тяжелых доспехов, стесняющих движения. Мы сошлись на латных поножах, кольчужном ожерелье и перчатках из мягкой кожи с металлическими накладками на тыльной стороне ладоней. Лейтенант критически осмотрел меня и вдруг улыбнулся.

— Знаешь, Эскер, — сказал офицер. — В юности я почему-то представлял боевых магов именно такими.

Я улыбнулся в ответ и почему-то почувствовал себя ужасно смущенным. Потоптался на месте, привыкая к наряду. Тяжеловато, но жить можно. Во всяком случае, не чувствовал себя кастрюлей, как в первый раз.

Перед сном мы еще успели выпить по кружечке вина. Сели на лавку в пустующем обеденном зале. Разговор не заводили, лишь перекинулись парой ничего не значащих фраз. Минут через десять к нам присоединился Рол и, неожиданно для меня, Маэрдир. Мечник успел выздороветь к моему возвращению. Воин кивнул мне как ни в чем не бывало. Дружески хлопнул по спине — мол, я с вами, никуда не денусь. Начали вместе, вместе и закончим поход. Иг так и не появился. Феран проворчал, что он готовится к бою, медитирует и настраивается. Я покивал. Но про себя подумал, что маг просто-напросто не захотел лицезреть мою персону. До сих пор дичился меня и тихо ненавидел.

Мы допили вино и дружно пошли в казарму.

Койка показалась мне жесткой и холодной. Я не стал раздеваться по совету Рола, лег в доспехах. Ведь вставать ни свет ни заря, возможно, даже по тревоге. Укрылся тонким одеялом и уставился в потолок. Мысли постепенно утихли до комариного писка. Я утонул в сонном спокойствии, поплыл в теплом нежном молоке отдыха и забытья.

— Боги, как же холодно! — проворчал Маэрдир. Мечник протянул руки над маленьким костерком, стал растирать посиневшие пальцы, чтобы разогнать кровь. Я хмуро посмотрел на его серое лицо. Губы бледные, как у покойника, под глазами черные круги. Мечника лихорадило, но он какого-то Мрона пошел на баррикады. Понятно, что каждый клинок на счету, но ведь воин долго не протянет, свалится от слабости.

Я осторожно присел рядом. Прошептал лечащее заклинание и накрыл его руку своей. Мечник охнул от неожиданности, едва не растянулся навзничь. Лицо порозовело, а в глазах вспыхнули яркие искры. Воин не удержался, заулыбался от блаженства. На меня посмотрел с огромным изумлением. Открыл рот, чтобы выразить восторг, но я скорчил злую рожу, поднес палец к губам. Маэрдир округлил глаза, но кивнул и промолчал.

— Теперь будет лучше, — спокойно сказал я.

— Да, гораздо! — с жаром согласился мечник, благодарно посмотрев на меня.

Я кивнул ему, встал и огляделся.

Над головой ярко сияло солнце. На фоне белых перьевых облаков мелькали стремительные силуэты птиц. Глаза слепило сверкание снега и льда. Замечательный зимний денек, веселый и приятный. В такой хорошо бегать с друзьями по улицам города, кидаться снежками, кататься на санях, смеяться и кричать. А потом ворваться в теплое нутро трактира, пить горячее вино или чай, отогревать заиндевевшие пальцы и покусанные морозцем щеки.