Как только Рейдер вышел из каюты, Бастиан поспешил сообщить ему подробности об инциденте на палубе.

– Похоже, эта мисс Блайт Вулрич решила самовольно изменить принятые на нашем судне правила. Она понесла грог тому, кому он не полагался: старине Вилли. А когда парни попытались ее образумить, пошла им наперекор. Никто не тронул драгоценную шкуру это девицы, разве что… ты? – Бастиан испытующе покосился на Рейдера.

– Тот метнул на него гневный взгляд, но Бастиан лишь упрямо вздернул подбородок. Последнее время ему совсем не нравилось настроение Рейдера: уж слишком капитан был чем-то озабочен. Бастиан еще никогда не видел его таким.

– Мы слышали шум. Судя по всему, она швыряла вещи, да? Настоящая фурия. А ведь ее христианское имя – Блайт,[5] не так ли? – Бастиан фыркнул. – Никогда в жизни не встречал женщину, которой бы так не подходило ее имя.

– Черт бы тебя побрал… – Рейдер схватил Бастиана за грудки и зловеще понизил голос почти до шепота. – Придержи свой проклятый язык!

Отпустив его, он побрел прочь, с трудом подавляя желание до смерти избить своего беспечного и самовлюбленного партнера. На носу корабля Рейдер остановился, подставив себя ветру, чтобы несколько остудить свой пыл. Еще час назад он наверняка согласился бы с Бастианом насчет Блайт, но не теперь, узнав, какая у нее ранимая душа. Мало того, Рейдер вдруг выяснил, что несмотря на всю свою напускную жестокость он сам тоже очень уязвим.

Бастиан Кейн оказался не единственным, кто слышал, как бушевала Блайт. Как только перед носом Бастиана с шумом захлопнулась дверь капитанской каюты, матросы затаились и навострили уши, а некоторые даже прижали их к стене. Согласно принятому на корабле кодексу, каждый был вправе находиться в курсе всего происходящего на борту «Виндрейдера», включая ссоры, драки и другие представления.

Вытаращив глаза, пираты слушали, как пленница яростно нападает на их капитана, и одобрительно закивали, когда стало ясно, что Рейдер все-таки одержал над ней верх. Уж кто-кто, а Рейдер, несомненно, знал, как совладать с разъяренной женщиной.

Затем все стихло. Никто не сомневался, что означает эта тишина: кто-кто, а Рейдер умел ублажить женщину, даже такую, как эта. Избегая смотреть друг на друга и чувствуя, как горят уши, пираты начали медленно подниматься на палубу.

Каково же было их изумление, когда немного погодя из люка показался Рейдер Прескотт. По мрачному выражению его лица все догадались: ничего не произошло, их капитан не потерял над собой контроль. Раз он сказал, что пленница останется нетронутой, значит, так тому и быть. Признаться, не многие капитаны подчиняются своим же собственным приказам. А впрочем, команда не стала бы возражать, если бы Рейдер переспал с этой девушкой.

А что это за девушка! Какая у нее выдержка! Пожалуй, Блайт Вулрич – самая храбрая женщина на земле! Наверняка даже сама Анна Бонни вряд ли смогла бы соперничать с ней. Подумать только: подстрекала их прикончить ее и сразила всех до одного взглядом своих необыкновенных глаз цвета золотых дублонов! А все из-за грога, обещанного ею одному из пиратов. Оказывается, она умеет держать слово. Бывают же и среди женщин такие!..

Ночь Рейдер провел на палубе, пытаясь разобраться в своих чувствах и ругая себя за то, что поступил так глупо, пытаясь защитить добродетель этой маленькой ведьмы, причем вопреки ее же желанию. Господи, к чему все это рыцарство, если единственное, чего желал Рейдер, – это слиться с ее нежным телом, дав ей ощутить неземное блаженство. Но нет, он повел себя как истинный джентльмен, а это уже плохой признак. Пожалуй, еще немного, и он начнет сходить по Блайт с ума, а ведь кому, как не ему, знать, что дамы из высшего света всегда удачно выходят из трудных положений, словно кошки, неизменно приземляющиеся на четыре лапы.

