– Он великолепен – как в кино. Лунный свет над Средиземным морем. Теплая летняя ночь, аромат жасмина…

– Вот этот вид еще лучше, – пробормотал Джонни, отпуская ее пальцы. Он поднял руки и обхватил ее тяжелые груди. Они мягко легли в его ладони. – Венера Милосская во плоти.

От его прикосновения соски Ники затвердели и напряглись. Ей казалось, что ее груди увеличиваются, подчиняясь теплу его ладоней. Или страсти в его взгляде. Или жару от его плоти, прижавшейся к ее животу. Ники подняла руку, чтобы притронуться…

– Подожди, – сказал Джонни.

– Почему?

– Просто хочу, чтобы на этот раз все длилось дольше.

– Почему?

Он рассмеялся:

– А ты предпочитаешь мгновенное удовлетворение?

– Причем всегда.

– Иногда ожидание только усиливает наслаждение.

– Только не говори мне про «иногда», – сердито произнесла Ники, словно имела на это право.

– Извини, мне не следовало об этом упоминать. – Джонни приподнял ее груди, они нежно округлились, он легко сел и, склонив голову, втянул один из сосков в рот, с удовольствием услышав, как Ники с наслаждением вздохнула. Он посасывал их нежно – сначала один, потом другой, и сжимал губы все сильнее и сильнее, и очень скоро Ники уже извивалась, и изгибалась, и ерзала по его бедрам вперед и назад.

Джонни не торопился, словно твердо решил унять ее гнев, словно он точно знал, как нужно поднять ей настроение и распалить ее чувства. Когда она уже с трудом дышала, Джонни прошептал прямо в твердый сосок:

– Мне остановиться?

Ники хотелось сказать: «Да. Я хочу большего. Я хочу тебя». Но от его губ расходились жаркие блаженные волны, спускались вниз, жар возникал у нее между ног, и, пойманная в ловушку между жаждой немедленного удовлетворения и желанием изведать неизведанное, она шепнула в ответ:

– Не останавливайся. – И словно в дополнение к просьбе, Ники притянула голову Джонни еще ближе к себе.

Даже если бы она сомневалась, Джонни знал точно – ее горячее лоно было таким влажным, что она соскальзывала с его бедер.

– Хочешь кончить прямо сейчас или попозже? – поддразнил он Ники, оторвавшись от ее соска лишь настолько, чтобы она его услышала.

– Как остроумно, – задыхаясь, бросила она и еще сильнее вцепилась в его волосы.

И словно в ответ на его вопрос, содрогнулась и ахнула – ее внезапно накрыло удивительно тихим, несильным оргазмом.

Через несколько секунд Ники открыла глаза – Джонни лежал, откинувшись на подушку, и слабо улыбался.

– Тебе не помешает немного притормозить – понюхай розы, что ли?

– Говори только за себя, – сладким голоском отозвалась Ники. – И большое спасибо. Еще раз. – Наклонившись, она прикоснулась к его восставшей плоти. – Полагаю, ты думаешь, что сейчас твоя очередь?

– Не обязательно. – Он забавлялся. Эта Ники – просто редкостная прелесть. Одновременно и бесстыдная, и наивная. Совершенно независимая – и вежливая, как любая уроженка маленького городка. – Мне и так хорошо. Тебя так легко удовлетворить.

– Это ты. Это все ты. Я стала алчущей, ненасытной, – она ухмыльнулась, – и глухой к голосу разума. И позволь тебе сообщить – это чертовски приятное ощущение.

Джонни фыркнул.

– И что будет дальше?

Глаза Ники расширились.

– Ты меня спрашиваешь? Насколько любезной мне следует быть?

– Можешь делать все, что тебе угодно, лишь бы не втягивать в это животных.

Ники улыбнулась:

– Мы никого не потревожим, если немного посидим на балконе в лунном свете? Я не часто попадаю в подобные места.

– Остальные спят в той стороне, где бассейн. Мы никому не помешаем.

Ники наклонилась и поцеловала Джонни долгим, томительным поцелуем.

– Спасибо. За все. Я говорю от души. Я действительно в восторге от всего.

Ее груди прижались к его груди, ее теплое тело было мягким как шелк, а милый, открытый характер заставлял его отбросить привычную сдержанность. Джонни провел руками по ее спине, нежно обнял и прошептал:

– Это я должен благодарить тебя. Никогда еще я не был так околдован.

