Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Сесилия протянула мне два листка – вырезки из газеты с нашумевшей статьей. Поперек одной страницы было написано черным фломастером: «Долой иммигрантов!», а поперек другой – красными чернилами: «Чужаки, убирайтесь домой!»

– Мы, конечно, стараемся задушить эту болезнь национализма еще в зародыше. Но я с тревогой наблюдаю, как эпидемия вспыхивает то там, то здесь.

В газете «The local» я прочла, что рабочие одной строительной фирмы устроили забастовку протеста против руководителей, которые вербуют строителей в Литве и Польше. Гастарбайтеры снимают дефицит рабочих рук, а значит, снижают зарплату.

Где же выход?

– Как вы понимаете, я совсем не ксенофоб. Я резко осуждаю все эти выходки, – говорит Йон Орнес, возвращаясь к неполиткорректной теме нашей беседы. – Но поток иностранцев действительно ведь становится неуправляем. Они приезжают со своей культурой, часто сельской, со своими привычками, далекими от наших. Они вваливаются, например, в вагон метро большой толпой, громко переговариваются, ссорятся, мирятся – все это на виду у других. Шведы воспринимают это как бесцеремонность, неуважение к местным обычаям. Кроме того, они не разрешают своим девушкам по вечерам ходить в бары или встречаться в кафе, то есть лишают их общения с друзьями. Им кажется диким наш семейный уклад, где муж делит с женой заботы по дому: хозяйство, по их представлениям, дело чисто женское. Более того, некоторые из них привозят сюда законы шариата, вроде многоженства…

– Ну, может, и бог с ними. Пусть живут как хотят.

– Пускай, конечно, если это происходит в их странах. Но не в Швеции. А здесь влияние этих культур может настолько изменить этнический колорит, что шведская идентичность просто исчезнет…

Это опасение разделяет и журналист общенациональной газеты «Свенска Дагбладет» Ян Бломгрен. Его, правда, больше, чем этнический, беспокоит социальный аспект:

– Поток иммиграции все время увеличивается, – говорит он. – В 2007 году в Швецию переехало в полтора раза больше людей из зарубежья, чем в предыдущем году. Пригороды некоторых наших городов становятся похожими на анклавы южных стран. Десятки тысяч приезжают из Ирака, Ирана, Афганистана, Сомали… Приезжие меняют социальную картину страны. Правительство борется с имущественным расслоением, с бедностью и безработицей. А беженцы эту цель отодвигают все дальше: иммигрантские районы – это концентрация плохо образованного, бедного населения. Я, разумеется, не против иммиграции вообще. Но я считаю, что ее поток пора попридержать.

Меня также интересовали мнения на этот счет молодого поколения. Вот только два из них.

Эрик, ученик средней школы, 16 лет:

– У нас такая серьезная проблема с жильем: чтобы снять квартиру, мой старший брат, инженер, стоит в очереди уже два года. А для иммигрантов правительство строит дешевое жилье.

Анна-Лена, аспирантка Стокгольмского университета, 23 года:

– Я считаю, что, наоборот, процедуру разрешения на жительство надо упростить: пусть приезжают все, кто хочет. Ведь это же разнообразит нашу жизнь.

Профессор Чарлз Уэстин, который возглавляет научные исследования проблем иммиграции, знает о подобных суждениях очень хорошо. Его собственное мнение вполне определенно:

– Иммиграция, то есть вливание в общество людей из разных культур, это в конечном счете благо. А вот гомогенность, замкнутость на национальной однородности – это действительно беда.

– Что же плохого? – возражаю я. – Устоявшиеся традиции, привычки, похожесть в укладе жизни и образе мыслей – разве это не способствует миру и стабильности?

– Временно, возможно, и способствует. Но так рассуждать было бы слишком близоруко. Надо посмотреть, к чему такое безмятежное спокойствие приведет в дальнейшем. По всем законам человеческой истории застой тормозит развитие общества, снимает стимулы к движению. Иностранцы с их культурой, отличной от нашей, обогащают нашу жизнь, делают ее более динамичной.

