Вот почему здесь так редки забастовки, а крупных и вовсе не бывает. Впрочем, некоторые аналитики склонны объяснять этот феномен шведским характером – не любят конфликтовать. А Пэр Енеруд считает, что в Швеции традиционно принято доверительное отношение населения к правительству:

– Шведы могут критиковать политиков, партийных функционеров, но они не будут ругать правительство. В России мне показалось, что человек и государство существуют раздельно, даже противостоят друг другу. «Они», – говорили мне московские друзья, – и показывали куда-то вверх со словами: «И что они себе там думают?» У нас же «мы» и «они» озабочены тем же самым – как сделать жизнь обывателя лучше.

– А вы романтик, Пэр, – замечаю я. – И к тому же идеалист. Так не бывает.

– Бывает, – убежденно говорит он. – Разумеется, это не значит, что у нас все гладко и нет проблем.

Проблемы в Швеции есть. Об этом наглядно доложили результаты последних выборов в риксдаг в 2006 году. Социалисты, правившие с небольшим перерывом почти 70 лет, уступили буржуазному Союзу четырех (альянс Аграрной, Либеральной, Христианско-демократической и Умеренной партий). Почему?

Да, уровни доходов людей выровнялись и разница между самыми богатыми и самыми бедными не так велика, как в большинстве других стран (по сравнению с Россией эта разница меньше раз в десять). Да, безработные получают пособия ненамного ниже зарплаты. Да, бедным государство доплачивает. Но на все это нужны деньги. А их даже у очень богатого государства, даже при высоких налогах на богатых все равно не хватает. Так возникают сложности, о которых мы, жившие при социализме, знаем не понаслышке. Правительственная казна Швеции ощутила заметные прорехи, образовавшиеся от выплат субсидий на социальные нужды. В пенсионном фонде обнаружился дефицит. Из госучреждений стали уходить работники: там не могут платить столько, сколько в частных компаниях. Кроме того, всегда много охотников воспользоваться «халявой». И вот уже в поликлиниках образовались приличные очереди желающих подлечиться бесплатно.

Впрочем, при всей схожести с «совком», есть у Швеции и свое ноу-хау: оплата отпуска по «усталости». Человек пишет заявление в государственную страховую компанию о том, что он перетрудился, устал и ему требуется отдых. К этому заявлению прилагается справка от врача, которую взять очень легко. И заявитель приобретает право не работать, но получать при этом до 80% от своей зарплаты.

Мой приятель, профессор Йон Орнес, рассказывает мне о своем родном брате:

– Сколько себя помню, я всю жизнь вкалывал, он же всегда лентяйничал. Я в университетские годы работал грузчиком, чтобы поддерживать приличный уровень жизни. Он обращался к каким-то благотворительным организациям. Наконец кое-как получил образование, стал учителем физкультуры в школе. Но не слишком утруждал себя работой. А недавно, в возрасте 50 лет, и вовсе решил уйти в долгосрочный отпуск. Он мне сказал: «Знаешь, я что-то стал уставать, голова побаливает, надо пойти к врачу, взять бюллетень». И взял – на три месяца. В справке так и написано: «Рекомендуется отдых от работы по усталости». Через три месяца он снова взял бюллетень и вот уже полгода получает пособие, близкое к его зарплате.

Естественно, этот уникальный способ социальной защиты породил и уникальную проблему: тысячи «уставших, измученных непосильным трудом» требуют денег для отдыха от работы.

Новое правительство эти перекосы старается сгладить. Но, конечно, не может удовлетворить всех. Скажем, оно снизило процент налогов, но вышло это к выгоде для богатых и не повлияло на всех остальных. Так что там тоже проблем хватает.

Рядовые шведы временами ворчат и даже пишут недовольные статьи в газеты. Но не более того. В целом, насколько мне удалось уловить настроение, к политике правительства все относятся с пониманием.

– Всегда есть люди, недовольные положением дел, особенно, конечно, своих личных дел, – говорит Пэр Енеруд. – Но мы в большинстве своем считаем, что правительство – помощник в решении наших проблем. Гражданин не отделяет себя от государства: у них общие цели.

