Среди крупных племен побережья в XV веке выделялись каяпа, Колорадо, караке, манта, отавало, чоно, хипихапа, уанкавилька, а в восточных районах - хибаро; мелкие племенные группы, разбросанные по горным местностям, испанцы назвали общим словом "юмбо". Племена сохраняли полную автономию, и потому главной их чертой была раздробленность. Характерно, что ни одно из них не образовало государства, подобного, скажем, империи инков.

Эквадорский историк П. Харамильо Альварадо считает, что процесс формирования эквадорских народностей был в значительной мере обусловлен особенностями физической географии страны. По его мнению, отдельные племена обосновались и укрепились в районах, определенных самой топографией. Эти своего рода "княжества", сначала изолированные друг от друга, с развитием товарного обмена стали постоянно воевать между собой, заключать союзы друг против друга и таким образом в процессе войн объединяться, интегрироваться в более или менее крупные народности. Так появились киту, пуруа, имбая, каньяри, манта, караке, уанкавилька, населявшие в основном побережье страны. Другие, менее воинственные племена в моменты опасности тоже образовывали союзы. Примером может служить конфедерация каранки, включавшая в себя племена отавало, каямби, перучо, кочаски и другие. Иными словами, эти племена тоже переживали процесс интеграции с той разницей, что их объединение носило оборонительный характер.

Лишь в конце XV века племенной автономизм стал разрушаться под воздействием центростремительных сил объединения нескольких племен под властью наиболее сильного. Типичным проявлением этого процесса политического объединения было возникновение так называемого "королевства Киту".

Если верить преданию, главными над всеми касиками племен были Шири - вожди "королевства Шири", этнополитического образования, существовавшего в районе нынешнего Кито. Это было династическое объединение нескольких племен (некоторые ученые вместо термина "королевство" употребляют термин "конфедерация").

Легенда гласит, что со смертью одиннадцатого Шири оборвалась мужская ветвь вождей кара, после чего кара заключили союз со своими соседями пуруа; союз был скреплен браком наследников вождей, что окончательно утвердило мир между двумя племенами. Так незадолго до прихода инков на месте "королевства Шири" возникло "королевство Киту". Это была сравнительно крупная в территориальном отношении конфедерация. В нее входили и другие, более мелкие племена, сохранявшие самоуправление. Однако новому племенному образованию не удалось в достаточной мере консолидироваться. Да и сам город Киту, центр "королевства", был не более чем скоплением мелких поселений, расположенных близко друг от друга. Поэтому, как считают некоторые авторы, слово "киту" относилось не столько к самому городу, сколько к населявшей эти места народности.

Под натиском хорошо организованных инкских армий "королевство Киту" быстро распалось. И когда испанцы из Перу пришли в Эквадор, они столкнулись с тем, что населявшие его племена разделяли не только горы, но и лингвистические барьеры: на территории между Лохой на юге и Тульканом на севере население разговаривало на 20 (!) различных диалектах. В этих условиях уже после конкисты испанским монахам, игравшим роль "просветителей", не оставалось ничего иного, как продолжить дело инков - насаждать "язык Инки" - кечуа, чтобы таким путем объединить население завоеванных земель и иметь возможность с ним объясняться.

Впервые я увидел их не в Эквадоре, а в колумбийской столице Боготе, в центре города, возле фешенебельного отеля "Текендама". Их было двое. Необычный внешний вид привлекал к ним любопытные взоры прохожих. Низкорослые, смуглолицые, черные, как смоль, густые волосы заплетены в толстую косу, свисавшую до поясницы. Их белые рубашки, белые короткие, до щиколотки, широкие штаны превосходно гармонировали с темно-синим домотканым пончо и черной фетровой шляпой. За спиной - тюк с товаром: шерстяными пончо, накидками, свитерами, разноцветными поясами и другими изделиями домашнего ткачества.

Уличные "коробейники" были знаменитыми вездесущими эквадорскими индейцами отавало.