– Обогащают настолько, что могут изменить весь стиль этой жизни? – спрашиваю я. – Если же несколько заострить проблему, то нет ли угрозы той европейской цивилизации, к которой Запад шел таким мучительным путем?

– А почему не наоборот? Почему не рассчитывать, что иммигранты разделят наши ценности? Почему вы считаете, что наш образ жизни и наша ментальность не вызовут желания к ним присоединиться, им подражать? Или наша цивилизация недостаточно сильна и привлекательна? Тогда это уже проблема самой цивилизации.

– Вы хотите сказать, что правильный путь – это растворение иммигрантов в шведской культуре?

– Ни в коем случае! Я за то, чтобы они сохраняли свою национальную идентичность: язык, искусства, ремесла, еду, одежду. Но при этом интегрировали бы в наше общество, то есть участвовали бы в его экономике, общественной жизни, политике.

– Интегрируют?

– Интегрируют. Но не так быстро и не так успешно, как этого бы хотелось. Особенно те, кто живет на окраинах большими общинами. Им, конечно, так комфортнее – разговаривать на одном языке, общаться друг с другом. Но при этом их социализация в шведскую жизнь сильно тормозится. Более того, часто люди немолодые осуждают наш образ жизни и не позволяют своим детям его перенимать.

– Как же в таком случае будет происходить ваш оптимистичный сценарий интеграции? И будет ли он происходить вообще?

– Обязательно будет. Иммигранты никуда не денутся, разве только вернутся на родину. Если же останутся здесь, то они вынуждены будут входить в наше общее комьюнити – граждан Швеции. Может быть, не они сами, но их дети будут стоять ближе к нашим ценностям…

– Да, вот как раз насчет детей. Вы, конечно, слыхали про подростковые беспорядки под Гётеборгом, Мальмё?

– Ну, это все-таки единичные эпизоды.

– В Париже, между прочим, до ноября 2005 года тоже считали, что молодежные волнения – отдельные эпизоды, – напоминаю я. – Все началось, как вы помните, с небольшой стычки в Клиши-су-Буа, в 15 километрах от французской столицы. А потом беспорядки перешли в многодневную бойню, охватившую 20 городов в предместьях Парижа. И власти не могли их прекратить несколько дней.

– А вы знаете, какие причины лежали в основе этих событий? Безработица и бедность.

– Но к этому привела либеральная иммиграционная политика.

– Нет, к этому привело отсутствие этой политики. Если вы приняли у себя иммигрантов, вы обязаны позаботиться об условиях их существования. Создавать новые рабочие места, давать молодежи возможность учиться, развиваться. Должны вкладывать деньги в строительство для них жилья. А этих несчастных африканцев просто «кинули». Сначала приняли, а потом бросили.

– А вы не думаете, что при ускоренных темпах иммиграции и в Швеции могут произойти подобные события?

– Могут. Если правительство не примет превентивные меры, то есть не будет создавать новые рабочие места, не станет увеличивать иммиграционные расходы по мере необходимости.

Золотая середина. Как живут современные шведы - i_019.png

– Но ваше правительство и так тратит на приезжих большие деньги.

– Значит, надо еще больше.

– Какой же ему в этом резон? Что, девять миллионов населения для Швеции мало?

– Во-первых, мало: нехватка работников может сильно затормозить экономику. Во-вторых, разговор этот все равно праздный: миграция – естественный мировой процесс, остановить его невозможно. Надо, наоборот, сделать его менее болезненным и более эффективным. А в-третьих, мы должны стремиться не к изоляционизму, а к мультикультурному обществу, широко открытому навстречу всем желающим. Только такой подход может быть достойным нашей страны, если она хочет называться обществом истинной демократии.

…Журналист Пэр Енеруд пафоса не любит. Громких слов об «истинной демократии» не говорит. Но он полностью поддерживает идею профессора Чарлза Уэстина:

– Проблема вовсе не в том, чтобы сдерживать поток иммиграции. Проблема в том, чтобы всеми мерами вырабатывать в обществе стойкую толерантность. Да, чем больше будет приезжих, тем, очевидно, чаще будут возникать ксенофобские настроения.

40
{"b":"102421","o":1}