13 И это станет для людей Как времена Веспасиана, А было это – только рана И муки облачко над ней. 18 декабря 1964. Ночь. Рим Мы до того отравлены друг другом, Что можно и погибнуть невзначай, Мы черным унизительным недугом Наш называем несравненный рай. В нем все уже прильнуло к преступленью — К какому, Боже милостив, прости, Что вопреки всевышнему терпенью Скрестились два запретные пути. Ее несем мы, как святой вериги, Глядим в нее, как в адский водоем. Всего страшнее, что две дивных книги Возникнут и расскажут всем о всем. <1963> Трилистник московский Почти в альбом Улышишь гром и вспомнишь обом не, Поудмаешь: она грозы желала… Полоска неба будет твердо-алой, А сердце будет как тогда – в огне. Случится это в тот московский день, Когда я город навсегда покину И устремлюсь к желанному притину, Свою меж вас еще оставив тень. Без названия Срели морозной праздничной Москвы, Где протекает наше расставанье И где, наверное, прочтете вы Прощальных песен первое изданье — Немного удивленные глаза: «Что? Что? Уже? Не может быть!» — «Конечно!..» И святочного неба бирюза. И все кругом блаженно и безгрешно… Нет, так не расставался никогда Никто ни с кем, и это нам награда За подвиг наш. Еще тост За веру твою! И за верность мою! За то, что с тобою мы в этом краю! Пускай навсегда заколдованы мы, Но не было в мире прекрасней зимы, И не было в небе узорней крестов, Воздушней цепочек, длиннее мостов… За то, что все плыло, беззвучно скользя. За то, что нам видеть друг друга нельзя. 1961–1963 Полночные стихи Семь стихотворений Только зеркало зеркалу снится, Тишина тишину сторожит… Решка Вместо посвящения По волнам блуждаюсь и прячусь в лесу, Мерещусь на чистой эмали, Разлуку, наверно, неплохо снесу, Но встречу с тобою – едва ли. Лето 1963 1 Предвесенняя элегия Меж сосен метель присмирела, Но, пьяная и без вина, Там словно Офелия, пела Всю ночь нам сама тишина. А тот, кто мне только казался, Был с той обручен тишиной, Простившись, он щедро остался, Он насмерть остался со мной. 10 марта 1963 Комарово 2 Первое предупреждение Какое нам, в сущности, дело, Что все превращается в прах, Над сколькими безднами пела И в скольких жила зеркалах. Пускай я не сон, не отрада И меньше всего благодать, Но, может быть, чаще, чем надо, Придется тебе вспоминать — И гул затихающих строчек, И глаз, что скрывает на дне Тот ржавый колючий веночек В тревожной своей тишине. 6 июня 1963 Москва 3 В Зазеркалье O quae beatam, Diva, tenes Cyprur et Memphin… Hor. Красотка очень молода, Но не из нашего столетья, Вдвоем нам не бывать – та, третья, Нас не оставит никогда. Ты подвигаешь кресло ей, Я щедро с ней делюсь цветами… Что делаем – не знаем сами, Но с каждым мигом нам страшней. Как вышедшие из тюрьмы, Мы что-то знаем друг о друге Ужасное. Мы в адском круге, А может, это и не мы. 5 июля 1963 Комарово 4 Тринадцать строчек И наконец ты словно произнес Не так, как те… что на одно колено, — А так, как тот, кто вырвался из плена И видит сень священную берез Сквозь радугу невольных слез. И вдруг тебя запела тишина, И чистым солнцем сумрак озарился, И мир на миг один преобразился, И странно изменился вкус вина. И даже я, кому убийцей быть Божественного слова предстояло, Почти благоговейно замолчала, Чтоб жизнь благословенную продлить. 8—12 августа 1963 5 Зов В которую-то из сонат Тебя я прячу осторожно. О! Как ты позовешь тревожно, Непоправимо виноват В том, что приблизился ко мне Хотя бы на одно мгновенье… Твоя мечта – исчезновенье, Где смерть лишь жертва тишине. 1 июля 1963 6 Ночное посещение Все ушли и никто не вернулся. Не на листопадном асфальте Будешь ты долго ждать. Мы с тобой в Адажио Вивальди Встретимся опять. Снова свечи станут тускло-желты И закляты сном, Но смычок не спросит, как вошел ты В мой полночный дом. Протекут в немом смертельном тоне Эти полчаса, Прочитаешь на мой ладони Те же чудеса. И тогда тебя твоя тревога, Ставшая судьбой, Уведет от моего порога В ледяной прибой. 10—13 сентября 1963 Комарово |