Потом я нередко встречал отавало у дверей больших отелей в других крупных колумбийских городах, в Перу и Венесуэле, на Ямайке, даже в Мексике. Впоследствии уже в самом Эквадоре мне говорили, что коммерческая предприимчивость и поиск "новых рынков" приводят отавало в Чили, Бразилию, даже в Европу - в Испанию и ФРГ. И всюду их узнают по типичной одежде и черным волосам, заплетенным в тугую косу.

Мысль о поездке к отавало не покидала меня. Но так сложились обстоятельства, что, попав в Эквадор, я никак не мог выбрать для этого время. И как знать, собрался бы я к отавало или отложил знакомство с ними до следующей командировки, если бы не мимолетный эпизод около монумента на линии экватора.

Вдоволь нагулявшись, насмотревшись и сделав традиционный снимок на фоне монумента - одна нога в северном полушарии, другая - в южном! - мы с Бароном Идрово направлялись к машине. В этот момент к нам приблизился давно наблюдавший за нами низкорослый индеец в темной, неопределенного цвета шляпе и темно-сером пончо, из-под которого выглядывали короткие широкие белые штаны; через руку у него были перекинуты два ярких пончо, несколько свитеров, расшитые шерстяные пояса. Индеец отавало!..

- Мистер хочет купить пончо... - обратился он ко мне. На лице его играла широкая, открытая улыбка, во взгляде сквозила смесь наигранного наива и прирожденного лукавства. Меня поразила его интонация: хотя в ней и слышался вопрос, все же утвердительных ноток было больше.

- "Мистер" не хочет купить пончо, - ответил я ему на той же волне.

- Так не бывает, - ничуть не смутившись, сказал индеец.

- Я не "мистер", и мне не нужно пончо, - последовало разъяснение с моей стороны.

- Не мистер? И не нужно пончо? Так совсем не бывает. - Продолжая улыбаться, мотнул головой "коммерсант".

- Как видишь, бывает, - усмехнулся в ответ Барон.

Мы медленно шли к машине. Индеец молча шел рядом. Неожиданно он выбежал на несколько метров вперед и, смешно балансируя руками, пошел так, будто под ногами у него была тонкая, одному ему видимая линия. Мы остановились и с нескрываемым любопытством следили за ним. Пробалансировав несколько метров, индеец "спрыгнул" с линии, вернулся к нам и, улыбаясь еще шире, спросил:

- Неужели и теперь мистер ничего не купит у отавало, который для него прошел по экватору?..

Я не смог сдержать улыбки.

И тут мне на память пришли слова, которые незадолго до этого я прочел в одном исследовании, посвященном Эквадору:

"Про индейца отавало часто говорят, что он от природы необычайно предприимчив, от рождения всегда весел и обладает живым, острым умом. Он одновременно земледелец и ткач, цыган и коммерсант. Ничто его не отпугивает, и все у него спорится. Его не пугают ни государственные границы, ни иностранные языки. Он умело торгует, и никто не осмеливается даже попытаться его обмануть. Он знает иностранные валюты и котировку дня, он имеет текущий счет и пользуется чековой книжкой. Он посещает университеты, но одевается так же, как и его собратья по племени. Он необычайно любит свою родную землю и всегда на нее возвращается".

Между тем "цыган и коммерсант" не отрывал от меня своего наивно-лукавого взгляда. Не оценить его юмор, не поощрить его рекламную выдумку было просто невозможно. Я купил у него яркий узорчатый пояс и бесповоротно решил: в ближайшую же субботу непременно выберусь в Отавало на знаменитую ярмарку пончо.

Ранним субботним утром с корреспондентом ТАСС в Кито Сергеем Кудрявским мы на его машине выехали в Отавало.

После полутора часов езды, когда, по нашим подсчетам, мы должны были уже быть на месте, а городок все не показывался, мы засомневались, по той ли дороге поехали. Поравнявшись с семенившими по обочине шоссе индейцами, мы притормозили.