В этом одна из особенностей шведского патриотизма. Другая его особенность – страстная любовь к родной природе. Или, как об этом пишет насмешник Питер Берлин:

«Во всем мире люди устраивают шествия вокруг флага, чтобы продемонстрировать патриотизм. Шведы в этом смысле не патриоты. Спроси, что их связывает с родной страной, и они заговорят не об истории или культуре, а о густых лесах, о веселых озерах и о почках, расцветающих весной на густых деревьях. Для шведа национальный флаг – это радующая глаз картинка: пикник на цветущем лугу».

О видах, пейзажах, природных красотах я обычно не пишу. Не потому что к ним равнодушна, а – как раз наоборот – потому что уверена: на бумаге все эти прелести теряют свои краски, звуки, запахи. И все-таки удержаться от описания природы Швеции я не могу. По двум причинам. Во-первых, она действительно прекрасна. А во-вторых, нельзя понять характер шведа, не учитывая его любви, нет, пожалуй, даже страсти к природе.

Никогда не чувствовала я себя так привольно, нигде не дышала так легко, как в Швеции. И не только в загородных ее просторах, но и в городах. В Гётеборге, в самом центре города, рядом с университетом, я пересекаю небольшую площадь и оказываюсь в парке; через несколько метров он переходит в лес, где ничего не стоит заблудиться. Дело происходит осенью, в любимое мое время года. И, возможно, поэтому я так остро воспринимаю роскошь окружающей меня природы. Парк резвится красками: изумрудные переходят в густо-зеленые, а потом в желтые, коричневые, бурые. Легкое кружево редеющих ветвей, подсвеченных неяркими лучами осеннего солнца, соседствует с плотной кроной деревьев, смыкающей их стволы, как, наверное, это бывает в джунглях. А под ногами шелестит сухой ковер – в той же гамме красок.

Нечто подобное я, конечно, много раз наблюдала и в отечественном пейзаже, но с некоторой разницей. Во-первых, в Швеции вся эта природа гуще, мощнее. А во-вторых – чище.

Как я выяснила, и то и другое – дело рук человека. Но сначала еще немного о тяге шведов к природе. Вот как об этом смешно, но, по-моему, очень точно пишет Питер Берлин:

«Шведы не любят свой естественный светлый цвет кожи, он им кажется знаком нездоровья. Поэтому весной, когда солнце выглядывает из-за туч, а температура поднимается выше нуля, они спешно покидают свои рабочие места, квартиры и спешат приобрести загар. Покупатели, клерки, домашние хозяйки занимают в парках скамейки и поворачивают белые лица к солнцу, словно подсолнухи, строго следуя его движению по небосклону… Летом, если позволяет погода, народ направляется на берег реки или моря и там раздевается донага, чтобы искупаться в лучах солнца или в воде. С наступлением осени, когда температура стремительно падает, солнцепоклонники отправляются в сауны. И там хорошо можно отличить шведов, отдыхавших за границей, от тех, кто загорал на родине. Коричневые зады патриотов выгодно отличаются от бледных задниц любителей заграничного отдыха».

Как-то, еще будучи в Москве, я пыталась дозвониться знакомым в Стокгольм в субботу-воскресенье. Все домашние телефоны молчали. Будь это летом, я бы поняла: выехали на прогулку за город. Но дело было зимой. Оказалось, что, во-первых, почти все более-менее обеспеченное население имеет свои загородные дома. А во-вторых, выезжают туда каждую пятницу, независимо от времени года.

Питер Берлин пишет:

«В пятницу, ровно в четыре часа дня швед покидает свой офис, прыгает в свой „вольво“ или „сааб“ и встраивается в сумасшедший поток машин. Заскочив домой, он пакует по паре всего, что нужно, кладет в сумку портативный холодильник, поливает цветы, устанавливает видеотаймер, записывает новый message на автоответчик, закрывает дверь, запирает на три оборота замок и опять бросается в бешеный трафик, по сравнению с которым Пятая авеню в центре Нью-Йорка кажется просто большой деревенской дорогой.