«Скорее всего, меня просто выбил из колеи неожиданный гнев Блайт, – решил Рейдер, – и потому она показалась такой юной и беззащитной и вместе с тем такой неотразимой…». В ее глазах было столько душевной боли! Но оказывается, в этом виноваты не только его люди. Причина душевных мук Блайт лежит где-то глубже, возможно, она связана с теми, кто остался на берегу: с ее отцом или кем-либо еще и, без сомнения, с Невиллом Карсоном. Блайт все еще упорствует в своем убеждении, что ее похитили по приказу этого типа… маленькая упрямая ведьмочка!

Но почему ему так важно знать о том, что тревожит Блайт? Почему хочется разговаривать с ней, расспрашивать ее, рассказывать о себе? Господи, разговаривать с ней?! «Вспомни, – пытался урезонить себя Рейдер, – как вероломны женщины. Немного слез, слабый обморок – и дальше они уже вьют из тебя веревки. А уж потом наступает отрезвление. Дьявольщина какая-то! Поскорее бы Блайт покинула этот корабль!»

Когда Ричард на следующее утро принес завтрак, Блайт была не в настроении поддерживать разговор, но все же нашла в себе силы извиниться за то, что втянула его в неприятную историю. Ее мало утешили горячие заверения юноши в том, что ради нее он готов совершить и не такой подвиг. Блайт отослала поднос почти нетронутым, попросив извиниться перед французом, ссылаясь на отсутствие аппетита.

Никогда еще Блайт не чувствовала себя такой одинокой. Одна во всем мире… Впрочем, она и раньше была одинока. «Пора бы уже привыкнуть к подобному состоянию», – напомнила себе Блайт. Однако каким-то непостижимым образом это одиночество заметно отличалось от прежнего и было связано с Рейдером Прескоттом, а также с той новой, неведомой пока близостью, в которой он отказал ей. Блайт со стоном обхватила себя руками. Господи, ей ведь так мало нужно от Рейдера: поговорить с ним, прикоснуться к нему! Она была совершенно сбита с толку его нежностью и внезапной холодностью. Ну почему из всех мужчин ее похитил именно он, загадочный и чувственный Рейдер Прескотт?!

Блайт не знала, сколько она просидела на кровати, уставившись куда-то в окно. Именно так и застал ее Рейдер. Он осторожно кашлянул, напоминая о своем присутствии. Блайт торопливо спрыгнула на пол.

– Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, – произнес Рейдер, пытливо всматриваясь в ее лицо.

Припухшие веки прекрасных глаз явно свидетельствовали о том, что Блайт много плакала этой ночью. Мысль об этом болью отозвалась в его сердце.

– Я в порядке, капитан. – Блайт была не в силах смотреть на Рейдера, поэтому уставилась в какую-то точку на стене, за его плечом. – Прошу извинить мое поведение прошлым вечером. Думаю, я была немного не в себе. Постараюсь исправиться, – ровным тоном произнесла Блайт, по-прежнему избегая взгляда Рейдера.

Это окончательно добило его.

– Не тебе, а мне следует извиниться, – возразил Рейдер. – Вся моя команда вела себя совершенно непростительно. Если ты назовешь имена зачинщиков или хотя бы опишешь их, я обязательно прослежу за тем, чтобы тех людей как следует наказали.

– Нет, – поспешно ответила Блайт. – Ты ведь меня сам предупреждал, не так ли? – Она даже слегка покраснела, сгорая от желания посмотреть на него, но ведь он ясно дал ей понять, что не желает иметь с ней дела. – В любом случае я не хочу нести ответственность еще за кого-то, наказанного по моей вине.

– Еще за кого-то? Что ты хочешь этим сказать? – Рейдер подошел поближе, хмуро всматриваясь в лицо девушки.

– Старина Вилли, – напомнила Блайт, убирая руки за спину и нервно сплетая пальцы. – Разве ты забыл: ведь я в ответе за то, что его высекли.

Рейдер был в полном смятении. Оказывается, Блайт чувствовала себя виноватой в том, что Вилли выпороли, и поэтому считала себя обязанной принести ему грог! Черт! А ведь это он, Рейдер Прескотт, натолкнул Блайт на мысль о ее вине, сказав, что она в ответе за драку Вилли и Единственного Зуба. Но он никак не ожидал, что Вул-вич примет это так близко к сердцу. «Впрочем, – одернул себя Рейдер, – никакая она не Вул-вич, она – ранимая и беззащитная Блайт Вулрич».