— Долой реакционеров! Долой Переса! Долой реакционеров! Долой Переса!

Давно опустела школа, лишь сторож гремел ключами, шаркая из класса в класс.

В дальнем углу школьного дворика в тени акации притаились мальчишки — друзья Веласкеса. Обсуждали бунт.

Настроение было подавленное. И только Луис не унывал. Во всяком случае, так всем казалось. Хотя ему, конечно, было горше других: не простое это решение — бросить школу. Особенно для ученика способного, успевающего по всем предметам.

— Это все из-за меня... — сокрушался Четага. На его скуластом, дочерна загорелом лице было такое раскаяние, что в пору плакать.

Он, наверно бы, и заплакал, да друзей стыдился.

— Ты здесь ни при чем, — отозвался Луис. — С каждым из нас могло такое случиться. Кочерга на кого угодно нападет. И всегда найдет причину...

Мальчишки зашумели.

— Проклятый Кочерга! Чтоб его лихорадка съела! — негодующе выдохнул кто-то. Другой голос запальчиво оборвал: — Да если бы только один такой Кочерга был в школе!

— Вот именно, Перес не единственный сомосовец! — подхватил Луис. — И директор, и его заместитель, и толстяк-бухгалтер... Они ненавидят нас, потому что боятся! Мы дети бедняков. А бедняки поднялись на борьбу с Коротышкой.

Луис обвел мальчишек пристальным взглядом, будто собрался открыть какую-то тайну.

— Мы можем тоже бороться с Коротышкой и сомосовцами, — проговорил тихо, но отчетливо. — С такими, как Перес...

— Тебе легко говорить, ты уже не учишься в школе, — пробормотал Четага. — А нас за такой бунт, как сегодня, могут запросто из школы выгнать, а в другую не принять!

— Если боишься, то прикуси язык и помалкивай, когда в следующий раз тебя будет лупить Кочерга... — Луис в упор взглянул на Четагу.

— Да что ты предлагаешь? — подал голос не многословный, но рассудительный Хосе Веалес. Хосе носил очки и ужасно стыдился своей близорукости. Мальчишки уважительно называли его Профессором.

— Я предлагаю всем, кто хочет бороться с сомосовцами, объединиться! — Голос Луиса звучал теперь с какой-то неоспоримой уверенностью. Будто для него самого это дело было давно решенным.

— Объединиться?! — боязливо прошептал Четага.

— А что, это идея! — Хосе поправил очки на носу. — Объединиться и создать свою организацию.

— А как мы ее назовем? — спросил Хуан.

— Предлагаю: «Движение учеников начальных классов», — объявил Луис. — Сокращенно: «ДУНК». — Предугадывая вопросы и сомнения, пояснил: — Есть «Движение» у студентов. У старшеклассников есть. Пусть будет и у нас «Движение». А членов нашей организации будем называть «дункарями».

— Молодец, Луис! Здорово придумал! — обрадовались мальчишки. А воспрянувший духом Четага тут же предложил: — Хотя Веласкес и ушел из школы, но руководить «ДУНКом» должен он!

— Луис! Луис!.. — закричали мальчишки. И долго бы ликовали, не покажись на пороге школы сторож.

Луис, наделенный полномочиями вожака «ДУНКа», пошел не домой, а к развалинам пекарни, разрушенной в 1972 году7 да так и не восстановленной. Место это мальчишки обычно обходили стороной, развалины густо обложили трава и кустарник, а в таких дебрях немудрено и на змею наступить.

На развалинах Луис проделал странную процедуру. Он вытащил из потрепанного школьного ранца блокнот, красивую, в голубой клеенчатой обложке книжицу, подарок старшего брата Энрике, что-то записал и, внимательно оглядевшись по сторонам, сунул блокнот под кусок обвалившейся стены. Убедившись, что никто его не заметил, Луис зашагал домой.

От рук террористов «Мано бланка» в Леоне погибли два студенческих активиста...

Вооруженные столкновения между партизанами и карателями произошли близ города Эстели. На партизанской мине подорвался танк «шерман» американского производства...

Из сообщений газеты «Баррикада» за январь 1978 года.

Луис Альфонсо Веласкес.

Антигосударственная деятельность:

Январь 1978 г. В начальных школах районов Мирафлорес и Максимо Херес агитировал учеников за вступление в «ДУНК», неоднократно призывал к свержению законного правительства и к оказанию помощи террористам8... Подозревается в преднамеренных действиях с целью нанесения материального ущерба гражданам...

Из полицейского досье.

Высокий стройный офицер вышел из кафе «Валькирия» и вразвалочку пошагал к своему джипу, на ходу раскуривая сигару. На офицере была новенькая форма, новенькая портупея, новенькие поскрипывающие ботинки. На лице застыла та небрежная улыбка, какая выдает человека богатого, сильного, властного. Хозяина!

Под стать ему был и джип, новенький американский джип.

Офицер приехал в Никарагуа из Соединенных Штатов. Когда-то его дед, а потом отец, коммерсанты, удачно вложили свои деньги в табачные предприятия и нажили капитал. Впрочем, только ли они? Вывески с названиями американских фирм и компаний встретишь здесь чаще, чем национальный флаг в День республики. Но какие-то люди хотят выпроводить из страны американцев. А потому настал черед поработать сыну, офицеру американской армии, инструктору по борьбе с партизанами в войсках Сомосы.

Не доходя шагов трех до джипа, офицер остановился, полез в карман — за ключами... Но что это?! На его лице недоумение — колесо ослабло... «Чер-рт!» — рычит офицер. Недоумение сменяется гневом: другое колесо тоже ослабло! И третье! И четвертое!.. Нет сомнений, здесь дело рук злоумышленников! Кто-то проколол колеса — не могут же они сами по себе одновременно ослабнуть...

Офицер достает из багажника домкрат, инструмент.

— Эй ты, — окликает какого-то босоногого парня. — Сними колеса и отнеси к бензоколонке!9

Парень лишь ухмыльнулся в ответ.

Никто из прохожих не вызвался помочь. Никто не захотел заработать десять — двадцать кордоб. Однако не самому же откручивать и волочить колеса!

Офицер швыряет домкрат в багажник. «Проклятая страна! — ругается он. — Проклятый народ!»

А вот другой человек, который будет недобрым словом поминать «злоумышленников». Это хозяин мясного магазина на авеню Рузвельта. Кто-то швырнул булыжником в витрину, когда хозяин раскланивался с очередным своим покупателем. Звон разбитого стекла слился с истеричным женским визгом: «Хулиганы-ы!..», переполошил и покупателей, и продавцов.

Опомнившись, мясник отправился в полицейский участок искать защиты. Недавно он пожертвовал пять тысяч кордоб в фонд борьбы с революционерами. И вот — булыжник в витрину.

Страх подгонял мясника поскорее добраться до полицейского участка. Каково же было его удивление, когда он встретил там целую дюжину дам и господ. Они тоже пришли просить защиты...

Дежурный по участку, записывая чью-то жалобу, бросил в сердцах:

— Наказать, наказать!.. Да сейчас каждого второго надо наказывать! Каждый второй или партизан, или хулиган, как вы изволили выразиться, сеньора!