Ники ласково ответила:

– Это все лунный свет. Давай выйдем на балкон. – Ей не хотелось думать, что он говорит все это и другим женщинам. И пусть это глупо, но так оно и есть. Она попала под его обаяние.

Как любая другая женщина.

Джонни подхватил ее под мышки, сдернул с кровати и поставил на ноги одним непринужденным движением. Он тоже сказал слишком много – как правило, он никому не открывал свою душу.

После этого оба вели себя осторожнее.

Это только игра в любовь.

Это только секс – так безопаснее всего.

Но как ни называй, это было прежде всего настоящее наслаждение.

И время, проведенное ими на вилле у моря, было блаженным, чистым и безыскусным.

Самолет Джонни, как и предполагалось, вернулся в Америку через два дня. Время, проведенное с ним, было идиллической интерлюдией, превосходящей воображение Ники, но оно закончилось. И она, и Джонни оба понимали, как взрослые люди должны управляться с романтическими интерлюдиями, и вели себя исключительно вежливо и практично. В конце концов, у каждого из них была своя жизнь. Очень насыщенная жизнь. Они работали даже во время полета.

После приземления в Сан-Франциско Джонни сказал Ники:

– Джозеф отогнал вашу машину к вам домой, так что, если вы не против, мы сначала заедем ко мне, а потом я вас отвезу.

Ники не собиралась спорить – она решила, что будет играть в свою мечту так долго, как получится. Конечно, она не была настолько наивной, чтобы на что-то рассчитывать, скорее, просто хотела насладиться каждой каплей удовольствия. После того как Джорди и Верни попали под крылышко Марии и ее матери, Ники со всеми попрощалась, и Джонни повез ее домой.

Они ехали молча, не в силах вести светскую беседу, но прекрасно понимая правила игры, управляющей временными связями. Вежливо скажи «до свидания»; не выдвигай никаких требований; притворись, что будущего не существует; ни в коем случае не намекай ни на что личное.

То один, то другой время от времени бросал какое-нибудь безобидное замечание, пытаясь поддерживать разговор – о погоде, о полете, о погоде во время полета… все в этом роде. К счастью, расстояние между домами было небольшим, потому что периоды молчания становились все длиннее – и все более неловкими.

Джонни остановил машину перед бунгало Ники, они обменялись всеми положенными «спасибо», общепринятыми фразами прощания и обещаниями снова увидеться. Но ни один не сказал ничего конкретного и не упомянул определенную дату.

Это напомнило Ники книжку «Нужно будет как-нибудь вместе пообедать». Наконец она сказала:

– Мне пора. – Потому что Джонни был слишком вежлив, чтобы просто вышвырнуть ее из машины.

Джонни достал из багажника ее сумку. Они еще минутку постояли в этой мертвой тишине, потом Джонни наклонился и поцеловал Ники в щеку.

– Когда придешь строить домик на дереве, – произнес он, – тогда и увидимся.

– Это первое, чем я займусь завтра.

– Если меня не будет, Джорди и Верни тебя встретят. Обращайся к ним, если возникнут какие-то вопросы.

Это прозвучало так, словно он обязательно постарается не быть там.

– Джорди знает, чего хочет. Все нормально. И еще раз спасибо.

– Спасибо тебе. Без тебя я бы с французским не справился.

Джонни повернулся и пошел к машине.

Ники подняла сумку и, шагая по дорожке к дому, услышала, как автомобиль негромко хрипловато зафырчал и отъехал.

Ники не оглянулась. Какой смысл? Джонни уехал. Она всегда знала, что у поездки в Париж будет последняя точка. А теперь самое время переместить эти чудесные воспоминания в сувенирный альбом в небесах и продолжать жить дальше.

Ники бросила сумку в коридоре, прошла в кабинет и проверила электронную почту.

Двадцать сообщений после ее отъезда.

Она вздохнула и начала с ними разбираться.

Потом проверила автоответчик. Аа-ах, и тут пятнадцать сообщений – и это после того, как она стерла пару дюжин еще в самолете. Может быть, завести не внесенный в списки номер? Нет, это неразумно для человека, у которого свой бизнес. Ники включила первое и вслушалась в длинный путаный вопрос Доры, своего экономиста. Когда Дора замолчала, Ники нажала кнопку «сохранить» и наскоро помолилась, чтобы следующее сообщение оказалось коротким.