— Как тебя звать? — спросил Фурньер, трогая машину с места.

— Сид.

— А полностью?

— Сид Боард. Фурньер взглянул на него.

— Приводы есть?

— Ну и что? У полиции нет ничего против меня.

— Меня не интересуют твои комментарии, — произнес лейтенант. — Отвечай на вопросы.

— Делай, как тебе говорят, — посоветовал Маклейн.

Фурньер медленно вел машину по Медисон-авеню.

— Ты из «Пантер»?

— Возможно, — ответил Сид.

— Оставь свои «возможно» при себе! — прикрикнул лейтенант. — Отвечай на вопросы. Ты «Пантера»?

— А у вас есть что-нибудь против меня?

— Не раздражай его, парень, — прошептал ему на ухо Маклейн.

— Послушай, либо ты будешь отвечать на вопросы, — угрожающе произнес Фурньер, — либо я все, что мне нужно, узнаю в участке, где дам тебе отведать резиновой дубинки.

— Сам отведаешь, — огрызнулся парень. Фурньер стукнул его по затылку.

— Никто не смеет так разговаривать со мной, понял? Ну, ты из «Пантер»?

— Ответь, парень. Тебе же будет хуже, если станешь запираться.

— Да, из «Пантер».

— Это ваша шайка посылала угрожающие письма в Варвик-билдинг? Говори!

— Ну и что?

— А то, что это запрещено законом. Даже ты можешь схлопотать два года для первого раза.

— Я не посылал никаких писем.

— А кто посылал? Парень не отвечал.

— Скажи, скажи, Сид. Все равно нам известно, кто это делал, — соврал сержант.

— Пахан посылал.

— Пахан, пахан… — Фурньер был раздражен. — Что еще за пахан?

— Это кличка, лейтенант, — вмешался Маклейн. — Так зовут их главаря — Пахан.

— Это верно, Сид? — спросил Фурньер.

— Да.

— Ладно, мы арестуем его и узнаем, соврал ты или нет.

— Только не говорите ему, что это я сказал вам, — взмолился Сид. — Он убьет меня, если узнает…

— Это так? — обернулся к сержанту Фурньер.

— Да, — ответил тот.

— Это он залез в Варвик-билдинг? — спросил Фурньер у Сида.

— Нет, не он. Пахан ничего подобного не делал.

— А кто же?

— Не знаю.

— Послушай, Сид… — начал Маклейн.

— Оставьте его, сержант, нечего с ним цацкаться, — перебил Фурньер. — Он заговорит по-другому после того, как мы предъявим ему обвинение.

— Мне не за что предъявлять обвинение. Я ни в чем не виноват. Ни в чем.

— Это меня мало заботит. У меня на руках горячее дело, и я должен найти виновного. И если ты отказываешься помочь мне, пеняй на себя.

— А я ничем не могу вам помочь.

— Очень хорошо. Это я и хотел услышать. Но, надеюсь, ты не желаешь быть обвиненным в убийстве, а?

— В убийстве?

— Вот именно, парень, в убийстве. Ты с тем же успехом можешь сесть на электрический стул, как и всякий другой. Мне безразлично, кто совершил убийство. Мне платят жалованье за то, что я поставляю прокуратуре преступников. Мне важно только одно — обвинить кого-нибудь, чтобы меня не выгнали с работы за неспособность найти убийцу.

— А кого убили?

— Ночного сторожа. Глупо, не так ли?

— Я ничего об этом не знаю.

— Ты хочешь сказать, что убийство не входило в ваши планы.

— Но я правда ничего не знаю…

— Кто это сделал?

— Наверно, брат Голливуда…

— Черт тебя побери! Что еще за «брат Голливуда»?

— Брат Голливуда Дика. Я не знаю его имени.

— А где мне найти Голливуда Дика?

— Не скажу. Если вы явитесь туда после того, как при всех посадили меня в машину, Пахан обо всем дознается. Я ничего не скажу! Делайте со мной что хотите!

— Брат Голливуда Дика тоже «Пантера»? — поинтересовался Маклейн.

— Нет.

— А как «Пантеры» влезли в это дело? — спросил Фурньер.

— Голливуд знал, что его брат собирается ограбить эту, как ее… Ну, где делают меховые шубы… Скорняжную мастерскую. И Пахан начал посылать эти записки… Он рассчитывал, что после ограбления хозяева захотят, чтобы это больше не повторилось, и дадут «Пантерам» отступного.

— Больше ничего не можешь сказать?

— Я больше ничего не знаю. Отпустите меня…

— Нет, поедешь со мной в участок. Я составлю протокол на тебя, как на соучастника.

— Но вы же обещали…

— Я должен составить на тебя протокол. Если ты говорил правду, то тебе не о чем тревожиться, потому, что мы предъявим обвинение в убийстве брату Голливуда Дика. Если же мы не найдем его, то и ты сойдешь. Правда, Сид Боард это не так уж много, но лучше, чем ничего.

Вера Смолл положила на колени театральную программу и, вытянув вперед шею, принялась аплодировать; она заметила при этом, что ее муж не присоединился к бурным восторгам зала.

— Что случилось, милый, неужели тебе не понравился спектакль? — прошептала она.

— Нет, напротив, очень понравился, — ответил Герб.

— В чем же дело?

— Ничего, ничего, все в порядке.

— О Герб, я забыла тебе передать — Сю сказала, что тебе дважды звонили…

— Кто?

— Один человек не назвал себя, а другой — какой-то офицер. У тебя есть знакомые в армии?

— Нет.

— Какой-то лейтенант, она не запомнила его фамилии. Он сказал, что будет ждать тебя возле театра после спектакля.

Подруга Веры подтолкнула ее локтем:

— Замечательно, правда? — произнесла она.

— Я просто в восторге, — отозвалась Вера.

— Потрясающе, — продолжала та с энтузиазмом. — Она просто душка… Когда видишь ее на сцене, нельзя даже подумать об этом… — продолжала она шептать Вере на ухо. — Она больше не спит с ним…

— Я и не знала, — шепнула в ответ Вера.

— Это точно. Она решила забыть его и посвятить себя воспитанию детей. Ведь у нее трое.

— Подумать только, что ей приходится обниматься и целоваться с ним во время представления!

— Да, да, и все же ради детей она хочет вернуться к мужу.

— Какое самопожертвование! — заметила Вера. Занавес опустился в последний раз. Герб наклонился к Вере:

— Пойдем?

— Конечно, милый. — Вера обернулась к подруге. — Мэри, не хотите ли посидеть у Сегера? Спросите мужа.

— А что остальные?

— Все пойдут.

— Хорошо, — сказала Мэри, потянув мужа за рукав, — поедем к Сегеру. Я с удовольствием выпью мартини.

Они поднялись с места.

— Герба ждут по делу у выхода, — сказала Вера и обернулась к мужу. — Но ты приедешь, как только освободишься, да?

— Конечно, дорогая.

Они вышли из театра. Герб увидел лейтенанта Фурньера, который поджидал его в сторонке.

— Я заеду за тобой в ресторан, — сказал Герб Вере и добавил, обращаясь к ее подруге: — Поручаю вам мою жену.

— Не беспокойтесь, — заметил муж Мэри, — мы не дадим ей скучать.

Вся компания скрылась за углом.

— Сожалею, что пришлось потревожить вас, — Фурньер подошел к нему.

— Что поделаешь, такая уж у вас работа, лейтенант.

— Произошла кража.

— Где?

— В Варвик-билдинге. Сегодня вечером ограблены «Братья Леви» и «Шапиро и сын».

— Вот как!

— Вы, кажется, не слишком удивлены, — заметил Фурньер.

— Такие вещи случаются сплошь и рядом.

— И довольно часто с вашими клиентами…

— Не везет, — вздохнул Герб. — Что ж, лейтенант, придется мне потрудиться, вместо того чтобы отдыхать в субботу и воскресенье. И вам тоже. Как вы отнесетесь к тому, чтобы пропустить по стаканчику?

В ближайшем баре они заказали пиво.

— Вряд ли вы приехали сюда только для того, чтобы сообщить мне о краже.

— Вы правы, — потягивая холодное пиво, подтвердил лейтенант. — Дело не только в краже. Произошло убийство.

— Кто убит?

— Мистер Саччини.

— Не. знаю такого.

— Ночной сторож.

— Ужасно.

— Позвольте мне изложить вам свою точку зрения, Смолл. Я не допущу, чтобы ваша страховая компания выкупила украденные товары и тем самым замяла дело. Я должен изловить убийцу, ведь это случилось рядом с участком..

— Целиком с вами согласен, — заверил Герб.

— Когда за это возьмутся газеты, — продолжал Фурньер, — они разорвут нас на части. Я не желаю, чтобы кто-нибудь помешал мне схватить убийцу. Вы меня понимаете?